– Ну вот и славно… Поешь немного, дочка, поешь… Силы, они всегда понадобятся. – Он похлопал меня ласково по руке, и проговорил. – Но ведь ты не просто приехала, переживая за Олега. Что-то тебя еще тревожит, я же вижу. А ну, давай выкладывай.

Вот же…! Ничего от старца утаить невозможно! Я внимательно посмотрела на Прона, и, чуть поколебавшись, до того ли сейчас, рассказала все о своих ночных приключениях. Он слушал молча и терпеливо, не прерывая, и не задавая вопросов. Но с каждым моим словом взгляд его становился все тяжелее и тяжелее. А внутри у меня скрутился холодный клубок нешуточной тревоги. Господи, во что же мы опять вляпались?! И судя по реакции старца, на сей раз, кажется, вляпались все вместе, и очень серьезно.

Глава 5

После ухода Катерины, Виктор Анатольевич нервно походил по кабинету, потом подошел к встроенным в стену шкафам-купе, и сдвинул в сторону одну из дверей. За ней оказалась небольшая комната. Такие комнаты обычно бывают в кабинетах высокого начальства, и называются «комнатой отдыха». Внутри горел рассеянный розоватый свет. Но проходить шеф туда не стал, остановился у входа и тихо спросил кого-то, находящегося в глубине комнаты:

– Ну, что скажешь…?

Из комнаты послышался неясный шорох. По-видимому, человек, находившийся там, встал с дивана. Но из комнаты он тоже не вышел, а Пауков не стал входить, так и стоял в проходе, ожидая ответа. После небольшой паузы, прозвучал тихий, какой-то шуршащий, как сухая осенняя листва, голос:

– Не так проста эта твоя Екатерина Юрьевна, какой хочет казаться… Чувствую, мы на верном пути. Но отсюда ситуацию не поймешь. Нужно ехать туда и самому во всем разбираться. – Человек замолчал, и с легкой брезгливостью закончил. – И, пожалуйста, без твоих этих навороченных штучек! И, само собой, без твоих дуболомов. Сам поеду…

Хозяин кабинета почувствовал себя, словно нашкодивший мальчишка. Поморщился, ощутив недовольство собеседника, но возражать не посмел. Коротко и покорно бросил:

– Хорошо. Делай, как считаешь нужным. – И аккуратно задвинул дверь шкафа на место.

Вите Паукову повезло. Про таких говорили «родился с золотой ложечкой во рту». Папа у Вити работал первым секретарем горкома партии в небольшом городке, расположенном в предгорьях Урала. Конечно, это был не большой областной город, и уж, конечно, не Москва. Но их городок тоже был не самым последним местом на земле, не какая-то там Сибирская глухомань. А, если учесть, что отец был тут царем и богом в одном лице, можно сказать, полноправным хозяином, то жизнь была вполне себе ничего, улыбалась мальчику Вите на все тридцать два зуба. Отец Вите любил говаривать, что лучше быть королем в деревне, чем пастухом в городе. Но и сам Витя был мальчиком довольно умненьким, можно даже сказать, одаренным. Отцу не приходилось поднимать бровь в сторону учителей. Учеба ему давалась легко и ясное, радостное будущее светило ему своей звездой впереди вполне себе отчетливо и стабильно.

Еще в девятом классе он влюбился в первую красавицу школы. Родители у нее были простыми инженерами на их химзаводе. Когда отец узнал о чувствах сына, то решил, что время пришло, чтобы отпрыск узнал уже суровую правду жизни. В довольно жестких выражениях он объяснил Вите, что эта девушка ему не пара. Его ждет великое и светлое будущее, и спутница жизни ему нужна под стать. Другими словами «его поля ягода». Понимая, что это самое светлое будущее очень сильно зависит от отца, Витя спорить не стал, но решил, что все равно своего добьется. Добиваться он начал весьма своеобразно. Сначала с компанией таких же, недорослей, чьи папаши имели власть в городе, он избил брата девушки, так, что тот попал в больницу и в итоге стал инвалидом. Безусловно, отец «отмазал» сына, но лишил его на несколько месяцев «дополнительного содержания». Но на Виктора это не возымело должного влияния. Он привык получать то, что хотел. Он не давал ей проходу, третировал ее друзей, всячески давая понять, что от своего не отступится. На выпускном вечере он подкараулил ее в темном, пустом школьном коридоре и просто изнасиловал вместе со своими отмороженными дружками. Девушка покончила с собой, там же, на выпускном, спрыгнув с пятого этажа. История получилась резонансной. Родители девушки требовали расследования, и отец по-быстрому спровадил его в Москву, так сказать, от греха подальше, запихнув его в первый попавшийся институт, который оказался не больше не меньше, а МГУ, на исторический факультет.

Как ни странно, но учеба Виктора увлекла. То, что случилось в родном городе послужило ему хорошим уроком. Он понял, что своего надо добиваться, но не в «лобовой», так сказать, атаке. И что есть множество различных способов, не нарушая закон, довести человека до того, что он сам тебе, на тарелочке выложит желаемое. Да еще и спасибо скажет, что ты это самое желаемое примешь. А еще, он прекрасно понимал, что Москва – это вам не его родительская вотчина, в которой его папа и царь, и бог, в одном лице. И для начала, здесь следовало осмотреться, области, так сказать «жирком» связей. А уж после и усаживаться на «трон».

Шло время, и, миновав стадию «золотой молодежи», Витенька Пауков превратился в Виктора Анатольевича Паукова. История его, как ни странно, увлекала. Он поступил в аспирантуру и, даже, успел защитить кандидатскую. Но тут грянула перестройка, и вся страна покатилась со скоростью света в тартарары. Отец сумел быстренько переобуться в воздухе, и приготовил неплохую «подушку безопасности» не только для себя, но и для сына, сумев, по-прежнему, остаться «и царем, и богом» в своем родном городе. Виктор Анатольевич, успевший к тому времени жениться, и даже обзавестись наследником, поспешил на зов родителя, и вместе с ним возглавить «семейную империю». Но в суматохе дней, занимаясь чистой коммерцией, а по-народному, воровством, Виктор не забыл своей страсти к истории. И открыл свой фонд с громким именем «Пегас». При чем тут был крылатый конь из древнегреческих мифов, он объяснить бы не смог даже самому себе. Просто, ему так захотелось и все тут! Собрав вокруг себя, полуголодных корифеев от науки, он с увлеченностью стал раскапывать старинные легенды, стараясь отделить правду от вымысла, и таким образом, находя древние захоронения, клады, которые вскоре по своей доходности стали превышать его коммерческие проекты. Экспедиции археологов, геологов и этнографов, экипированные по последнему слову науки и техники, стали рыскать по всему Уралу.

Иногда, он сам участвовал в некоторых из них, в основном этнографических. Не ради денег, а ради удовольствия, мог себе позволить. Он это называл «тряхнуть стариной». Вот в одной из таких экспедиций, проводимой совместно с Питерским, бывшим Ленинградским научно-исследовательским институтом, он познакомился с удивительной женщиной, Ольгой Важиной. Что-то в ней было такое, что не позволило Виктору пройти мимо. Она была совсем другой, не такой женщиной, с которыми он всю свою жизнь привык имел дело. Не «куколкой на час», хотя и была красива. Что-то в ее поведении, манере держаться заставляло Виктора замирать в некоем благоговении. А про себя он думал: вот она, настоящая царица, к ногам которой ему было не жалко бросить все свои сокровища! Но, завладеть этим бриллиантом было не так просто. Во-первых, Ольга была замужем, и, судя по всему, счастлива в браке. Конечно, для Паукова не существовало таких мелочных преград, как чье-то семейное счастье. Но, он, каким-то, глубоко сидящим в нем чутьем, понимал, что силой ее не взять. Тело-то можно, а вот душа… А ему непременно хотелось получить ее всю, всю целиком. Кроме всего прочего, она была еще и неплохим ученым, что безусловно, могло принести компании «Пегас» определенные дивиденды. Именно от Ольги он впервые услышал о Великой Северной Цивилизации, о Гиперборее. Точнее, не просто услышал. Легенду о Гиперборее он знал давно, еще учась в институте. Но, почему-то, тогда она не привлекла его внимания. А Важина рассказывала об этом так, что эта легенда вдруг ожила, приобрела конкретные, какие-то абсолютно реальные черты, словно ожившее полотно великого мастера Время.

И со всей страстью своей души, Виктор Пауков «нырнул» в самые глубины этой истории. Он создал целый проект в своем фонде, занимающийся поисками утраченной Гипербореи. С какой-то почти маниакальной целеустремленностью, он организовывал экспедиции, и сам принимал в них участие. А главное, во всех этих экспедициях Ольга была рядом, и он мог сколь угодно долго говорить с ней, видеть ее, любоваться ей. С ним происходило что-то непонятное, словно он был чудовищем из сказки «Аленький цветочек». Он почти физически ощущал, как только одним своим взглядом Ольга снимала с его души ороговевший панцирь, слой за слоем. Иногда ему хотелось петь и смеяться безо всякой на то причины, просто, потому что она была рядом. Он решил, что будет терпеливым, и внимательным, он убедит ее оставить мужа. Она должна, просто обязана будет понять, что они просто созданы друг для друга.

И в тот момент, когда он уже почти поверил, что все, что он себе напридумывал, может быть реальностью, случилось это. Она отправилась со всей семьей в горы, в какую-то необыкновенную пещеру. Обещала по возвращении поведать о настоящем открытии. Ее гибель стала для него ударом. Казалось, свет померк и больше никогда солнце уже не будет светить так ярко. На него напала какая-то апатия, угас интерес ко всем его проектам. Он сидел часами в своем кабинете и просто тупо пялился на ее фотографию, разговаривая с ней, будто с живым человеком. Надо было с этим заканчивать. Он спрятал фотографию Ольги в шкаф и закрыл на ключ. Но, что теперь делать дальше, понять никак не мог. Весь его щенячий энтузиазм развеялся, как дым, не оставив никакого интереса.

И вот тогда он впервые встретил ИХ. Его пригласили в МГУ на юбилей факультета. Виктор еще тогда подумал, что нищающее учебное заведение ищет спонсоров. Но, по неведомой причине, все же поехал. Хотя нет, причина у него была. Он думал, что в людской суете он сможет хотя бы немного отвлечься от своего горя. Заключительный банкет был невыносимо скучен. Но, так как этот самый банкет был, практически, за его счет, Пауков был вынужден остаться. И вот, уже битый час он выслушивал дифирамбы от своих постаревших преподавателей. Скучно. Он уже, было, собрался выскользнуть потихоньку, и отправиться на свою квартиру, которая у него располагалась на одной из тихих московских улочек, как бывший декан факультета подвел к нему двоих мужчин довольно пожилого возраста. У Виктора даже мысль мелькнула «вот еще стареющие попрошайки». Но, поведение декана заставило его повнимательнее присмотреться к вновь представленным. Старик декан излишне суетился, почему-то прятал глаза, и как только представил их друг другу, сразу же, сославшись на какие-то неотложные дела, постарался незаметно улизнуть. Само по себе его поведение уже вызывало недоумение у Паукова. Новые знакомые заговорили о проводимых его фондом экспедициях. Сначала это как-то напрягло Виктора Анатольевича, но затем разговор плавно перешел на тему Гипербореи, и Пауков навострил уши. Заметив его интерес к беседе, который он, впрочем, и не пытался скрыть, один из мужчин, с небольшой седой бородкой, и пронзительными глазами, назвавшийся Игнатом Борисовичем, протянул ему визитку, со словами:

– Если возникнет интерес узнать больше, приходите. Я вам обещаю, что не пожалеете. – И склонив голову в легком старомодном кивке, прихватив под руку второго собеседника, не прощаясь, поспешно удалился.

Пауков в легкой растерянности смотрел на кусочек картона в своей руке. На золотом фоне черными витиеватыми буквами, было написано «Водопьянов Игнат Борисович». Ниже, более мелким обычным шрифтом был написан московский адрес. И все. Ни телефона или факса, ни, ставшим модным в последнее время, адреса электронной почты. Ничего. От завитков букв на Паукова повеяло тайной так, что холодок побежал по спине. Он повертел визитную карточку. На обратной стороне было написано все тоже самое, только латинским шрифтом. Виктор Анатольевич покрутил головой высматривая в шумной, жужжащей, словно рой мух на сладком пироге, толпе, знакомые фигуры, но никого не увидел. Зато увидел бывшего декана, уныло стоящего в сторонке от общего веселья с каким-то немного очумелым видом. Будто, он никак не мог понять, как он здесь оказался, и что он тут делает.

Пауков подошел к старику и попытался выяснить, что это были за люди, которых ему представили. Декан с изумлением смотрел на своего бывшего студента, хлопал на него ресницами и никак не мог понять, о чем тот его спрашивает. Побившись еще немного над старым профессором, Виктор Анатольевич махнул рукой, подумав про себя, что старик стал совсем плох. Не прощаясь, он покинул зал, и сразу же отправился к себе на квартиру. Всю дорогу он думал о своих новых знакомых. Ему, почему-то, казалось, что эти двое явились на эту тусовку только для того, чтобы познакомиться с ним, с Пауковым. Внутренний голос его предупреждал, что они, эти знакомые, не так просты, если не сказать, опасны. Но, с другой стороны, его очень интересовала тема Гипербореи. А еще, в чем он никогда бы не признался даже самому себе, его притягивала некая тайна, окружающая этих странных людей. Поднимаясь к себе на третий этаж, он вслух пробурчал:

– Авантюра… Чистой воды авантюра… – Но уже точно знал, что завтра же отправится по указанному на «визитке» адресу.

На следующий день, с утра пораньше он сразу отправился по указанному на визитной карточке адресу. Место оказалось весьма странным. Почти на окраине Москвы, в каком-то убогом районе, где самыми высокими были пятиэтажные здания весьма обшарпанного вида. Он уже начал сомневаться, а нужно было ли приезжать сюда. Но, по своей давнишней привычке все доводить до логического конца, остановил машину напротив пятиэтажного бетонного сооружения, времен Хрущева, бывшим, скорее всего, каким-нибудь заштатным НИИ советских времен. С сомнением посмотрел на пустынный паркинг рядом со зданием, на, забитые фанерой, окна первого этажа, но все же вылез из уютного нутра своей импортной машины. Его джип на фоне всего окружающего убожества смотрелся словно НЛО на колхозном поле, так же инородно и дико. Поднявшись по ступеням обглоданного временем бетонного крыльца с отбитой плиткой, потянул на себя большую застекленную дверь. В большом холле за обычным деревянным столом сидел неприметный дедок, выполняющий роль вахтера, охранника и сторожа одновременно. Пауков с изумлением взирающий на все это счастье, уже собирался развернуться и уйти, когда дедок, посмотрев на него хитрым глазом, спросил, чуть откашлявшись:

– А ты к кому, милок?

Пауков сердито нахмурился, не предполагая, что к нему может кто-нибудь когда-нибудь обратиться подобным образом. Потом достал из кармана визитную карточку, и сунул старику под нос. Тот, надев на нос очки внимательно посмотрел, сначала на карточку, потом на самого Паукова, кивнул головой, и нажал какую-то кнопочку у себя под столом. А потом, проговорил ласково:

– Обожди, сейчас за тобой выйдут… – И опять уткнулся носом в газету, которую он читал до этого.

Виктор Анатольевич уже совсем было собрался развернуться и уйти из этого непонятного убогого места, как где-то, совсем рядом, раздался едва слышный щелчок, и в коридоре послышались шаги. Вскоре перед ним предстал суровый мужчина с военной выправкой в строгом черном костюме, безупречно повязанном галстуке, и коротко сказал:

– Следуйте за мной.

Развернувшись почти по-военному, он, не глядя на Паукова направился вглубь коридора, из которого только что вышел. Виктор Анатольевич поспешил за своим провожатым. Мужчина подошел к двери, стекло которой было закрашено белой краской и на кодовом замке нажал комбинацию цифр. Что-то запищало, и дверь с тихим щелчком открылась. Они прошли внутрь. Здесь обстановка была уже более опрятная, что ли. По крайней мере, краска на стенах не свисала лохмотьями, и пол был застелен ламинатом, а не драным линолеумом. Пройдя мимо закрытых дверей, сопровождающий Паукова мужчина, повернул в одно из ответвлений коридора и остановился возле лифта. Лифт был древней конструкции. Такие Пауков помнил по своему детству в старых допотопных зданиях. Мужчина опять набрал комбинацию цифр на небольшой панели. За стеной что-то заскрежетало, задребезжало, и металлические двери разъехались в стороны. Мужчина сделал шаг в сторону, приглашая Паукова пройти внутрь первым. На вопросительный взгляд, коротко ответил:

– Вас там встретят.

Виктор Анатольевич шагнул внутрь, ощущая себя пастухом, входящим в логово дракона. Двери за ним со скрипом закрылись, кабина затряслась, залязгала, точно голодный волк зубами, и поехала вниз. Да, именно, что вниз, а не наверх, как он этого ожидал. Наконец лифт остановился, двери разошлись в стороны, и Пауков, выйдя из кабинки железного старого монстра, замер, чуть ли не широко открыв рот. Контраст увиденного был настолько велик, что вызывал в первое мгновение легкий шок. В нескольких словах окружающую обстановку можно было описать очень коротко. Хром, стекло, пластик, будто, он из далеких, теперь уже, семидесятых, попал в двадцать первый век, а может быть даже и в двадцать второй. Здесь его встретил такой же молчаливый мужчина, в точно таком же черном костюме, как и первый его провожатый. Можно было подумать, что они были братьями близнецами, несмотря на разные фигуры и лица. Он, так же молча, повернулся, приглашая визитера следовать за ним. За стеклами, отделяющие основной коридор от комнат, работали люди в белых халатах. Они копались возле каких-то приборов, механизмов, колб и реторт.

Пока они шли до высокой полированной дубовой двери безо всяких табличек, которые бы указывали, что именно за этой самой дверью находится, Паукову удалось справиться со своим удивлением, и даже, привести свои мысли в некоторый порядок. У него оставался в голове лишь один вопрос. Какое отношение вся эта кипящая научная суета имеет к вопросам истории Гипербореи. Но, он посоветовал себе запастись терпением, в надежде, что скоро все узнает. Ну, если и не все, то хотя бы, тот минимум, который позволит ему понять, куда же это он попал. Тем временем, человек в костюме без стука отворил дверь и сделал приглашающий жест. Сам же сопровождающий в дверь не вошел. Пауков усилием воли стряхнул с лица выражение удивления, и некоторой растерянности, перешагнул порог.

Обычным этот кабинет можно было назвать с большим трудом. Тяжелая дубовая, и как видно, старинная мебель, две стены завешены картами Герарда Меркатора¹ и Пири Рейса². Остальные две, в том числе и стена с дверью, через которую вошел Пауков, до самого потолка были уставлены книгами. В углу на тяжелой бронзовой подставке стоял огромный глобус, изготовленный так же по картам Меркатора. Из-за дубового полированного стола, навстречу гостю поднялся давешний знакомец Паукова, Игнат Борисович Водопьянов, приветствуя гостя счастливой улыбкой.

– Дражайший Виктор Анатольевич…!! Милости прошу… – Он указал гостю на несколько кресел, стоявших в углу комнаты, недалеко от громадного глобуса. – А я, признаться, уже начал волноваться, придете ли? Но, потом, знаете, решил для себя, что настоящий искатель, коим вы являетесь по моему скромному представлению, не сможет пройти мимо ТАЙНЫ.

Его глаза весело поблескивали из-за очков в толстой роговой оправе. Пауков, едва улыбаясь на вежливые слова хозяина, кивнул головой.

– Да, признаться, не ожидал… Умеете вы удивлять, Игнат Борисович! У вас тут целая подземная лаборатория, можно сказать, научный центр. А оснащение? Такому и Академия Наук любого западного государства позавидует, не говоря уже о Российской. Я весь преисполнен трепетного ожидания в предвкушении вашего рассказа.