Цитаты из книги «Страдания юного Вертера»

Я утратил воображение, стал безучастен к природе, книги вызывают во мне отвращение. Теряя себя, мы теряем все.

Перед моею душой словно подняли занавес, и зрелище вечной жизни превращается на моих глазах в черную бездну вечно разверстой могилы

мимо, как пастор, и благодарите Бога, как фарисей, за то, что вы не такие, как они. Я не раз бывал пьян, страсти мои часто приводили меня на грань безумия, но я не раскаиваюсь ни в том ни в другом; ибо это помогло мне понять, отчего людей выдающихся, создающих нечто великое, нечто кажущееся невозможным, собратья их всегда рады были объявить пьяницами и безумцами. То же и в обычной жизни: горько видеть и слышать, как любой более

Никогда еще не был я так счастлив, никогда еще не чувствовал так глубоко и тонко природу, каждый камешек и каждую былинку, и все ж – не знаю, как выразить это – изобразительное мастерство мое так несовершенно; все расплывается и колеблется перед внутренним моим взором, так что я не в силах запечатлеть ни единого образа. Но я тешу себя обманчивой надеждой, что будь у меня под рукою глина или воск, я бы, верно, сумел добиться желаемого. Если так пойдет и дальше, придется мне и в самом деле взяться за глину, и будь что будет – хоть лепешки!

Я искал встретиться глазами с Лоттою, но она, увы, переводила взгляд с одного на другого, только не на меня! Не на меня! Я, единственный, чей полный отчаяния взгляд неотрывно прикован был к ней, не удостоился ее внимания

О, как она бранила меня по дороге домой за то, что я все принимаю так близко к сердцу! Она говорила, что это меня погубит, что я должен поберечь себя! О, ангел! Я должен жить хотя бы ради тебя!

Ты не в силах оказать друзьям своим большей услуги, нежели умножить их счастье, не лишая их радостей, но разделять с ними оные, – вот что надобно твердить себе всякий день! – воскликнул я. – Способен ли ты дать другу, терзаемому душевною мукою, сотрясаемому опасною страстью хотя бы каплю утешения, хотя бы немного утолить его боль?

Ничуть, – отвечал я, – ибо свойство сие, коим вредим мы себе и ближнему своему, не заслуживает иного названия. Не довольно ли того, что мы не способны сделать друг друга счастливыми? Отчего же нам непременно надобно еще и отнять друг у друга простую радость, выпадающую на долю каждого? Укажите мне человека, который, пребывая в дурном расположении духа, пожелает быть настолько любезен, что поскорее уединится, дабы не сеять вокруг уныние и тоску! Не есть ли дурное настроение всего лишь внутреннее наше недовольство своим собственным несовершенством, досада на самое себя, всегда сопряженная с завистью, которую питает глупое тщеславие? Видеть счастливых людей, обязанных своим счастьем не нам, есть для нас невыносимая мука.

– Вы назвали дурное настроение пороком; я нахожу, что это преувеличение

В передней стояла стройная девушка среднего роста, в простом белом платье с розовыми бантами на груди и на рукавах