Ребята

Ноябрь стоял слякотный, но довольно тёплый. Гуляя с Найдой, Елена уже не давала ей подолгу бегать, всё больше водила на поводке. Старалась выводить её в такое время, когда не гуляли другие собаки. Найда ведь дружила со всеми, очень любила играть, особенно с резвой боксёршей Демой и красавцем чёрным терьером Флэшем. Они подолгу бегали друг за другом, прыгали. Но теперь ей этого не стоило делать. Так же, как и ловить «фрисби». Все ребята во дворе знали: Найде нельзя бросать тарелку, потому что она ждёт щенков. От этой новости детвора была в восторге, кое-кто уже уговаривал родителей взять щеночка, когда он родится…

За последний месяц Елена почитала специальную литературу по беременности и щенности собак. Да и Мария Ананьевна много ценного ей рассказала. И отговорила вызывать ветеринара для принятия родов.

– Знаешь, сколько на дом вызвать его стоит? Ого! Да ещё на такси его сюда привези, обратно отправь. У тебя деньги лишние, что ли?

– Нет, – покачала головой Елена, – лишних не водится. Но ведь такое серьёзное дело! Не дай Бог что с Найдой… Я откладывала на поездку к Тане…

– Вот и съездишь к дочери, – решительно отрезала соседка. – А мы с тобой и сами роды примем, не велика наука.

– Я боюсь, – откровенно призналась Елена.

– Да ты мне будешь только помогать, я всё сама сделаю. Знаешь, сколько при мне щенков родилось? То-то… А ветеринар, даже если ты договоришься с каким, он ведь сидеть заранее у тебя не станет. А когда позвонишь – пока соберётся, приедет, может и опоздать. А я рядышком, в соседнем подъезде. Как время подойдёт, при тебе буду.

Так и решили.

Елена приблизительно высчитала время, когда Найда должна рожать. Оно приближалось. Однажды утром она увидела, что собака лежит на диване, раскинув лапы, и, скуля, смотрит на свой большой живот. А живот шевелится – ходит ходуном! Елена – к телефону!

– Мария Ананьевна, щенки шевелятся!

Соседка тотчас пришла, посмотрела, кивнула:

– Всё, дня через три родит. Ты эти дни не давай ей никакого мяса, нельзя. Приготовь сменные подстилки, салфетки, йод, ножницы, нитки – чтоб всё было под рукой. Будет часто проситься на двор. Выводи. И следи: как только живот опустится, Найда начнёт скулить, место себе искать, рыть лапами – зови меня.

Боялась не только Елена, но и собака тоже. Две последние ночи просилась к хозяйке в кровать. Она пускала, прижимала горячее тельце к себе, гладила, приговаривая:

– Всё будет хорошо, малышка, скоро деток своих увидишь, оближешь, накормишь…

Роды начались вечером. Мария Ананьевна сразу пришла, некоторое время посидела с Еленой, устраивая стонущую Найду. Однако через время собака успокоилась и даже заснула.

– Я что, ошиблась?

– Не ошиблась, всё верно. Но собаки, как женщины: одна быстро рожает, другая долго. Молоденькие девчонки знаешь, как «отстреливаются»? Только успевают их до роддома довезти! А старородящая и по двое суток ходит, мучается. Вот и Найда у тебя вроде такой. Может, и несколько часов будет маяться.

– Что же делать?

– А ничего. Ждать. Спит сейчас, вот и хорошо. Я побегу пока, своих оглоедиков мохнатых накормлю да выведу. Потом снова приду. Не переживай!

Елена осталась одна, села в кресло рядом с Найдой, включила ночник, взяла книгу. Но не читалось. Собака спала на специально приготовленной подстилке, тихонько потявкивая во сне. Что-то ей снилось… Женщина и не заметила, как стала вспоминать…

В её детстве двор был многолюдный, дружный. Район называли «престижным центром», однако люди обитали здесь достаточно простые. Неподалёку располагались два небольших предприятия: чулочная фабрика и один засекреченный завод. Однако все знали, что там изготавливают какие-то особенные детали для военных самолётов. Потому в домах, образующих двор, жили в основном те, кто там работал. Инженеры, мастера, техники, рабочие… Тёплыми вечерами мужчины играли в домино за столом под дубом – уже тогда большим. Женщины выбивали дорожки, развешивали на верёвках бельё, обсуждали житейские проблемы, громко учили уму-разуму детей – своих и чужих. Ходили друг к другу на праздники и дни рождения, занимали до получки деньги, из ближайшего детсадика часто приводили не только своего ребёнка, а и нескольких соседских. Детвора – её было много, – играли все вместе, не разделяясь на компании. Ну, может, иногда, на мальчиков и девочек. Мальчишки гоняли на самокатах и велосипедах, если обладатели этих редких машин не жадничали. Девочки расстилали под густыми кустами коврики и играли в дочки-матери. А вот в казаки-разбойники, догонялки и выбивалки носились все вместе…

Таким остался в памяти Елены двор её детства. Тогда она была со всеми и такой, как все. Но уже классу к шестому отошла от дворовых игр: занятия в музыкальной школе занимали всё свободное время. А если его немного оставалось – увлечённо читала книжки. К окончанию музыкального училища и поступлению в консерваторию она уже почти никого и не знала во дворе. А тем более в поздние, новые времена. Ровесники разъехались. Немногие, кто разбогател – в дальние страны или элитные коттеджи. Те, кто обнищал, – продавали квартиры, покупали себе жильё поскромнее, на окраинах города. В их комнаты, делая хорошие ремонты, вселялись другие, незнакомые люди. У подъездов стояли автомобили: в основном, правда, отечественные, но попадались и крутые иномарки. Фабрика и завод много лет не работали, и люди устраивались, как могли. В основном, челночничали: возили товар из других мест и перепродавали на ближайшем рынке. И хотя год назад заработала и фабрика, и завод, купленные новыми владельцами, мало кто вернулся туда: люди привыкли к «рыночным» отношениям, к «рыночной» жизни.

Проходя через двор, Елена иногда припоминала во встречной располневшей женщине «Люду» или «Зину», здоровалась. А иногда какой-нибудь хмельной, обрюзгший и седой мужчина окликал весело: «Ленок, не узнаешь, что ли?» И она в самом деле узнавала – с трудом, – задиристого мальчишку, с которым лазила по деревьям и который ей даже нравился… Стариков, которые сейчас почти не сидели на лавочках у подъездов – так, очень редко, – она не узнавала совсем. А ведь это были родители её друзей детства.

В самые трудные годы дети почти исчезли со двора. Одно время Тане даже не с кем было играть. Правда, она особенно и не была «девочкой улицы»: как и мама, занималась музыкой, читала книжки. Но когда дочка уже была девушкой, Елена заметила, что ребят стало больше. Как-то шла в воскресный день через двор и обратила внимание: вокруг бегают мальчишки и девчонки лет от пяти до десяти. Именно эта детвора и подбежала к ней, когда она первый раз бросила Найде летающую тарелку.

Человек семь-восемь обступили женщину и собаку, а голубоглазый мальчишка лет десяти громко закричал:

– Вот здорово! А можно я брошу?

– И я, и я!.. – тут же стали просить другие дети.

– Хорошо. Только по очереди. Ты, Даня, первый.

Этого голубоглазого, с волосами золотисто-пшеничного цвета она единственного знала по имени. Потому что с утра до вечера под окнами раздавался такой же громкий голос его бабушки. «Даня, домой!» – звала она. Или: «Даня, не бегай!», «Даня, не лазь!», «Даня, не трогай!» А мальчишка домой не спешил, с дерева слезать не торопился, бегал, падал, сдирал колени и снова бегал. Теперь же Елена положила ему в ладонь пластмассовую тарелку, показала, как держать, как размахиваться. Даня бросил, тарелка полетела криво, пошла к земле ребром, но Найда, умница, всё равно схватила её зубами на лету. Дети закричали восхищённо, стали один за другим бросать. Играли целый час. Кто-то ушёл, но подходили другие ребята. Всем было интересно, и Елене тоже. А Найде так даже полезно. Ведь ей необходимо во время прогулок много бегать. А тут ребята так её загоняли, как никогда самой Елене не удавалось.

С того дня и пошло. Елена выходила с собакой во двор, а там их уже поджидала довольно большая компания. Каждый хотел бросать тарелку первым, потому она вспомнила считалочку из своего детства: «На золотом крыльце сидели…» Выходило по справедливости. Поначалу ребята так вошли в азарт, что – то один, то другой – стали прибегать к её квартире, звонить и спрашивать: «А Найда выйдет гулять?» Словно Найда была их подружкой! Пришлось Елене провести с ними беседу, объяснить, что они ей мешают делать взрослые дела, что с собакой она выходит гулять тогда, когда это нужно по расписанию… Ребята-школьники сразу стали звать её по имени-отчеству, но были малыши по шести-семи лет. Те поначалу говорили «тётя Лена». Она не возражала, но вскоре и они, подражая старшим, привыкли к «Елене Владиславовне», хотя не так легко это было произнести.

Кончились летние каникулы, теперь бросание тарелки продолжалось в основном по выходным дням. Но потом пришло время слякоти и холодов, игра прекратилась. Но не прервалась дружба Елены с ребятами. Когда она шла через двор, сразу несколько голосов окликали её:

– Елена Владиславовна, здравствуйте!

И она отвечала, обязательно называя детей по именам:

– Здравствуй, Анечка… Здравствуй, Миша… Здравствуй, Даня… Здравствуй, Олег… Здравствуй, Диана… Здравствуй, Ираклий… Здравствуй, Павлик…

Ребята подбегали, рассказывали:

– А мы сегодня контрольную писали!.. А у нас спортивные соревнования были!.. А я теперь на танцы хожу…

Девочки, да и младшие мальчики брали её за руку, провожали к подъезду, ждали, когда она выйдет с Найдой. Гладили собаку, угощали её печеньем, ещё чем-то… С Еленой стали здороваться родители детей, их бабушки и дедушки. За полгода она узнала многих людей во дворе, а её, казалось, знают все.

Когда пришла весна, наступили тёплые сухие дни, вновь стала летать над спортивной площадкой тарелка, которую Найда всё чаще и чаще брала в прыжке на лету. Потому что многие ребята бросали «фрисби» уже очень умело. А когда наступили вновь летние каникулы, Елена предложила своим юным друзьям:

– Давайте устроим настоящее соревнование? Определим чемпиона по бросанию тарелки!

Дети были в восторге. Два мальчика, Остап и Антон, занимались в спортивных школах – хоккеем и футболом. Вместе они разработали правила, составили список «спортсменов». Желающих набралось больше 20 человек. Пришлось разбить их на две возрастные группы – старшую и младшую. Каждому участнику давалось две попытки, в каждой попытке – по десять бросков. Каждый удачный бросок, при котором Найда поймает тарелку на лету, не дав ей упасть, – очко. Те, кто наберут больше очков, выйдут в финал. Таких будет по три человека из каждой группы…

Соревнования шли целое лето. Найда хоть и была неутомима, всё же Елена позволяла собаке за одно гуляние ловить только по две попытки. Некоторые ребята уезжали отдыхать с родителями, надо было дождаться их возвращения. Некоторые, начав бросать неудачно, прекращали попытки, пропускали несколько дней, готовились. Елена завела блокнот и всё чётко отмечала. В конце-концов все ребята использовали свои попытки, были подсчитаны очки, выявлены финалисты. Определили время финальных соревнований: воскресенье в середине августа. День выдался отличный, солнечный и безветренный. Собрались болельщики из тех ребят, кто до финала не дошёл, пришло много родителей. Каждый удачный бросок вызывал вопли восторга и хлопки. Чемпионами в обеих группах стали девочки – Диана и Аня. Вторые и третьи места у старших завоевали Остап и Даня, у младших – Миша и Владик. Всем было весело, радостно, а Найду просто закормили сладостями. Елена объявила: завтра, у себя дома, она устраивает банкет в честь победителей, впрочем, приглашаются и другие участники соревнования…

С этого банкета всё и пошло: у неё дома стихийно организовался дворовой детский клуб. Ребята, конечно, готовы были бегать к ней каждый день, потому ей пришлось чётко их ограничить. Дважды в каждые из каникул – осенние, зимние, весенние. Летом чаще. Исключения делались для ненастных воскресных дней. Бывало, в сильные морозы или нудный холодный дождь кто-нибудь из детей звонил ей в дверь:

– Елена Владиславовна, можно к вам, порисовать?..

– Хорошо, – говорила она, – кто там ещё из ребят есть, зови…

Елена купила полтора десятка альбомов для рисования, разноцветных маркеров, и дети – старшие и младшие, – охотно рисовали, рассевшись у неё за столом, у крышки пианино, на диване. Найда обязательно втискивалась на диван между ними, клала кому-то голову на колени. Она тоже любила всех этих девчонок и мальчишек.