– Выходит, это уже четвёртый, – произнёс отец. – С таким упорством, кто бы ни желал твоей смерти, он будет пробовать снова. Не зря мы скрывали твою силу.

– Рано или поздно они узнают. Сами догадаются.

Отец некоторое время смотрел мне прямо в глаза, а потом покачал головой:

– Это не повод отменять твою коронацию.

– Ты же знаешь, что мне не нужна корона. Не сейчас.

– Тебе, Рионар, ещё жить и жить. Всё успеешь. И корону передать самому достойному из наследников, и жениться несколько раз, и на вечный покой уйти.

– Спасибо, что напомнил, – сухо ответил я.

Долгое время меня считали неполноценным драконом, потому как дар Туата-Де ни разу не проявился, даже после полового созревания. Способность оборачиваться была единственным, что отличало меня от людей, и отец предпринимал все возможные меры, чтобы сделать меня самым сильным магом королевства. В ход шли не только классические методы вроде обучения временной магии у отшельников горных монастырей, но и достаточно жестокие, после которых я каждый раз удивлялся, что выжил. Возможно, в этом и крылась причина того, что в какой-то момент чувство ценности собственной жизни покинуло меня. Не то чтобы мне самому не хотелось жить. Скорее, мне казалось, что отцу не нужно, чтобы я жил. В самом деле, кто будет уважать правителя, которого Туата-Де не одарила своей силой? Даже Раяна – и та управляла погодой, благодаря чему в Шайгенаре уже давно не было голода. Её на троне Белого Дворца приняли бы с куда большим воодушевлением.

– В том, что никто пока не знает о твоём даре – твоя сила, Рионар, – проговорил отец. – Лишь вопрос времени, когда о нём станет известно. И пока этого не произошло, мы должны отыскать злоумышленников.

– Кое-кто о нём всё же знает, – напомнил я.

– Об этом давно позаботились.

– Думаешь, не осталось случайных свидетелей? А те, кого отыскали, никому ничего не рассказали.

– О них уже позаботились, – с нажимом сказал отец. – Постарайся не угодить в пожар, пока мы не отыщем радикалистов.

Я фыркнул и, закинув ногу на ногу отвернулся к окну.

– Какая разница, пожар или нож в горло.

– Разница в том, что никто не захочет видеть на троне урода.

– Ты очень лестного обо мне мнения.

– Я говорю о том, что если ты сгоришь, то, быть может, не умрёшь, но вот кожу восстановить тебе вряд ли удастся. Так что сходи в хранилище и возьми несколько противопожарных артефактов. Проследи, чтобы хотя бы один постоянно был на тебе.

– Есть множество других способов меня изуродовать.

Отец некоторое время пристально на меня смотрел, а потом покачал головой:

– Мы не отменим коронацию.

– Конечно, не тебя ведь пытаются убить.

– Пусть пытаются. Это всё равно бесполезно.

– Это всё равно больно!

– И что, ты не способен стерпеть боль?!

Мы напряжённо уставились друг на друга – и я отступил первым.

– Что ж, я и не надеялся, что ты передумаешь.

После чего встал и молча пошёл к выходу.

– Рионар, – остановил меня отец, когда я уже взялся за ручку двери. – Будь осторожен. И не забудь про противопожарные артефакты.

– Да, Ваше Величество, – я изобразил глубокий поклон и вышел из кабинета.

Отец всегда стремился бросить меня в самое пекло. Ночевать в лесу, когда волки ещё голодны по весне, вести за собой армию, когда к границе подходит орда троллей, в метель взбираться в гору, чтобы установить артефакты, с помощью которых Раяна смогла бы усмирить стихию. И не переставал повторять: ты – будущий король, а король должен всеми силами заботиться о своём королевстве.

– Мне казалось, ты и без его нравоучений сделаешь всё, что в твоих силах, если Шайгенару будет что-то угрожать, – заметил Артур полчаса спустя за ужином, который мы решили провести в саду, потому как время было позднее, и общий ужин мы пропустили, когда выводили Марианну на прогулку по Ксартону.

– Да я бы, может, и не против того, чтобы принять на себя корону, чай не мальчик уже.

– Чего тогда так злишься? – насмешливо спросил Артур, а потом прищурился, заулыбался и с выражением внезапного озарения постучал указательным пальцем по моей груди. – Да ты просто не хочешь, чтобы твой папаня был счастлив!

– Ты что несёшь, – я оторвал от кости кусок мяса. – С чего бы мне…

– Ты же сам вчера рассказывал, что застал его с какой-то молоденькой фрейлиной. Видимо, его величество решил не просто уйти на покой, а новой семьёй обзавестись. Может даже родит себе более толкового наследника.

Хотя Артур был прав, отвечать я ему не стал. Это действительно злило: отец решил переложить на мои плечи своё бремя только для того, чтобы иметь возможность не скрывать свои отношения с Алисией Ковальд. Но рано или поздно мне бы всё равно пришлось надеть корону. Годом раньше, годом позже.

Мимо нас в очередной раз прошёл караул.

– Охрану усилили, – заметил Арик. – Раньше по саду стража не расхаживала. Это из-за того ножа?

Я коснулся шеи, проверяя свежий шрам. Ещё не затянулся – даже несмотря на работу целителей.

– Отец хочет совместить коронацию со свадьбой. Сделать это до того, как радикалисты поймут, почему ни одно из покушений не сработало.

– Ты ведь не думаешь, что я причастен к этому?

Наши взгляды встретились. Пока у короля нет супруги и нет наследников мужского пола, после его смерти занять трон сможет любая дворянская ветвь. Обычно выбор производится путём Испытаний Драконьего Круга, но если кто-то жаждет получить корону до такой степени, что готов избавляться от наследников, то скорее всего всё обернётся дворцовыми переворотами и борьбой на выживание. Однако если у короля появляется супруга из ближайшего дворянского круга, то её семья становится наследным родом.

– После свадьбы ты станешь первым наследником, – я долил в свой бокал ягодный компот и поднял его перед собой. – И у меня нет сомнений, что ты был бы лучшим королём. За тебя.

Бокалы издали тихий звон.

– Рад это слышать, друг, – Артур поставил бокал на резной деревянный столик и вдруг полез во внутренний карман своего камзола. – Кстати. Марианна просила тебе передать.

Он вытащил сложенный вчетверо лист бумаги, перехваченный тонкой красной лентой, одной из тех, что Марианна вплетала в свои волосы. Я принял конверт и невольно втянул носом едва уловимый аромат цветов. Её аромат.

– Что там? – с любопытством спросил Артур, глядя на меня с таким выражением лица, будто нам по четырнадцать, и это было первой любовной запиской в моей жизни.

– Скорее всего насчёт завтрашней поездки, – предположил я и потянул за ленту, чтобы раскрыть конверт.

«Счастье моё!

Разлука нестерпима. Эта ночь будет длиться вечность, прежде чем наступит утро, и мы снова сможем увидеть друг друга. Артур и папенька строго блюдут наши нравы и не позволяют мне даже появиться в той половине дворца, где расположены мужские спальни. Повсюду стоит стража. Они и тебя не пустят ко мне. Но сил моих нет терпеть и ждать, когда я вновь смогу тебя целовать.