После этого Госпожа, раздумывая над тем, что сказал ангел о ее родственнице Елизавете, решила навестить ее, чтобы поздравить и, если надо, послужить ей. И вот она отправилась вместе со своим женихом Иосифом из Назарета к дому Елизаветы, который отстоял от Иерусалима на четырнадцать или пятнадцать миль[17], или около того. Путь был трудный и долгий, но это ее не остановило; и шла она быстро, так как не хотела долго показываться на публике. Зачатие Сына не тяготило ее, как это бывает у других женщин. Господь Иисус не обременял мать.
Здесь посмотри: вот шагает Царица небес и земли, одна со своим женихом; не верхом, а пешком. Не сопровождает ее ни вооруженная охрана, ни многочисленная толпа баронов, ни свита камеристок и служанок. С ней идут лишь бедность, смирение, богобоязненность – почетная свита из всех добродетелей. И с нею Господь, а у Него своя славная свита, но не мирская, суетная и пышная.
Вошедши в дом, она приветствовала Елизавету и сказала: «Здравствуй, сестра моя Елизавета». А та обрадовалась и возвеселилась и, возгоревшись Духом Святым, встает и обнимает ее с великой нежностью и громким от радости голосом говорит: «Благословенна ты между женами и благословен плод чрева твоего. И откуда это мне, что пришла матерь Господа моего ко мне?» (Лк 1, 39 и далее).
Дело в том, что, когда Дева поздоровалась с Елизаветой, Иоанн в ее чреве исполнился Духа Святого, а с ним исполнилась и его мать. Именно так: не мать исполняется Духа прежде сына, а сын, исполнившись, наполняет Духом мать. Не то чтобы он что-то сделал с душой матери, нет, но благодаря Святому Духу он ускорил нечто в ней происходящее, потому что в нем благодать Святого Духа сияла изобильнее, и он первым ощутил приближение Господа. Она увидела Марию, а он ощутил приход Господа. От этого он радостно взыграл во чреве ее, и она сказала пророческие слова.
Обрати внимание, какая сила в словах Госпожи: когда она их произносит, их сопровождает Святой Дух. Столь изобильно она сама была полна им, что ее заслугами Святой Дух наполнял и других.
И отвечала Мария Елизавете, говоря: «Величит душа моя Господа» (Лк 1, 46) и т. д. – именно тут она исполнила все песнопение хвалы и радости.
Затем они решили сесть. Смиреннейшая Госпожа выбрала более низкое место у ног Елизаветы; но та возмутилась, не желая терпеть подобную несообразность, подняла Марию, и они уселись рядом. Госпожа спросила Елизавету, каким образом она зачала, а та спросила ее о том же. И они весело рассказывают друг другу, и хвалят Бога за оба зачатия, и благодарят Его непрерывно, и так проводят дни радости.
И оставалась там Госпожа около трех месяцев, и служила Елизавете и помогала во всем, в чем могла, смиренно, почтительно и преданно, словно позабыв, что она Божья матерь и целого мира царица.
О, что за дом, что за комната, что за постель, на которой рядом лежат и отдыхают такие матери, беременные такими сыновьями: Мария и Елизавета, Иисус и Иоанн! Там же и великие старцы: Захария и Иосиф.
Когда пришло ее время, Елизавета родила сына. Госпожа подняла его и тщательно обиходила, чтобы все было, как надо[18]. А малютка поглядывал на нее так, словно все понимает, и когда она хотела протянуть его матери, поворачивал к ней головку и ей одной улыбался, и она сама весело улыбалась ему и нежно его целовала.
Обрати внимание на величие Иоанна. Ни у кого никог да не было такой повитухи. Много и других великих при вилегий обнаружатся у него, но сейчас я не буду на них останавливаться.
На восьмой день младенца обрезали и назвали Иоанном. Тогда отверзлись уста Захарии (Лк 1, 64), и он изрек пророчество, говоря: «Благословен Господь Бог Израилев, что посетил народ Свой» и т. д. (Лк 1, 68).
Так были созданы в том доме два прекраснейших песнопения – Magnificat и Benedictus.
Госпожа же, встав за какой-то занавеской, чтобы не видели ее люди, собравшиеся на обрезание Иоанна, внимательно слушала эту песнь, в которой упоминалось и о ее Сыне, и мудро сохранила каждое слово в сердце своем. Затем, попрощавшись с Елизаветой и Захарией и благословив Иоанна, она вернулась в свой дом в Назарете.
Вообрази себе ее бедность на этом обратном пути. Возвращается она в дом, в котором, как она знает, нет ни хлеба, ни вина, ни прочего необходимого для жизни. Нет у нее ни собственности, ни денег. Три последние месяца она прожила у очень богатой родни, а теперь возвращается к своей бедности и на жизнь ей придется зарабатывать своими руками. Поставь себя на ее место, посочувствуй ей и постарайся загореться любовью к бедности.
Когда Госпожа и обручник ее Иосиф стали жить вместе, Иисус рос во чреве матери, и Иосиф заметил, что она беременна, и скорбел без меры.
Здесь будь внимательна, потому что можешь научиться многому прекрасному. Если тебе непонятно, для чего Господь пожелал, чтобы мать Его была замужем, хотя Сам хотел, чтобы она была девой, то вот тебе ответ: по трем причинам. Во-первых, чтобы ее, беременную, не позорили; во-вторых, чтобы она могла наслаждаться обществом мужа и было кому ей помочь; в-третьих, чтобы рождение Сына Божия осталось сокрытым от дьявола[19].
Итак, посмотрел Иосиф на жену свою раз, и другой, и много раз, и смущался, и огорчался, и обращал к ней лицо недоуменное, и сразу отводил от нее глаза, словно от дурной женщины, ибо подозревал, что она зачала от прелюбодеяния.
Ты видишь: Господь попускает своим мучиться, терзаться и искушаться, дабы им стяжать венец.
Иосиф же думал тайно отпустить ее.
То, что сказано об этом в Евангелии, можно назвать истинной похвалой ему. Там сказано, что он был муж праведный (Мф 1, 19), то есть великой добродетели был человек. Все говорят, что прелюбодеяние жены для мужа – самая страшная вещь, повергающая всякого в скорбь и ярость. Однако Иосиф укротил сам себя, руководствуясь добродетелью. Он не пожелал обвинить жену и терпеливо снес великую обиду; не стал мстить за себя, но позволил победить себя благочестию; он желал верить и решил отпустить ее тайно.
Но и Госпожа переживала и мучилась. Приглядываясь к мужу, она видела его смятение и смущалась сама. Однако смиренно молчала и хранила дар Божий в тайне. Она предпочитала прослыть дешевой потаскухой, нежели выставить Божье таинство на всеобщее обсуждение; пусть о ней говорят что угодно. Она лишь просила Господа, чтобы Он соизволил Сам вмешаться и как-нибудь прекратил эти терзания мужа и ее.
Видишь, как оба они тревожились и мучились; но Божий промысел позаботился о них. Послал Господь ангела Своего сказать Иосифу во сне, что жена его зачала от Духа Святого (Мф 1, 20), что она ему верна и чтобы он остался с ней и радовался.
Прекратилось терзание, настало великое утешение. Так бывало бы и с нами всегда, если бы мы умели терпеливо сносить мучения: после бурь Бог посылает ясные дни. И не сомневайся, что Бог позволяет своим мучиться лишь для их пользы.
Спросил Иосиф жену об этом чудесном зачатии, и она все ему подробно рассказала. И Иосиф, радуясь, остался жить со своей благословенной женой. Любит он ее чистой любовью больше, чем можно выразить словами, и преданно о ней заботится, и Госпожа чувствует себя за ним надежно и спокойно, и живут они в своей бедности радостно.
А Господь Иисус остается заключен во чреве девять месяцев, как все прочие. Добродушно и терпеливо переносит Он свое заточение и ждет положенного срока.
Посочувствуй Ему: в какую глубину Он сошел, до какого смирения Себя принизил. Премного должны бы мы возлюбить эту добродетель, никогда не должны бы мы возноситься, тщеславиться и чваниться, когда сам Господь величия настолько Себя унизил. За это второе Его благодеяние – столь тесное ради нас заточение – никогда не сможем мы достойно Его отблагодарить. Но хотя бы в сердце давайте будем это сознавать и благодарить Его со всем пылом за то, что удостоил принять именно нас изо всех живых существ. И чтобы хоть немного Ему отплатить, давайте терпеливо переносить тесное заточение служения Ему. С Его стороны это – благодеяние, не наша заслуга, и благодеяние превеликое; за одно это мы должны бы принять Его и чтить. А наше заточение – не в наказание, а ради нашей защиты и сохранения. Нас поселили в неприступной крепости монастыря, где нас не смогут достать отравленные стрелы этого растленного мира, бури и треволнения мятущегося моря, если только мы сами не будем опрометчивы. Так попробуем напрячь все силы, отвлечь и запереть ум от всего преходящего и в чистоте сердца опустошить себя для Него. Потому что телесный затвор без затворничества ума дает мало пользы или вовсе никакой.
Посочувствуй Господу Иисусу также и в Его непрерывном страдании, от первого мига зачатия до смерти. Он страдает оттого, что знает, как Его возлюбленнейший Отец оставлен ради идолов грешниками и бесчестится. И оттого, что сочувствует душам, созданным по Его образу: Он видит их жалкими и несчастными, всех без изъятия осужденными на казнь; и это было для Него более тяжким мучением, чем станут позже страсти телесные. Ибо ради избавления от первого Он принял второе.
Ты видишь, какие лакомые блюда тебе здесь предлагаются. Если хочешь ощутить их сладость, жуй как следует, и подольше.
Когда приближался девятимесячный срок, вышло от императора повеление сделать перепись по всей земле (Лк 2, 1), то есть каждый должен был переписаться в своем городе. Иосиф хотел идти в свой город (Лк 2, 3) – Вифлеем, и хотя знал, что его жене наступает время родить, повел ее с собой. Так что Госпожа второй раз отправилась в этот долгий путь. Потому что Вифлеем недалеко от Иерусалима, в пяти или шести милях. Ведут они с собой быка и осла и идут пешком, словно бедные торговцы скотом[20]. А когда пришли они в Вифлеем, куда собралось много народу по той же самой причине, то, будучи бедными, не смогли найти пристанища.
Посочувствуй Госпоже, поставь себя на ее место: посмотри, какая она хрупкая и юная – ведь ей было всего пятнадцать лет; как устала от долгой дороги, как робеет в толпе людей, как ищет, где бы прилечь, и не находит. Вокруг все толкают ее и ее спутника, кричат и бранятся, так что им пришлось свернуть на какую-то тропинку на задах, по которой люди ходили во время дождей[21]. Там Иосиф – а он был мастером-плотником – кое-как устроил ночлег.
Теперь представь себе все это хорошенько, тем более что я намерен пересказать то, что было открыто и рассказано самой Госпожой и что я услышал от одного достойного доверия святого нашего ордена; а ему, я полагаю, это было открыто свыше.
Когда пришел час рождения, в полночь в воскресенье[22], дева поднялась и ухватилась за какой-то столб, который там был. Иосиф же сидел мрачный, наверное, потому, что не мог устроить все как следует. Он встал и, взяв охапку сена из яслей, бросил к ногам Госпожи, а сам отвернулся. Тут Сын вечного Бога выходит из чрева матери, без боли, без натуги, мгновенно: вот только что Он был во чреве – и вот уже лежит на сене у ног Своей матери. А мать склоняется к новорожденному, поднимает Его и нежно обнимает; прижимает Его к груди и, наученная Святым Духом, начинает мыть Его и обтирать всего своим молоком. Сделав это, она завернула Его в покрывало головы своей и положила в ясли. Тогда бык и осел, преклонив колени, просунули морды в ясли и стали дуть из ноздрей, словно были разумными существами и понимали, что в зимнюю стужу младенец, укрытый более чем скудно, нуждается в обогреве. Мать же, преклонив колени, принялась молиться и благодарила Бога: «Благодарю Тебя, Господи святый Отче, что Ты дал мне Сына Твоего, и поклоняюсь Тебе, вечный Боже, и Тебе, Сыну Бога живого и моему». Иосиф тоже Ему поклонился и, сняв с осла седло и отвязав от него шерстяную подушечку, положил рядом с яслями, чтобы Госпожа на нее села. Она уселась, седло положила себе под локоть, а лицо склонила над яслями, и так коротала ночь Госпожа мира, не сводя глаз с превозлюбленного своего Сына.
Об этом поведала сама Госпожа брату нашего ордена и явила в откровении. Потом Госпожа исчезла, но остался ангел и много хвалил его, о чем он мне рассказал, но у меня не было пока случая поразмыслить или написать об этом.
Ты видела рождение священнейшего Начала; ты видела вместе с тем и роды Царицы небесной. И в том и в другом ты могла заметить самую стесненную бедность: они нуждались в самых необходимых вещах. Эту высочайшую добродетель Господь вновь приобрел себе. Она – та евангельская жемчужина, чтобы купить которую, стоит продать все (Мф 13, 46). Она – подлинное основание всего духовного здания: дух, обремененный багажом вещей преходящих, не может подняться к Богу. Об этом говорил святой Франциск: «Знайте, братья, что бедность есть духовный путь к спасению. Она – горючее смирения, корень совершенства, плод которого многообразен, но скрыт от глаз». Велика для нас опасность, что мы, возлюбив бедность, предаемся ей не всеми своими силами, но обременяем себя лишними вещами, в то время как Господь вселенной и Госпожа матерь Его блюли ее столь строго и ревностно. Об этом Бернард говорит так: «Преизобиловал на земле этот вид добродетели, а человек не ценил ее. Возжелав ее, Сын Божий сошел на землю, чтобы усвоить ее себе и, показав нам, сколь высоко Он ее ценит, сделать и для нас драгоценной. Укрась покой твой – смирением и бедностью. Он был доволен жалкими тряпками, в которые Его завернули; Мария свидетельствует – он радовался им, как шелкам. А мерзости египетские заколи Богу твоему»[23]. Вот что говорит Бернард. И еще он говорит в беседе на Рождество, которая начинается словами «Благословен Бог и Отец»: «Наконец Он утешит народ Свой. Ты хочешь знать, кто Его народ? Тебе предает себя бедный (Пс 9, 35), – говорит человек, который по сердцу Богу (Деян 13, 22). Но и сам Бог говорит в Евангелии: «Горе вам, богатые! Ибо вы уже здесь получили свое утешение» (Лк 6, 24). Кто станет утешать тех, которые уже утешились?
Младенчество Христово не утешит болтливых и шумных; слезы Христовы не утешат хихикающих и гогочущих; лохмотья Его не утешат разгуливающих в дорогих нарядах; стойло и ясли не утешат любителей почетных мест в собраниях (Мф 23, 6). Пастухи трудились даже ночью – им возвещена светлая радость, им сказано, что родился Спаситель (Лк 2, 8–11), им, бедным и трудящимся, не вам, богатым, у кого уже есть свое утешение (Лк 6, 24) и свой господин»[24]. Вот что говорит Бернард.
Та сама могла заметить в обоих глубочайшее смирение при самом рождении: они не презрели ни стойло, ни скотину, ни сено, ни прочие низменные вещи. Эту добродетель во всех своих поступках в полной мере сохраняли как Господь, так и Госпожа, и нам поручили. Итак, приложим все старания, на которые мы способны, чтобы усвоить себе смирение, ибо без него нет спасения. Ни одно наше дело не может угодить Богу, если сделано с гордостью. Ибо сказано у блаженного Августина: «Гордость сделала ангелов бесами; смирение делает людей подобными ангелам»[25]. И у Бернарда: «Как ты думаешь, что будет с человеком, избирающим жребий отвергнутого ангела? Гордость однажды ввергла в мятеж и смуту небесное царство, сокрушила стены, погубила часть граждан, и часть немалую. Разве не станут теперь все граждане того града ненавидеть эту пагубу и отвращаться от нее с омерзением? Будьте уверены, братья, что не пощадивший гордых ангелов (2 Петр 2, 4) не пощадит и гордых людей. Он Сам Себе не противоречит»[26]. Вот что говорит Бернард.
Вы могли заметить в обоих, особенно в младенце Иисусе, немалую сердечную скорбь. Бернард говорит на этот счет: «Итак, предстоит родиться сыну Божию. Время Он мог выбрать какое угодно, по Своему усмотрению; Он выбирает самое тяжкое, особенно для новорожденного, особенно для Сына бедной матери, у которой едва нашлась пара тряпок Его завернуть, ясли Его уложить. Нужда ужасающая, и ни единого упоминания о мехах я не слышу»[27]. И ниже: «Христос – а Он не ошибается – избрал для Себя то, что тяжелее для плоти. Значит, так лучше, так полезнее, так и нам должно избирать. А кто будет учить или советовать иначе, от того, как от соблазнителя, надо держаться подальше». И ниже: «И все же, братья, Он сам обещал некогда через Исайю: «Младенец, разумеющий отвергать худое и избирать доброе» (Ис 7, 15). Худое – это телесное хотение, а доброе – скорбь, недаром ее избирает премудрый Младенец, Слово новорожденное, а хотение отвергает»[28]. Вот что говорит Бернард.
Иди, и ты поступай так же (Лк 10, 37), но будь внимательна, не переступай границу своих возможностей.
Об этих добродетелях можно будет поговорить еще, но в другом месте; а сейчас вернемся к дому рождества.
Когда родился Господь, бывшие там во множестве ангелы воздали хвалу своему Богу и тотчас отправились к пастухам, расположившимся примерно в миле оттуда, возвестили им о рождестве и указали место. Оттуда они вознеслись на небо с песнями и ликованием, передавая весть своим согражданам. Вся вышняя курия возрадовалась; устроили великий праздник; хвалили и благодарили Бога Отца за явленные Им деяния. Все, сколько их там было, по очереди сообразно чинам, приходили посмотреть на лицо Господа Бога своего, и поклонялись Ему со всем почтением, а также матери Его; и звучали хвалы Ему и песнопения. В самом деле, кто из них, услыхав эту весть, мог бы усидеть на небе, кто бы не посетил Господа своего, так скромно устроившегося на земле? Ни в одном из них не могло оказаться такой гордости. Вот почему говорит Апостол: «И когда вводит Первородного в круг земной, говорит: “и да поклонятся Ему все Ангелы Божии”» (Евр 1, 6). Я думаю, что именно так размышлять об ангелах приятно, как бы там ни происходило на самом деле.
Пришли и пастухи и поклонились Ему и рассказали, что услышали от ангелов. Но разумнейшая мать все, что говорилось о ее Сыне, сохранила в сердце своем (Лк 2, 51); а пастухи порадовались и ушли[29].
О проекте
О подписке