Поэтому гораздо более опасно выглядящему и серьезно более умелому с оружием Тереку лучше выступать нашим основным танком и получать на себя все самые сильные удары, а я уже как-то сбоку или вообще позади с теми же арбалетами повоюю. Или со своей огромной силушкой стану врагов копьем тыкать беспощадно.

В конце концов – он настоящий крутой наемник, а я просто заурядный попаданец из здорово толерантного будущего, из эпохи мобильных телефонов-смартфонов с сетью 4G.

Не спецагент ноль ноль семь мировых разведок, не воевал в спецназе, не умею головой кирпичи ломать или гвозди кулаком в стенку заколачивать.

И даже зубами их никогда не перекусывал в своей прежней жизни, как все остальные порядочные попаданцы.

Попаданец, которому повезло быстро проделать правильную работу в голове и произвести соответствующий верный выбор в сильно непростой, для сохранившейся и так просто чудом искры жизни, момент.

Даже ножом в прошлой своей жизни никого ни разу не ударил, да и никому им не грозил никогда.

Ну, он, этот выбор, оказался только такой в моем случае – копать или не копать? Искать вход в курган или не искать, а еще можно было пытаться добежать наудачу до людей на берегу Станы?

Когда узнал, куда там вообще положено бежать человеческим существам.

С украденным мехом воды и мешком лепешек я бы смог с неделю в степи выживать и даже особо не рискуя, добраться до Станы.

С такими запасами я мог бы навернуть большой круг, обходя наезженную дорогу зверолюдов.

Но особого смысла в этом уже не было после того, как два раза побывал на кресле.

И ведь еще пришлось выбирать – садиться в кресло и заливать прошивки в свою голову или пытаться как-то выживать, все равно ничего не понимая в сложившейся вокруг меня обстановке?

Я его сделал, тот самый выбор, а вот теперь выживаю здесь, совершив кучу разных хороших и не очень поступков, без которых однозначно не смог бы просто выжить в той же степи хотя бы пару первых дней.

Да какие пару дней, просто первые часы не протянул бы, если бы решился двигаться днем.

Даже МЕНТАЛЬНАЯ СИЛА поднялась у меня до второго уровня, так что я принимаю свой выбор с благодарностью.

А вот, как достаточно религиозные люди этого средневекового времени отнесутся к наличию в своей голове СИСТЕМЫ – большой вопрос на самом деле.

– Что нужно делать? И что оно мне даст? – слабым голосом спрашивает раненый.

– Даст? Очень много! Ты станешь сильнее физически, как воин тоже заметно подрастешь, станешь понимать мысли, в общем смысле, конечно, других людей. Сможешь им отдавать мысленные приказы, которые они, даже если не захотят, все равно выполнят. Предчувствовать будущее, накапливать силу, – это я ему про ЭНЕРГИЮ говорю. – Ну и самое главное – что сможешь выздороветь прямо сейчас, даже раненая рука будет, как раньше, работать. И все остальные другие раны или болезни сможешь лечить быстро при определенных условиях, – начал я, конечно, с рекламы самой СИСТЕМЫ.

– Для этого нужно продать душу демонам? – вот Терек сказал мысль, которая сейчас терзает ту же Кситу.

– Ты хочешь сказать, что это я один из демонов или его подручный? – смеюсь я негромко. – Ксита, там кто-то едет, гремит повозка, пошли к лошадям.

Мы отходим от наемника и возвращаемся все к тем же слюнявым лошадиным мордам.

– Нам что, так постоянно придется зажимать им морды? – сердито спрашивает меня девушка. – То, что ты рассказал, оно правда существует?

– Да, существует, в голове только. А так вроде все неплохо у нас получается, скоро стемнеет, народ ездить перестанет, тогда тоже выспимся хорошо, чтобы рано утром тронуться в путь. Фиала уже может совсем выздороветь к утру.

– Оно связано с темной силой? С чернознатцами? Или чернокнижниками?– это она про местную религию спрашивает, но я в ней определенно сильно плаваю.

Понятно, что это обычные церковные страшилки для местных про врагов рода человеческого и поддавшимся им людям.

– Нет, это чистая технология, – шепотом автоматом отвечаю ей и вижу, что девушка, конечно, не поняла это слово.

– Ничего, говорящего о темной силе или каких-то демонах, я до сих пор не увидел. Это просто конструкция в моей голове, которую я могу переставить каждому из вас. Мне ее тоже поставили, но я никого не видел из нечистой силы, да и вообще никого не видел. Не буду тебе рассказывать сейчас про это, лишнего времени просто нет, да и не поймешь ты из моего рассказа ничего. Это нужно самой видеть, Ксита.

Я замолкаю, ожидая, пока повозка проедет по дороге мимо. Говорить девушке, что в бункере делали Обращенных не только из людей, но и из зверолюдов точно не стоит. Это явное палево для всех местных людей, знак особо нехороших дел, а вот в самой СИСТЕМЕ ничего такого нет.

– Только дело сейчас в другом, не стоит так уж бояться этой силы, если нам иначе неизбежно грозит страшная смерть, Ксита. Особенно вам с сестрой, нас-то с Тереком просто убьют. Ты же сама это понимаешь. Тебя я не тороплю, да и Тереку дал право выбора.

– Может, ты обманываешь нас? – сердито шепчет она, очевидно злясь от непонятности выбора.

– Да больно мне нужно? Был бы я настоящий темный, бросил бы тебя с ними здесь, взял бы лошадь и поехал дальше. Одному скрыться вообще не проблема, никто одиночку не ищет пока, тем более, денег целая куча у меня есть, – достаточно откровенно отвечаю Ксите.

Да, все золото у меня в мешке лежит, так что прихватить его не проблема.

– А я вожусь с вами, Фиалу вон уже спас, наверно. Потому что люблю ее, а не потому, что хочу ее душу демонам отдать, – сердито шепчу собеседнице, ожидая, когда снова проедет какая-то подвода

Но Ксита сердито трясет головой, зажимая пасть лошади. Ей сама идея с установкой в голову чего-то, не одобренного церковью и святыми отцами, вообще не нравится никак.

В общем, Терек все же взял время на подумать, не стал сразу соглашаться со моим предложением, хотя от боли сильно страдает. Но захотел наемник повернуться самостоятельно на подводе затекшим в одном положении телом, сильно ударился плечом о край, чертыхнулся очень громко и тут же потерял сознание от нахлынувшей боли.

– Ну вот, опять ждать придется, когда он очнется, – развел руками я. – Подождем, у нас еще вся ночь впереди, он-то пока не умирает.

Но оказалось, что его это громкое чертыхание со стоном услышал кто-то из местных жителей, незаметно для нас проходящий сейчас мимо. Ну, или еще что-то другое услышал, это уже не так важно.

Потому что я через полчаса почувствовал, как к нам с дороги тихонько свернули пара мужиков и еще один парень, наверно, чей-то сын.

Как раз на улице начало темнеть, скоро опустятся летние сумерки и потом придет темная ночь.

– Ага, пришли посмотреть, кто тут стонет, – шепчу я Ксите. – Догадались, что это мы так недалеко отъехали, потому что видели у меня двоих раненых на повозке без чувств. Ну и хотят пограбить нас, если мы уснули или потеряли бдительность.

– Что делать? Стрелять их? – так же тихо отвечает мне девушка. – Или резать будешь? Они нам не друзья точно.

– Нет, не будем поднимать шум, тут совсем до деревни близко, вон как быстро прибежали. Я вырублю их сам, ты только смотри, – говорю я, увлекая ее за собой за повозку в кусты.

Вскоре через кусты с другой стороны, чуть заметно шумя, пробрались три тени, в сумерках видно солидные бороды у двоих, третий молодым совсем голосом говорит:

– Вот они, которых его милость искала. Которые двенадцать человек на холме перебили! Надо к его милости бежать срочно! Он приказал сразу ему сообщать, если увидим ворогов!

– Подожди! Надо кругом пройтись, не одни же они тут лежат. Где еще двое? – слышу я понятный приказ и вскоре на нас с Кситой через кусты ломится один из этих квадратных мужиков.

Знают точно про наше количество, что понятно вполне.

Смотрит почти прямо на нас, я чувствую, как Ксита сильно напряглась в ожидании неминуемого обнаружения прямо сейчас.

Но сам беру сознание мужика под свой контроль и мягко внушаю ему, что тут никого нет. Потупив несколько секунд, он медленно проходит мимо, и мы вскоре слышим, как он говорит в свою очередь остальным, что тоже никого не видел со своей стороны.

– Ты и так умеешь? – слышу я на ухо от потрясенной очередным чудом девушки и ее высокая грудь еще сильнее прижимается к моей спине.

Волнует на самом деле, чертовка, так и начинаешь представлять себе кувыркание на большой кровати сразу с обеими сестренками. Воображение – такое дело, шалит само по себе, а Ксита ему, похоже, специально потворствует от обычного женского коварства.

Ага, значит они осмотрелись и решили, что больше здесь никого нет. Что мы давно бросили своих беспомощных раненых и свалили с концами, забрав с собой только то награбленное, что полегче и подороже.

Как положено нормальным беспринципным разбойникам, спасающим свои жизни. Пешком по этим лесополосам можно уйти спокойно незамеченными никем, а вот с повозкой и ранеными это почти безнадежный вариант.

– Нет никого? Что это значит? Они, что, бросили свои трофеи и своих раненых? – слышу я недоверчивый голос, видно, самого главного здесь мужика.

– Да, а что тут непонятно? Перепугались, загнали подводу совсем рядом с деревней в кусты, потом разглядели, сколько стражи прискакало из замка и поняли, что со своим грузом и своими ранеными живыми точно уйти не смогут, – объясняет ему второй. – Здорово, что ты, брат, догадался нас с Трифином отправить походить по местным дорожкам, понимая, что они никуда не уехали. Как ты про такое дело догадался только?

Ага, как-то мы проморгали появление большого отряда местной стражи, хотя они могли с совсем другой стороны заехать, да и ускакали тоже не мимо нас.

– А остальные-то дурни их далеко отсюда ищут, а они прямо здесь под носом затаились, – засмеялся он козлиным смешком.

– Так стража баронская появилась сразу же из замка, быстро разобралась с телами, опросила тех мужиков, кто делил имущество с покойников, отлупила их, все отобрала и тут же бросилась в погоню, – объясняет сегодняшние события уже после нашей пропажи основной здесь мужик, судя по его могучему басу. – Они, ну всего на один час отставали от этой повозки, догнали бы ее после обеда обязательно, так сразу резво галопом взяли. С одним отрядом сам барон поскакал, это в сторону Шелишей. Со вторым, который он своему племяннику поручил, отправился и Станош, старший стражи, они ушли к Троболью дорогу перекрывать. Деваться разбойникам совсем некуда вышло, но не нашли они их. С таким посланием два гонца от обоих отрядов к старосте нашему прискакали. Сказали, значит, чтобы он утром поднимал мужиков и начинал прочесывать все лесные полосы между полей, все сады и лес вокруг самой деревни. Чтобы взяли вилы и цепы с собой сразу, если бить злодеев придется.

Опа, спасибо мужику за подробный расклад по нашей погоне, значит, нам тут оставаться никак нельзя.

Но и нестись тупо по дорогам куда-то далеко вперед тоже нет никакого смысла, ждут нас где-то в трех-четырех часах пути воины местного барона. Нужно где-то между ними спрятаться, вряд ли мужики деревенские дальше пяти километров от своей деревни отойдут. Но и стража начнет с утра прочесывать леса вокруг обоих дорог, двигаясь навстречу местным мужикам.

– Шелиши и Троболье – запоминай, – одними губами шепчу я Ксите. – Нам туда точно не надо.

– Погодь, что-то этот вообще ничего не чувствует, – здоровенный мужик поперек себя шире, толкает потерявшего сознание наемника вилами в бедро, но тот никак не реагирует на сильно чувствительный укол.

– Так что, не спеши, Трифин, к его милости бежать с докладом. Можно и самим награбленное злодеями добро поделить, раз никто нас не видит. Только по уму все сделать придется. Это получше будет, чем все тут кому-то из баронской стражи показывать. Нам-то с добра этого ничего тогда не перепадет, – делает вывод его копия, держа в могучей лапе настоящее копье.

– Точно, от его милости снега зимой не выпросишь, а тут такой богатый подгон получается. Только лошадь с повозкой в деревню гнать нельзя, сразу же барону наябедничают соседи, – говорит первый, такой же кряжистый мужик с вилами в руке.

– Ага, сегодня, как разобрали лошадей с холма, так остальные мужики, кому ничего не досталось, сразу Станошу, главному в баронской дружине рассказали, а он приказал лошадей ему сдать. Тех, кто начал жадничать и отдавать не захотел, дружинники копьями сильно побили, – смеется радостно молодой, отираясь около Фиалы. – И все равно лошадей, и доспехи с покойников забрали.

– Я сразу понял, что где-то они недалеко спрятались, раз дружинники никого не догнали, хотя приехали вообще быстро, – повторяет нам эту новость мужик с вилами. – Сын, ты где там? Около девки трешься?

– Значит, если бы попробовали уехать, так точно снова бы воевать пришлось, – показываю я одними глазами Ксите.

– Да, батя, девка тут лежит, шея перевязанная и без сознания! Красивая и сиськи упругие, – слышу я снова молодой голос с той стороны повозки. – Можно ее помять немного, с нее уже не убудет.

Ага, мелкий гаденыш мою Фиалу усердно лапает своими грязными лапами и ему наплевать, что она ранена вообще.

– Нехорошие это люди, – шепчу я снова Ксите. – Это очень хорошо, что именно такие здесь оказались, нам же проще дальше будет.

– Э, ты куда перед батькой лезешь! Сначала я должен с нее пробу снять, – бормочет папаша, добравшись до повозки с другой стороны. – Хороша, зараза, тело какое сдобное! Рот ей завязать нужно накрепко, чтобы не заорала внезапно, если очнется. Попользуем ее по очереди, как следует. Вдруг она заразная какая? Мне-то уже можно, а тебе еще детей заводить нужно, сынок. Мы с таким богатейством теперь очень сладко заживем.

– Эй, брат, что вообще делать будем? Оторвись ты от девки на минуту. С этими и с повозкой с трофеями? – басит второй мужик, оставшись стоять около Терека.

– Да, что тут думать-то? Этих обоих под нож, как будто их свои убили, а повозку с лошадьми по темноте уведем отсюда, – отвечает папаша молодого парня.

– У нее, батя, даже кожа прозрачная и светится, никогда такой девки не видал, – восхищенным голосом произносит отодвинутый папашей в сторону сынок.

– Давай ее спускай с повозки. Пусть животом на ней лежит, а задом к нам окажется. Пройдемся по всем дыркам у нее, не на что будет пожаловаться перед смертью шалаве, все получит сполна.