Знание – сила!

Чёрные кроссовки обколупанными носами упирались в песок, спина – в прохладную железную перекладину. Пахло сиренью. Ветер шелестел листьями берёз. Я чуть покачивался.

Скрип, скрип – это качели. Все четыре года, что я здесь учился, они скрипят. И зимой, и в летние каникулы.

На моих коленях кирпич. Ладно, не кирпич. Но очень похоже. По цвету, по крайней мере.

Откроешь гладкую коричневую обложку – увидишь надпись: «Диме от бабушки. Запомни: знание – сила!»

Я не знаю, как насчёт силы, но тяжесть та ещё. Третий день таскал его в рюкзаке, а дальше слова «абстракционизм» так и не продвинулся.

Бабушка мне его по почте отправила, когда узнала, что я всё-таки поступил. Я поблагодарил по телефону:

– Бабушка, спасибо, но почему словарь? Я на физмат поступил – зачем мне абстракционизм с беллетристикой?

– Димочка, во-первых, русский ты при поступлении едва сдал. А во-вторых, знания лишними не бывают. Читай по три страницы в день – глядишь, в сентябре не стыдно будет в глаза смотреть учителю русского.

Я качался, водил пальцем по одним и тем же строчкам в словаре и слушал: не стукнет ли железная калитка. Егорка, мой друг, скинул смс-ку: «Буду через пять минут». Это было полчаса назад. А учитывая словарь и «абстракционизм», можно считать, что три часа.

Калитка стукнула. Я обернулся, улыбка сползла с лица и в песок под ногами зарылась. Потому что пришёл не Егорка, а как раз наоборот. Тима Лапочкин, невысокий, светловолосый и ядовитый, как заросли борщевика. Главный футболист класса.

Говорят, беда не приходит одна. Он и был не один – с Гошиком Червяковым.

Червяков сам по себе безобидный парень. Но рядом с Лапочкиным он в силовой придаток этого гада превращается. Словно Гошику самому думать – труд непосильный, и он делает всё, что Лапочкин скажет.

– А-а-а, Парапланов! – протянул Лапочкин, оглядывая пустую площадку. – Чё припёрся? В городе площадок нет?

Мой дом – последняя многоэтажка на окраине города. Пройти километр мимо заправок, стеклянных магазинов, на которых вывески постоянно меняются, – и будет Аннино, посёлок. А в нём – школа и друзья. И враги тоже.

– Лапочкин, качели заняты. Иди в песочницу, – отозвался я, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо.

Лапочкин мотнул головой в мою сторону, Червяков подошёл к качелям, жирная ладонь обхватила железку. Железка скрипнула горько и жалостно.

Лапочкин сел на зрительские сиденья под навесом, скрестил руки:

– Ты, Парапланов, говорят, здесь больше не учишься.

Я оглянулся на калитку, бросил взгляд вправо на дорогу: может, Егорка уже на подходе? По пустой дороге промчался ветер, поднимая пыль.

Червяков тряхнул стойку качелей:

– Отвечай, раз спрашивают.

Я пристально посмотрел в Гошкины глаза болотно-коричневого цвета. Гошка покраснел и отвёл взгляд. Я немного осмелел:

– Ну да. В лицей поступил.

– Одним дураком меньше – свежего воздуха больше, – Лапочкин попытался уязвить моё самолюбие.

Я обрадовался:

– Лапочкин, дурак тут точно не я. Дураки в лицей не поступают. А вот по башке себя лупасить чем-то легко могут.

Лапочкина перекосило. Он намёк на свой талант забивать мячи головой понял.

– Червяк, ну-ка, покажи ему! – скомандовал он.

Гошка тряхнул стойку. Я слетел с качелей. Больно царапнули мелкие камни – ладони проехались по песку. Толковый словарь упал и раскрылся посередине. Ветер удивлённо листал его, пугаясь слов «катарсис» и «конформизм».

– Дурак ты, Лапочкин, – я встал на одно колено и начал счищать песок и колючие камни с ладоней. – Без Гошика ничего не можешь.

Лапочкин встал с сиденья, прищурил глаза:

– Что, думаешь, раз умный, всё можно? Сейчас припрём тебя к забору, начистим морду – до сентября сверкать будет. Червяк?

Я оглянулся на калитку, но там было по-прежнему пусто. Егорка, где ты?

Слева ко мне приближался Лапочкин, справа на расстоянии шага стоял Червяков.

Рвануть к калитке? Лапочкин – лучший бегун в классе, а вот я на физре как-то не отличался скоростью.

Я понял, что моё спасение – во мне самом. И вспомнил про свои сильные стороны.

Я встал и поднял книгу.

Размахнулся и как дал Лапочкину по башке словарём! Тем самым, толковым. Он обалдело уставился на меня, словно все слова на букву «А» разом влились в его голову.

Мы со словарём повернулись к Червякову Моё свирепое лицо выражало решимость вбить знания в ещё одну голову.

– Не надо, – растерялся Гошка. – Я больше не буду.

Мимо Лапочкина, скулившего на скамейке и потиравшего красное ухо, ко мне мчался Егорка.

– Ну ты, Димыч, даёшь, – восхищённо протянул он. – Один против двоих! Ты крут!

Я посмотрел на словарь. Он чуть испачкался, несколько страниц помялось.

Я показал словарь Егорке:

– Это потому, что знания – сила.

Я словарь теперь всегда на прогулку буду брать, даже летом.

Бабушка оказалась права: знания лишними не бывают.

Немного волшебства

Бывает у вас так: весь день хочешь мороженого, а вечером – раз, приходит мама и приносит целый брикет? Или попадаешь в какое-то место и понимаешь, что здесь уже был?

У меня так случается. Не так часто, как мне хочется, но бывает. Может, я немного волшебник?

Первого сентября я стоял во дворе своей новой школы и пытался шевелить пальцами внутри тесных ботинок.

В воздухе парили шарики, музыка и приподнятое настроение. Причём самое приподнятое – у родителей пятиклашек. У старшеклассников мне оно показалось приопущенным. Даже табличка с надписью: «10 β» была чуть ниже остальных.

Я смотрел на это и понимал, что уже был здесь во сне: видел улетающую в небо связку сине-белых шаров, обнимался с кем-то большим и мягким и вон ту девчонку – с объёмной светлой косой до пояса – тоже видел.

Стоп. Её я видел на самом деле. Не во сне – на поступлении.

Я сидел за предпоследней партой у стены. Она – на соседнем ряду. На фоне окна, за которым виднелось стильно-серое питерское небо. А когда из-за туч внезапно ударило солнце, девчонка отвернулась от него, и я увидел её длинные ресницы. И мне очень захотелось, чтобы она повернулась ко мне и шепнула: «Удачи!»

И она тогда правда обернулась. Но ничего не сказала.

Девочка с длинной косой подошла к табличке с надписью: «5 α». Значит, будем учиться в одном классе. Интересно, как её зовут? Я люблю смотреть на незнакомых людей и думать, какие имена им подходят. Может, она Света? Или Оля? А может, у неё редкое имя: Ангелина или Маша?

Из школы вышел самый важный на празднике человек. Точнее, зверь. Вернее, птица. Огромная сова с жёлтыми глазами, мягкими крыльями, в шапочке, которую носят учёные. Символ школы.

Птица шла по школьному двору и пританцовывала под песню «Волшебство – это просто». Её похлопывали по крыльям учителя. С совой фотографировались школьники. Её, как родную, радостно обнимали родители пятиклашек.

Я загадал: если я правда волшебник, пусть сова обнимет меня. Сова – символ мудрости.

Сова была у Гарри Поттера. Совы не могут ошибаться.

Я спрятался на линейке во второй ряд. К микрофону вышел директор. В таком же синем галстуке с совой, как у меня.

Это они здорово придумали: фирменный галстук. Почти как шарфы в Хогвартсе. Только девчонки вместо галстуков носят синие платки на шее. На углу платка – та же птица с круглыми глазами. Смотрит, наблюдает. Вот бы ещё всё на уроках запоминала и на контрольных подсказывала!

Директор говорил, как нам повезло: мы поступили в замечательный лицей. Я его не слушал – смотрел на пышную косу прямо перед собой, на школьный платок под ней, и в голову лезли совсем дурацкие мысли.

О том, что в доисторические времена с девчонками знакомиться было проще: дубиной по башке – и в свою пещеру. Когда очнётся, поймёт, что тут сухо, огонь разведён, шкура мягкая. И ты улыбаешься нечищеными зубами и кусок мамонта протягиваешь: «Это тебе, жарь!» Куча аргументов за то, чтобы подружиться.

Вы не подумайте, я не влюбчивый. За всю жизнь влюблялся всего четыре раза. Два из них – в детском саду, это можно не считать.

Линейка закончилась. Сова уже трижды протанцевала мимо, но так и не обняла меня. Я сначала расстроился. А потом подумал: если я сам сову обниму это будет считаться или нет?

С одной стороны, это не очень честно. Но с другой – волшебство без участия волшебника невозможно. Заклинания сами себя не произносят.

Когда мы начали расходиться по кабинетам, сова стояла у крыльца и со всеми раскланивалась.

Я немного задержался: полюбовался на её жёлтые глаза и медаль с номером школы, но вспомнил, что даже не знаю, куда идти, и помчался догонять класс.

В вестибюле было целое столпотворение. Кипящий суп из старшеклассников, которые обычно в другом корпусе учатся. Старшеклассники были перемешаны с семиклассниками и шестиклассниками. Растерянные пятиклашки, которые только сегодня стали альфиками и бетиками, оглядывались в поисках ориентира.

Нас принесло к лестнице.

– Ольга! Оля! Куда идём? – крикнула рядом со мной девчонка с разноцветным рюкзаком-ёжиком. Так громко, что у меня в ухе зазвенело.

Девочка с пышной косой была уже на ступеньках. Она оглянулась:

– В триста пятый! На третий этаж.

Я угадал её имя! Наверное, я правда волшебник. Только мои волшебные способности ещё не раскрыты.

Я остановился на секунду, а потом развернулся навстречу потоку входящих людей. Вклиниваясь в их течение, расталкивая, разгребая, протискиваясь, слегка помятый, выбрался на крыльцо.

Сова всё ещё была в почти пустом дворе.

Я с разбега врезался в её мягкий живот, прижался лицом к тёплому плюшевому меху с запахом лаванды. Сова вздрогнула и обняла меня крыльями. Крепко-крепко.

И тут я понял: я – точно волшебник. Только волшебству иногда помогать надо.