Солнечный луч прорезал пространство сквозь тюлевую занавеску и остановился на завитках ковра на стене за двухъярусной кроватью. Было так уютно сидеть за письменным столом и смотреть в окно, на силуэты крыш, на клонящееся к раннему закату ярко-розовое, даже, пожалуй, малиновое зимнее солнце.

Крыши соседних домов были старинные, двускатные, обитые жестью, на каждой – по четыре треугольных домика-чердачка. Ему всегда нравилось представлять, что в одном из них живёт Карлсон, варит там себе какао на маленькой электрической плитке, ведь раз нет дымохода, значит, и камина у него быть не может. В конце концов, какие на крыше камины… глупость какая-то…

Яну было слышно, как брат о чём-то разговаривает по телефону в соседней комнате, а он смотрел в окно, на покрытые инеем ветви берёзы, что росла прямо под окном его комнаты. Как там у поэта: «Белая берёза под моим окном принакрылась снегом, точно серебром».

Берёза росла так близко, что летом, если открыть окно, можно было дотянуться до её низко свисающих ветвей. Они, как девичьи косы, спускались прямо к Яну в руки и тихим шелестом листьев нашёптывали ему чудесные истории, одна интереснее другой, а иногда к мелодии ветра в зелёных ветвях добавлялись и трели соловья… Но это летом, а пока … подлетела к дереву и приземлилась в его ветвях стайка снегирей. «Какие они красивые», – подумал Ян. Ему всегда нравились эти милые розовые комочки, ярким пятном выделяющиеся на бледном фоне зимнего пейзажа.

Вдруг за стенкой часы снова пробили три раза. «Бом-ку-ку». «Бом-ку-ку». «Бом-ку-ку». Кукушка трижды выглянула и снова спряталось в свой маленький домик. Он перевёл глаза на письменный стол и вздохнул, перед ним лежали его тетрадки, как же не хотелось их открывать.

Он посмотрел в окно. На берёзу снова села стая снегирей. Странно всё это. «Дежавю», – подумал Ян. Но что-то было во всём этом, пожалуй, даже ещё более странное. И тут его осенило: часы – они снова пробили три раза! Ян вскочил со стула и кинулся в соседнюю комнату. Его поразила тишина в квартире, абсолютная, глухая, как если бы кроме него в доме никого не было. Постойте, что же это такое происходит? Он обернулся и ещё раз прислушался.

В квартире царило полнейшее безмолвие, только кукушкин домик тихо постукивал: «Так-так, тик-так, тик-так» – да компрессор работал в аквариуме, булькая маленькими пузырьками воздуха: «Бр-р-р-р-р-р-р-р-р-р…». Где-то далеко, у соседей, играло радио, передавали последние известия к этому часу.

Ян обошёл маленькую квартирку меньше чем за минуту. Лэсли дома не было. Стоп! Как такое возможно? Куда, позвольте спросить, он делся? Он же не мог просто взять и исчезнуть… вот только что, секунду назад, он говорил по телефону… Да-а-а, как у Алисы в Стране чудес: «Всё чудесатее и чудесатее».

Вдруг в замочной скважине повернули ключ. Ян пошёл к двери. В квартиру входил Лэсли, отряхивая капельки растаявшего снега с меховой шапки! Но как? Они же вместе пришли домой час назад! Как такое вообще возможно? Он ничего не понимал. Было очевидно, что брат не разыгрывает его, щёки у него были ярко-красного цвета, с мороза, такие ни с чем не спутаешь… и на валенках снег!

– Привет! – сказал Лэсли, привычным жестом закидывая шапку на полку.

– Привет,– прошептал Ян и сглотнул неожиданный ком в горле.

Он ничего не понимал. Что происходит? Сегодня явно какой-то сумасшедший день. А может он просто ударился головой тогда на улице? Может, у него провалы в памяти? Слишком много странностей за последнее время, да какое там, за последний час…

Он вернулся в комнату и, не зажигая света, просидел до темноты, раздумывая над всем произошедшим. Стало смеркаться. Ян сидел в сумерках, слушал, как на кухне звенит посудой в раковине Лэсли, и смотрел в окно. На фоне потемневшего предзакатного неба виднелись чёрные силуэты крыш с маленькими чердачными окошками. Где-то там живёт и варит на маленькой плитке какао Карлсон. И действительно, почему бы ему там не жить?

Стемнело, на фиолетово-тёмном небе стали появляться первые звёзды, Ян всегда удивлялся тому, какие яркие и крупные они бывают зимой, как мерцающие алмазы в чёрном небе, поблескивают, каждая своим оттенком, то жёлтым, то зелёным, то оранжевым, а то ледяным оттенком голубого, почти белого цвета. Большие, загадочные, такие, что можно часами смотреть, не отрываясь!

Зажигались фонари, и над городом выплывала из-за почерневших крыш жёлтая, пузатая луна, сегодня она была каких-то невероятных размеров. С улицы доносился скрип шагов на снегу, люди спешили с работы домой. Часы пробили пять. Ровно пять раз выскочила и опять скрылась в своём домике неугомонная кукушка.

– Он опять чуть ключи не потерял, – услышал он слова брата.

В комнату вошла мама, в очках, с волнистыми, цвета спелой пшеницы волосами, в зелёном свитере крупной вязки и пальто с песцовым воротником в руках. Она повесила пальто на вешалку. На меховом воротнике, как бриллианты, блестели капельки только что растаявшего снега. Ян вдохнул запах маминого пальто. Как он любил его, как ему нравилось зарываться лицом в этот мягкий, пушистый мех.

– А ты что в темноте сидишь, сынок? – спросила мама, поцеловала его в макушку и пошла на кухню готовить ужин, а он остался гадать, что же всё это всё-таки значило: странное видение, будто он превратился в лису, Лэсли, который то появляется, то исчезает… ключи, снегири, кукушки…

Глава 3. Лэсли приоткрывает завесу тайны

– Лэсли, ты не спишь…? – Ян свесился с верхнего этажа двухъярусной кровати и посмотрел вниз, ему показалось, что брат, укрытый с головой толстым лоскутным одеялом, ещё не спал. – Лэсли…– второй раз позвал он.

– Чего тебе? Опять страшный сон про мумию в белых тапочках приснился? – пробормотал сквозь сон Лэсли.

– И не смешно, вспомнил тоже, – с досадой сказал Ян. – Я ведь реально очень испугался тогда. Всё бы тебе надо мной поиздеваться. Мне сколько лет тогда было? Пять? Шесть? Зачем ты мне вообще про мумию в белых тапочках рассказал, да ещё на ночь?

– Да, помню, – засмеялся Лэсли и с подвыванием заговорил: – Она ходит по городу и заглядывает в лица спящих детей. И если ты откроешь глаза, то она посмотрит в них своим мёртвым взглядом, и ты сам станешь мумией. А самое главное, что если ты не открываешь глаза, то она начинает тебя звать голосом знакомых тебе людей, например маминым голосом.

– Да, никогда тебе этого не прощу! Мама подходит ко мне ночью, я плачу от страха, а она меня зовет тихим голосом: «Ян, сыночек, открой глазки». А я глаза зажмурил и кричу на неё: «Уходи мумия! Уходи»! Какой же ты был всё-таки!

– Ну, слушай, я сам был ещё маленький. Ты уж прости меня. А сейчас-то что? Уж точно не мумия? Или как?

– Нет, представь себе! Ты знаешь, я хотел тебя спросить… У тебя было когда-нибудь, что ты, ну… как будто… что-то происходит, что уже было… или тебе кажется, что реально что-то случается дважды?

– Дежавю, это у всех иногда бывает, – сказал Лэсли.

– То есть с ума я ещё не спятил, это хорошо. А что всё-таки это дежавю значит?

– Ну, как бы это сказать… Это сложно объяснить, это как несуществующие воспоминания, есть даже версия, что это связано с пересечением параллельного мира с нашим в какой-то момент. Хм, как сказать, чтобы ты понял…

– Я знаю, что такое параллельные миры, это можешь не разжёвывать.

– Хорошо. Ну, вот смотри, предположим, существует параллельный нашему мир, где всё такое же, но только с маленькими нюансами. Живёт там такой же, как ты, мальчик, Себастьян Енсен-2, который, ну например, в отличие от тебя учится только на пятёрки…

– Ну, это маловероятно, – обиженно буркнул Ян.

– Ха, маловероятно, что живёт или что на пятёрки? – смеялся Лэсли. – Так вот, этот мир, допустим, опережает наш всего на пару секунд во времени, и некоторые события, которые случились там, если повторяются в нашем мире, то мы их как будто вспоминаем… только воспоминания эти идут не из прошлого, а из будущего… поэтому, по сути, это и не воспоминания вовсе, а узнавание событий. Ты прожил это и узнал, ведь оно уже случалось с тобой… в параллельном мире, в будущем…

– Ну, ты и фантазер, тебе бы книжки писать, – сказал Ян.

– При чём тут это, ты что же думаешь, фантасты могут выдумать что-то, чего никогда нигде в мире не существовало? Эн нет, братец! Человеческий мозг так устроен, что если он что-то и придумал, то ЭТО уже где-то было или есть, и даже если в нашем мире такого ещё нет, то где-то в ином измерении уж точно есть, поверь мне. Это же просто, как бублегум!

– То есть все изобретатели никогда ничего не изобрели на самом деле?

– Ну почему же? Изобретали, конечно, но подтягивая свои знания к воображаемой картинке, которую они просто увидели где-то в параллельном мире, или им кто-то её показал или подсказал. Ну, например, Менделеев – это все знают – увидел свою периодическую таблицу во сне…

– И что, ты хочешь сказать, что ему её показали инопланетяне? Я помню к нам в школу приходил профессор какой-то и рассказывал про летающие тарелочки. Ему девчонки напекли печенье тогда, энэлошки. Надеюсь, его не хватил трёхдневный понос, потому что девчонки наши готовить совершенно не умеют. Зря только на трудах продукты переводят. Так вот он говорил, что инопланетяне существуют. И что, ты хочешь сказать, что вот прям на полном серьёзе в это всё веришь?

– Мне не надо в это верить, малыш, я знаю, что это правда. – Лэсли зевнул. – Если человек додумался до чего-то, то, значит, это может существовать на самом деле, если уже не существует где-то. Ну, раньше же были сказки о коврах-самолётах, а теперь мы реально летаем на них, не на коврах, конечно. А где-то людям вовсе самолёты не нужны. Есть порталы, и можно перемещаться в любую точку мира, а может, и параллельного мира…

Ян спрыгнул вниз со второго этажа кровати и стоял, нависая, над старшим братом, глядя ему прямо в глаза.

– Вот это уж точно сказки! Такого не бывает! И нигде про это никто не слышал никогда!

– Ха! Если задуматься, то почти все детские сказки об этом. Вот хоть вспомни на минутку сказку «Матушка-метелица».

– Это где Машенька… или как там её звали… за веретеном в колодец сиганула, но не утонула при этом, а на зелёный лужок попала, и у Матушки-метелицы потом работала?

– Ну, типа того. Так вот колодец этот – портал, а веретено – ну тоже что-то вроде проводника.

– Ты что, совсем с дуба рухнул?

– А что? Не похоже на правду?

– Это же сказка! – изумлялся Ян, не понимая, говорит ли старший брат серьёзно или разыгрывает его по своему обыкновению.

– Сказка ложь, да в ней намёк. Я потом тебе расскажу, когда подрастёшь.

– Что расскажешь?

– Много будешь знать, скоро состаришься. Залезай обратно и спи давай, у меня завтра контрольная.

– Подожди, Лэсли, у меня последний вопрос, – сказал Ян, забираясь снова на верхний ярус кровати. – А может человек превратиться, скажем, в лису?

Лэсли рывком сел на кровати и уставился на брата. Глаза его сузились и превратились в маленькие щёлочки. Он пристально посмотрел на него, как бы стараясь понять, врёт тот или нет.

– С этого момента поподробнее, пожалуйста, – изменившимся и очень серьёзным тоном сказал он.

Ян забрался на второй этаж и укутался тёплым одеялом.

– Вот, допустим, идёшь ты по улице, – сказал он, сладко зевая, – И вдруг бац! Смотришь, а ты – уже не ты, а лиса какая-то, и сразу видишь всё чётко, запахи чувствуешь, о каких раньше и не догадывался, холодного песка или железа, например, звуки далёкие слышишь, когда человек ну реально на другом конце улицы стоит, а потом вдруг…

– Возвращаешься обратно в своё тело? – Лэсли встал с кровати, так что его глаза оказались прямо напротив глаз брата. Он прищурился и, не мигая, как удав, смотрел на него.

– Да, – испуганно ответил Ян, – Как будто ты прям на секунду или даже меньше остановился – пока ты лисой был, – но секунда эта длилась долго…

Лэсли отошёл на два шага в темноту комнаты:

– Обещай, что не закричишь.

– Обещаю. – Ян весь напрягся и сел на кровати. Ему стало страшно, что же сейчас произойдёт? И вдруг Лэсли не стало! В полутьме комнаты, освещаемой только толстопузой жёлтой луной из окна спальни, человек – его брат – исчез. Ян пригляделся, но, сколько ни всматривался во мрак, ничего не видел.

– Смотри ниже – услышал он у себя в голове голос брата.

Ян перевёл взгляд вниз, к полу. Там, в лунной дорожке, на узорчатом ковре сидела рыжая лиса и пристально смотрела прямо на него. Ему даже показалось, что лиса улыбается. Так значит, он не сошёл с ума! Так значит, всё это правда!

– Примерно так? – спрашивал у него в голове голос Лэсли.

Ян кивнул, не в силах вымолвить ни слова.

– Поздравляю тебя братик, ты вырос, и, значит, настала пора тебе обо всём узнать.

Глава 4. Удивительная семейка

На следующий день Ян едва мог дождаться вечера. Лэсли ничего не стал объяснять. «Завтра, всё завтра», – только и повторял он.

– Когда завтра?

– Давай вечером. Это всё надо делать в торжественной обстановке, – говорил брат.

Время тянулось бесконечно долго, как перед Рождеством или днём рождения, когда ждёшь, что вот-вот должны прийти гости, а стрелки часов словно прилипли к циферблату.

После школы, когда кончились уроки, он мчался домой как на крыльях, но и тогда оказалось, что «ещё не вечер» …

Лэсли ходил по дому с важным видом и загадочно улыбался. Это сводило Яна с ума. Когда же? Он сделал уроки, покормил рыбок, даже полил цветы и вынес мусор, всё стараясь найти себе дело, чтобы хоть как-то убить время. И вот наконец вечером, когда вся семья собралась за празднично убранным столом, это случилось. Все сидели с торжественным видом и смотрели на Яна как на именинника. Когда наконец с основными блюдами было покончено, семья перешла к десерту.

Мама разрезала сказочно красивый торт, Лэсли шумно отхлебывал чай из синей расписной чашки с блюдцем. Это был любимый мамин сервиз, праздничный, который доставали из серванта только по особым случаям… Отец Яна, темноволосый, голубоглазый мужчина в очках, откашлялся и произнёс:

– Мы, наша семья: я, Джон Енсен, твоя мама, Анна Енсен, Лэсли, – все мы принадлежим к очень древнему роду, который живёт на Земле с незапамятных времён. Сразу оговорюсь, мы не герцоги и не князья, здесь речь о другом. Мы все – из другого мира. Очень давно наши предки были посланы на Землю с определённой миссией, которую мы выполняем и по сей день.

Ян всегда знал, что его отец – большой учёный, что в особом закрытом институте он разрабатывает прибор, который даст человечеству управляемую термоядерную энергию, равную по силе энергии Солнца, но вот про старинный род, про особую миссию Ян никогда прежде не слышал. Они что же, реально с другой планеты?

– Наш род очень непростой, я бы сказал даже – особенный. Хм… и мы действительно с другой планеты, как ты только что подумал.

Он улыбнулся, увидев, как у Яна от удивления округлились глаза: оказывается, его родители всегда могли читать его мысли, вот он попал!

– Да нет, Ян, не всегда, – ответил отец с улыбкой, – просто сейчас ты стал другим. Давай так, чтобы не запутать тебя, я буду рассказывать медленно, если вдруг ты чего-то не поймёшь, просто скажи, и мы остановимся. Ладно?

– Хорошо, пап… – Ян был просто ошеломлён.

– Хорошо. Итак, Мы – сенмиры, – продолжил Джон, – люди, обладающие особыми сенсорными способностями, способные чувствовать другие миры.

– Экстрасенсы, что ли? – уточнил Ян.

Джон рассмеялся:

– Не совсем и не только. Мы можем путешествовать между мирами, общаться с их обитателями. Когда это необходимо, мы можем перевоплощаться в животных, например в лис, так это происходит у нашей семьи. Есть и другие семьи, а значит, и другие животные. Пока всё понятно?

– Да. Мы инопланетяне, которых давным-давно забросили как межпланетный десант на Землю, но для чего?

– Наша главная задача – следить, чтобы границы смежных с Землёй миров оставались закрытыми, замкнутыми, чтобы никто и ничто чужеродное не проникло в мир людей. Мы, лисы, защита человеческой цивилизации, служба охраны, если хочешь. Мы обнаруживаем нарушителей и выдворяем их обратно.

– Как пограничники? – уточнил Ян.

– Ага, только те ходят с собакой, чтобы лучше всё выслеживать, а мы сами становимся чем-то вроде этой собаки, – пояснил Лэсли. – У лисицы знаешь какое чутье! Ого-го! Мы чувствуем нарушителей за версту!

– Мы такие не одни, таких, как мы, много, и миссия у всех разная, – продолжал отец, – Мы служим развитию человечества, но при этом, мы лишь наблюдатели. Мы не имеем права вмешиваться в жизнь земных обитателей и нарушать ход человеческой истории.

– А что значит «другие миры»? Их много? – спросил Ян.

– Очень и очень много, ведь каждый человек способен создать новый мир, всего лишь совершив выбор. Вариантов великое множество, как разбегающихся тропинок в лесу. Представь, что ты идёшь по лесу, и вдруг твоя дорожка упирается в развилку, тебе нужно выбрать, по какой из них идти. И не важно, свернёшь ты налево или направо, другая тропинка от этого не перестанет существовать. Но твой мир будет на той дорожке, по которой идёшь ты. А тропинок в лесу бессчётное число. Понимаешь?

– Значит, выбор, – чтобы лучше запомнить, повторил Ян.

– Не только. «Выбор» – лишь одно из измерений, есть ещё «Время», переменные – «Жизнь-смерть» и другие, но ты пока не забивай себе голову этим.

– Жизнь и смерть?

– Видишь ли, если человек умер в одном мире – он умрёт и в других… – вставил свои пять копеек Лэсли.

– Ну, хватит с тебя сложностей на сегодня, – сказала мама. – Давайте пить чай, тем более что кое-кто уже ест третий кусок торта, хотя мы конечно же не считаем.

– Очень вкусный торт, мам, честное слово. – Лэсли с улыбкой облизал ложку.

– С тобой начало всё это происходить, потому что ты вырос, сынок, и в тебе проснулись силы нашего рода – сказала Анна. – Ты привыкнешь, научишься этим пользоваться, всё будет хорошо, поверь мне. Сейчас всё происходит для тебя неожиданно, но потом ты сможешь контролировать себя, делать это осознанно, усилием воли. А вообще, рановато как-то у тебя всё это началось…

– У меня трансформации начались, когда мне пятнадцать исполнилось, но раньше тринадцати лет чтобы такое было… я не знаю таких, вот честно. – Лэсли шумно отхлебнул из чашки и потянулся ещё за одним куском торта.

– Ничего, он смышлёный, – сказал отец, – ну а теперь самое главное – подарок!

Он встал и достал из серванта небольшую коробочку, перехваченную алой лентой. Вся семья замерла, глядя, как Ян развязывает ленту, открывает коробочку. В ней на мягкой атласной подложке поблескивали прозрачными стёклами очки и небольшое кольцо в виде змеи, кусающей свой хвост, – символ бесконечности. Он недоумённо посмотрел на маму и папу. Очки? Что за ерунда… У него же хорошее зрение!

– Надень кольцо, – сказал отец.

Ян взял из коробки кольцо, оно казалось большим, по руке взрослого мужчины, но, когда он надел его на палец, оно как будто уменьшилось, и оказалось, что оно подходит точно по размеру.

– Никогда не снимай его, оно будет расти вместе с тобой, – посоветовал Джон.

– А теперь очки, только не пугайся, они несколько необычны… – сказала Анна.

Ян взял очки из коробочки, на вид это были самые простые очки. Стёкла слегка отливали фиолетовым. Он надел очки и чуть не подскочил, его коленки стукнулись снизу о крышку стола, и чашки зазвенели и заплясали на блюдцах – он почувствовал, как по его голове, под волосами, поползли тонкие, гибкие, но прочные нити, опутав его голову чем-то вроде паутины.