Глава 3: «Начало конца»

Утром, 26 мая 1626 года, герцога Анжуйского разбудил слуга с известием, что первый министр Франции только что прибыл в Фонтенбло и настоятельно желает засвидетельствовать свое почтение Его Высочеству. Впрочем, разрешение принца на самом деле и не требовалось, так как за спиной лакея со сладкой улыбкой стоял сам Ришелье.

Разумеется, что неожиданный визит человека, которого Гастон уже мысленно похоронил, очень обеспокоил Его Высочество. Тем не менее, он постарался взять себя в руки и даже сумел уверенно спросить у кардинала, какого дьявола тот делает в его спальне в такое неурочное время.

– Ох, Монсеньор, как Вы могли столько времени скрывать от Вашего покорного слуги то, что Вашему Высочеству так приглянулась моя скромная резиденция! – вместо ответа воскликнул Ришелье. – Если бы я только знал об этом раньше… Я просто в отчаянии, что не смогу лично поприветствовать Вас во Флери.

– Это почему же? – заплетающимся от сна и волнения языком спросил Гастон.

– Король неожиданно назначил заседание Государственного Совета, и мне необходимо быть в Париже. Но, смею надеяться, что отсутствие хозяина никак не помешает Вашему Высочеству получить удовольствие от охоты, так как мой дом, разумеется, к Вашим услугам.

– Это не совсем удобно, господин кардинал, – тут же возразил герцог, для которого охота в кардинальских владениях без присутствия Ришелье теряла всякий смысл. – Я лучше подожду того счастливого дня, когда государственные дела смогут какое-то время без Вас обойтись. А пока он наступит, я могу поохотиться и в другом месте.

– Как будет угодно Вашему Высочеству, – ответил кардинал.

Он еще раз заверил принца в своей преданности, и вышел, оставив Гастона в полной растерянности. Впрочем, принц собирался с мыслями недолго и через каких-нибудь полчаса уже был в покоях у Анны Австрийской, где застал и герцогиню де Шеврез. Королева Франции так волновались из-за предстоящего события, что накануне рокового дня оставила подругу ночевать в своей спальне, вызвав тем самым излишние кривотолки, так как такая вольность считалась грубейшим нарушением этикета.

Впрочем, напуганному до полусмерти герцогу Анжуйскому было не до церемоний.

– Кардинал все знает, – сообщил он удивленным его появлением женщинам. – Он только что был у меня.

Сраженная такой новостью, Анна Австрийская без сил упала в кресло. У герцогини де Шеврез все же хватило самообладания немного успокоить обезумевшего от страха принца, и выспросить у него подробности свидания с Его Преосвященством.

– Ну, это еще ничего не значит, – произнесла Мари, выслушав рассказ Гастона. – Простое совпадение.

– Вы думаете? – возмутился принц. – Сразу же, после ухода кардинала, я приказал слугам позвать ко мне д'Орнано. И что же? Мой воспитатель как сквозь землю провалился!

– Возможно, задержался у любовницы, – пожала плечами Шевретта. – Ваше Высочество как всегда все преувеличивает.

Прекрасная герцогиня, разумеется, была права – господин д'Орнано действительно ночевал у любимой женщины, из-за чего был арестован только через час после того, как кардинал Ришелье покинул покои короля Франции Людовика XIII, которого навестил сразу же после визита к принцу Анжуйскому.

* * *

Людовик был самым протироворечивым государем в истории Франции. Наделенный всеми талантами, кроме тех, которые бы позволили ему самому управлять государством, он все же был достаточно умен, чтобы поручить это дело кардиналу Ришелье. Тот с радостью взвалил на себя груз власти, но скоро обнаружил, что Его Величество позабыл наделить его должностными полномочиями, необходимыми для выполнения нелегких обязанностей первого министра. Его Высокопреосвященство так был расстроен этим открытием, что уже подумывал совсем отказаться от дел и съехать в свой люсонский приход, но, узнав о дерзком предприятии герцогини де Шеврез, решил воспользоваться им как тот заправский игрок, что ставит на карту настоящее, чтобы иметь будущее.

– Я вижу, Вы, Ваше Преосвященство уже проснулись, – меланхолично поприветствовал Людовик своего первого министра. – А я, вот, совсем не ложился.

И, правда, у короля был какой-то помятый вид, а его покрасневшие глаза красноречиво свидетельствовали о бессонной ночи.

– Ваше Величество, – серьезно проговорил кардинал. – Мой доктор очень обеспокоен состоянием моего здоровья и настоятельно рекомендует мне удалиться в провинцию, подальше от столичной…да и от мирской суеты. Я склонен, как никогда, согласиться с ним, тем более, что на службе у Вашего Величества, я нажил немало врагов, и одно мое присутствие в Париже нарушает мир и покой в королевской семье…

– Я знаю, почему Вы хотите уйти от дел, – перебил его Людовик. – Против Вас составлен заговор, и Вашей жизни грозит опасность. Я даже могу назвать Вам имя человека, который дерзнул покуситься на Вашу жизнь. Это граф де Шале. Вопиющая неблагодарность, если учесть, что именно Вашей протекции он обязан своим местом при дворе! Я уже отдал приказ арестовать его.

– Я умоляю Ваше Величество не делать этого! – воскликнул Ришелье, крайне удивленный такой осведомленностью короля. – Этот человек – всего лишь исполнитель, и за его спиной стоят другие, куда более могущественные люди, чем он.

– Кто же?

Кардинал со скорбной улыбкой протянул Людовику бумагу, где Шале изобличал герцога Анжуйского и месье д'Орнано, описывая план принца по устранению Ришелье.

Прочитав письмо, ошеломленный король долго не мог сказать ни слова.

– Чем же Вы так помешали моему брату? – удивленно спросил он. – Не беспокойтесь. Я сейчас же повидаюсь с ним, и потребую объяснений.

– Ах, Ваше Величество, – кардинал был само милосердие. – Я бы с радостью пожертвовал жизнью ради мира и спокойствия в королевской семье, но, боюсь, что все намного серьезнее. Вы видите, господин де Шале упоминает здесь лорда Монтегю. Этот англичанин входил в свиту герцога Бэкингема, когда тот приезжал во Францию.

Желтоватое лицо Людовика покрылось пунцовыми пятнами. Он хорошо помнил прошлый визит английского министра, который дерзнул украсить голову французского монарха великолепными рогами.

– Вы считаете, в этом деле замешана королева Анна? – спросил король прерывающимся от гнева голосом.

Ришелье довольно улыбнулся. Удар, без сомнения, попал в цель.

– Чтобы узнать это, нам необходимо задержать господина Монтегю…

– Это исключено, – резко прервал его король. – Впрочем, я думаю, англичанин уже успел покинуть Париж.

– Видя такую осведомленность Вашего Величества, я действительно могу со спокойной совестью уехать в Люсон, – изумленно проговорил Ришелье.

– Я никуда Вас не отпущу! – испугался Людовик. – Если Вашей жизни грозит опасность, удвойте количество телохранителей! Пусть слуги пробуют Вашу еду и питье, даже если я сам приготовлю их на Ваших глазах. Как Вы можете требовать отставки сейчас, когда Вы так нужны мне… и Франции?

– Ваше Величество, – кардинал низко склонился перед королем, – моя жизнь принадлежит Вам. Но могу ли я узнать, откуда Вашему Величеству известно о заговоре?

– В моем королевстве, Ваше Преосвященство, новости первым узнаю я, – Людовик внушительно поднял палец. – Что же касается источника информации…

Король замялся, решая, говорить о нем или же промолчать. Но цепкий взгляд Ришелье уже успел обнаружить письмо, лежавшее на столе, и даже рассмотреть герб отправителя на сломанной печати.

– Королева Генриетта поступает как любящая и преданная сестра, если предупреждает Ваше Величество о грозящей опасности, – осторожно заметил он.

Теперь пришел черед короля удивляться.

– Королева Англии советует мне отправить Вас в отставку, пока Вас не отправил на тот свет некий господин де Шале. А господин Монтегю – это личный секретарь Ее Величества и явился в Париж с письмами к королеве-матери. Генриетта рекомендует мне тоже воспользоваться его услугами, чтобы ответить ей на это письмо. И я уже последовал ее совету.

Ришелье даже привстал от неожиданности. Перед визитом к королю он поручил своим людям арестовать опасного англичанина, и не сомневался в том, что его поручение было исполнено.

– Но, возможно, господин Монтегю смог бы кое-что рассказать нам о заговоре, – растеряно проговорил кардинал. – Если в этом деле замешана Англия, то мне совершенно ясно, что речь идет не о обычной семейной склоке, которая иногда затмевает взаимопонимание государей и их подданных, а о международном заговоре, затеянном, чтобы нарушить мир и порядок в стране.

– Ну, поговорите с ним, если Вам так угодно, – ответил король. – Но лучше узнайте подробности у господина д'Орнано. Он мне до смерти надоел! А Шале…

– … будет на свободе, пока мы не доберемся до остальных заговорщиков, – примирительно закончил министр.

Если в покои короля Ришелье входил смиренным слугой Его Величества, то из них он, по собственному признанию, вышел уже господином. Король обещал кардиналу полное содействие и поддержку в борьбе с его врагами даже в том случае, если бы они принадлежали к королевской семье. Но и этих полномочий Его Высокопреосвященству было мало. Поэтому, он с утроенным волнением и надеждой ожидал возвращения своей агентуры с Брюсселя, куда доставлялись письма от адвоката Лапьерра. Сам же адвокат, к большому неудовольствию Ришелье, успел исчезнуть в неизвестном направлении.

Некой компенсацией этой неприятности послужил арест Уолтера Монтегю. Но, к удивлению кардинала, англичанин оказался крепким орешком и, не сообщив ничего нового о похищении Фанкана (о чьей судьбе он действительно ничего не знал), грозил Его Высокопреосвященству если не войной, то значительными осложнениями дипломатических отношений с Англией. И был так убедителен в своем негодовании, что перепуганный кардинал, не решаясь ни отпустить неудобного узника, ни предъявить ему официальные обвинения, приказал выделить милорду парадные апартаменты в Бастилии, предназначавшиеся для принцев крови. Ришелье собирался держать Монтегю в тюрьме тайно, до тех пор, пока не придут известия из Англии, куда министр собирался отправить надежного человека.

Поступая так, Его Преосвященство серьезно рисковал. Но, чувствуя, что находиться на правильном пути, и, слепо доверяя своей интуиции, кардинал собирался и дальше следовать ее советам.