Глава 10

Через два дня ближе к вечеру мы отправились на первый объект.

Мы ехали по трассе, где огромными, золотистыми пятнами был раскрашен лес. Яркие березы еще один из признаков наступающей осени. Свернули с основной дороги на грунтовку. Проехали немного и, взобравшись на вал из земли, увидели три больших карьера, заполненные водой. Они были как три разные девицы на выданье.

Одно озеро, с прозрачной голубой водой, имело по берегам множество беседок с зонами для костра. Ровное, практически круглое, с трех сторон его окружал березовый лес. А с четвертой был хороший пологий спуск и заход в воду.

Второе – с черной водой, квадратное. Казалось, оно высечено из окружавших его скал. К нему не было подхода, сначала шел мелкий, начинающийся ельник, и потом следовал отвесный обрыв.

Третье озеро – белесое, практически молочного цвета. К нему спускались тропинки с четырех сторон, что делало его похожим на солнышко.

– Озеро называется Неныряйка, – сказал Толя и показал на второй карьер.

– Тут почти общежитие, – протянула я, когда около первого озера показалась группа парней.

– Да, бывшая общага при театральном университете, – не стал отпираться парень.

Мы подъехали как можно ближе. Выйдя из машины, подошли к краю обрыва. Наклонившись, я всмотрелась в воду. Она была похожа на деготь – черная, глянцевая поверхность. В озере не водилось ни одной рыбы или лягушки. Казалось, эта вода поглощает окружающие звуки. В такую нырнешь, ляжешь на дно и не сможешь всплыть. Придавит она своей силой.

Я вспомнила, как познакомилась со своей рекой и лешим. Меня незаметно унесло в воспоминания. В тот день вообще было много событий. Но Пашка единственный, кто спокойно отвечал на миллион моих вопросов.

– Привет! Я Пашка.

Мне показалось, что парень возник из-под земли. Я во все глаза смотрела на него. Худой и длинный, напоминал богомола. Темные волосы, вытянутый узкий нос, тонкие губы. Руки как веточки. Он выглядел нереально высоким. Одни только теплые, живые карие глаза казались чужими в его облике.

– Марина, – я пожала руку и задрала голову, чтобы посмотреть, где он заканчивается. Парень был на голову выше меня.

– Пойдем, я тут все покажу, расскажу. Все равно Тятя особо не побегает. Так ведь? – он подмигнул и усмехнулся.

– Но она только что переродилась, – забрюзжал дух дерева. – Еще не знаю, как она прошла процесс преобразования. Мне кажется, она не готова к долгим пешим прогулкам. Ей силы надо беречь.

– Я понимаю, но от одного дня ничего же не изменится, – отмахнулся парень.

– Не советую тебе этого делать, все же я ее породил. И считаю нужным постепенно адаптировать к окружающей среде, а не как ты любишь: все быстро и наскоком, – продолжил ворчать Тятя.

– Ой, не советует он, – поднял к небу глаза леший. – Твои бы слова да самой Маре в уши. Раньше надо было думать. Мне кажется, что она достаточно взрослая для того, чтобы решать самой.

– Нет, она еще не до конца все осознает, – упирался дух.

– Мы можем спорить до посинения. А ты что думаешь? – парень обратился ко мне. – Пойдем, я тебе реку покажу, где жить и работать будешь.

– Я, наверное, прогуляюсь, – после нескольких секунд протянула я. С одной стороны, хотелось поскорее увидеть свои владения и расспросить лешего, с другой, было немного не по себе. – Да, пойдем.

Я взяла парня под руку. Твердая, как камень, видимо, в спортзал ходит. Хотя какой тут спортзал. Я усмехнулась.

Сухая трава шелестела под ногами. Паша показал мне выход из леса. Он объяснил, как отличить вход от стены, каким образом можно понять: безопасный лес или нет. Мы заболтались. Он травил анекдоты и смешил меня. Рассказывал тысячи историй из жизни: где побывал, что видел. Я шла рядом и чувствовала, вот она родная душа. Идешь так с человеком (ладно, не совсем человеком), и тебе с ним легко и просто. Поговорив буквально несколько часов, ты думаешь, что знала его всю свою жизнь. И самое главное, ты понимаешь, что между вами ничего не может быть.

Внезапно деревья расступились, и мы вышли к обрыву. Внизу, насколько хватало взгляда, простирались поля. Бежала и пропадала извилистая дорога. Был виден изгиб бирюзовой реки. От нее поднимался песчаный пляж, постепенно переходящий в высокий холм. И на его вершине, как вишенка на торте, стояла церковь. Белые стены с черными бороздками окон. На золотистых куполах играло солнце. Было понятно, что церковь маленькая, деревенская, без помпезностей города.

– А почему при взгляде на церковь мне не плохо, не больно, я не дымлюсь или еще что-то из этой серии? – озадаченно произнесла я.

– А почему так должно быть? Ты ведь обычная славянская нежить, а не вурдалак, – усмехнулся Пашка. – У нас с людьми перемирие, они без нас не могут, а мы без них.

– В смысле? – я посмотрела на парня, ожидая подробностей.

– Мы присматриваем за лесом, полем, водоемами и домами, – почесав затылок, принялся объяснять он. – Еще помогаем в деревнях при необходимости.

– Понятнее не стало, – протянула я, когда он замолчал.

– Например, как дом может быть без домового? Тут же начнется анархия. Животные будут справлять свои дела, где им хочется, люди будут болеть. Кто-то позавидует, и начнется в семье разлад. Поэтому мы людям нужны, – продолжил парень объяснения. – Да и как быть без карателей?

– Кого? – переспросила я.

– Расскажу потом при случае или Тятя расскажет, – отмахнулся Пашка. Он обвел рукой вокруг и спросил: – Что скажешь? Мне кажется, здесь самый шикарный вид на реку.

– Очень нравится. А почему я не изменилась? – я посмотрела на себя. – Мы же вышли из леса.

– Мало зайти и выйти, необходимо, чтобы место приняло тебя. Когда подружишься с рекой, тогда при выходе будешь меняться, а пока сохранится прежний образ. Пошли знакомиться, – парень, поддерживая меня за руку, помог спуститься к воде. – Тятя присматривает за этой территорией, поэтому река тебя в любом случае примет.

– А что бывает с теми, кого не приняли? – спросила я, внимательно смотря под ноги, чтобы не оступиться.

– На моей практике такого не было, – подумав, произнес парень. – Но я читал, что ничего страшного не случится. Просто становится не по себе, постоянно болит голова в этом месте, хочется спать. Чувствуешь себя уныло и разбито. А что происходит на самом деле, я не знаю.

– Понятно, – протянула я, подходя к темной воде. Было немного тревожно, что же будет. – И что мне делать?

– Надо опустить в воду руку, – пожал плечами Пашка.

Я сделала, как он сказал, и почувствовала, что между пальцев скользит прохладная вода. Небольшой разряд тока, и я посмотрела на свое отражение. Волнистые, голубые волосы, сапфировые, с серыми льдинками глаза. Одета в зеленоватое платье с пайетками, похожими на чешуйки. Ходить в этом было легче, чем в сарафане, благодаря двум разрезам по бокам. Ноги были босыми, это мне понравилось.

– Стала русалочкой, – рассмеялась я.

Раз так сложилась судьба, значит, так и надо. Кикимора тоже неплохо. Я задумалась наблюдая, как мальки стайками резвятся у самой поверхности воды.

– Марин? – Толя заставил меня вздрогнуть и вынырнуть из воспоминаний. Я отвела взгляд от реки. Парень, стоя рядом со мной, продолжал говорить. И вместе с этим он открыл телефон и что-то набирал в нем. – Сделаете небольшие изменения, можно для удобства подвести лестницу к воде. До вашего бывшего болота отсюда тридцать минут ходьбы.

– Здрасте вам! – из кустов выглянули три полевика⁵. Рыжие, косматые, с красными, опухшими лицами. По ним было видно, что они любят выпить.

– А мы тут, – заплетающимся языком произнес один из них и помахал бутылкой в воздухе, – это самое, отмечаем.

– Мадемуазель, присоединяйтесь, обмоем знакомство, – осклабился второй.

– Нет, скройтесь, – категорично рявкнул Толя.

– Премного извиняемся, – полевики синхронно скрылись.

Пьющие мужики прямо под боком не очень хорошая компания. Но на безрыбье и рак рыба, как говорится. Я высказала это мнение Толе, пока мы возвращались к машине.

– Я не говорю, что там плохо, вполне пригодно. Озеро чистое, вода темная из-за глубины. Четыре ключика питательных – это прекрасно, ни тины, ни ряски осенью не будет. И значит, я зеленеть не стану, – улыбнулась я. После этих слов Толя странно посмотрел на меня. Я замолчала, смутившись от его взгляда.

Конец ознакомительного фрагмента.