Она подняла голову и несколько мгновений смотрела на него, не решаясь произнести вслух роковое слово.

Клиент оказался прав, ничего подобного в ее практике еще не бывало. Но о чем, интересно знать, думал сам Митя Бранников, идя к гадалке? Какое объяснение ждал услышать? Неужели и ему могла прийти в голову та же мысль… почему он и боялся, что его сочтут сумасшедшим?

Роза Иоанновна снова бросила взгляд на фотографии. Затем собрала их в аккуратную стопку и отодвинула в сторону.

Молчать в любом случае не имело смысла…

– Мне не мешало бы сперва проверить свои догадки, – сказала она. – Хотя ошибиться тут трудно. Митя… вы знаете, что такое подменыши?

Он изменился в лице.

– Я пришел к вам, честно говоря, в надежде, что вы поднимете меня на смех.

– Стало быть, знаете.

– За последнюю неделю я прочел о них все, что смог найти в библиотеках. В основном это были детские сказки…

– То есть раньше вы не знали?

– Нет.

– Каким же образом вам – вполне современному молодому человеку – взбрело в голову, что ребенок может оказаться подменышем?

Митя Бранников посмотрел на гадалку, и в ясных карих глазах его появилось странное выражение.

– Я ведь говорил, что прежде мне следовало рассказать о себе…

Роза Иоанновна потянулась за папиросами.

– Слушаю вас.

Клиент, с ее позволения, закурил тоже. Глубоко вздохнул, унимая волнение.

И удивил старуху во второй раз, начав свой рассказ словами, которые она менее всего ожидала услышать.

– Дело в том, что я, кажется, тоже подменыш. Вернее, это меня подменили – лет двадцать лет с лишним тому назад…

* * *

Митя Бранников не знал в точности, сколько ему лет. Выглядел он на двадцать пять, и по паспорту ему было столько же, но действительного его возраста не знал никто. Паспорт был выдан на основании справки, выписанной главным врачом некоего психоневрологического интерната, и благодаря активным хлопотам этого самого врача, проникшегося к судьбе своего молодого пациента неподдельным участием. Кроме того, он помог Мите получить и профессию – сначала тот работал санитаром в подведомственном ему интернате, а потом выучился на оператора газовой котельной, – и даже комнату в коммуналке в одном из пригородов Петербурга.

Частичная амнезия – таков был официальный диагноз Мити Бранникова, подобранного на улице в бессознательном состоянии и пришедшего в себя в больнице лишь на третьи сутки. Частичная потому, что кое-что из своей предыдущей жизни он все-таки помнил. Например, имя и фамилию. А также раннее детство, лет этак до четырех – отдельные бессвязные эпизоды, сценки, лица. И больше ничего. Он не умел даже ни писать, ни читать…

Одет был молодой человек, когда его нашли, довольно странно – в длинный плащ с капюшоном на голое тело. Никаких документов у него при себе не оказалось. Последовавшие поиски родственников ни малейших результатов не дали. И оставалось только благодарить сострадательного врача, который предоставил Мите возможность начать после выписки из интерната новую, самостоятельную жизнь.

Эту новую жизнь он вел вот уже два года. Работал кочегаром, изучал, сидя в котельной, курс средней школы. Бродил по городу. Знакомился с людьми. Увлекся фотографией, купил себе гитару и пытался сочинять музыку…

Но по ночам Митя частенько лежал без сна, силясь вспомнить хоть что-нибудь о себе и своей прошлой жизни. Многолетний провал в памяти не давал ему покоя, заставляя этого вполне привлекательного внешне и совершенно здорового во всех других отношениях юношу чувствовать себя человеком ущербным. Не имеющим права, например, жениться и завести детей…

А детей он любил куда больше, чем взрослых. Всегда охотно играл с ними и с удовольствием оставался за няньку, когда его об этом просили. С детьми он мог не думать о своей ущербности и чувствовал себя легко – таким же ребенком. Может быть, потому, что единственным его воспоминанием было собственное детство. И, пожалуй, сильнее, чем ко всем остальным знакомым ребятишкам, Митя привязался к Ванечке Сазонову.

Своей доверчивостью и ласковым нравом Ванечка был так похож на него самого, что, играя с ним, Митя порой чувствовал – вот-вот… еще чуть-чуть… и он вспомнит…

И вспомнил – когда, придя в очередной раз в гости, вдруг увидел, как страшно изменился его маленький приятель!

В этот миг его, как удар молнии, поразило внезапное короткое видение. Пробуждение в незнакомом месте, непонятная речь уродливой темнокожей женщины, склонившейся над ним, горечь напитка, который она ему поднесла…

И слово – «подменыш».

Никогда раньше не слышанное, оно всплыло в памяти невесть откуда, но смысл его был понятен Мите. Подменыш – это тот, кто занял его место при отце и матери.

…Надо признаться, столь неожиданное воспоминание сперва испугало Митю. Врачи признали его в свое время психически здоровым, но подобное видение, кажется, свидетельствовало о совершенно обратном!

Однако, когда он снова взглянул на «Ванечку», этот страх прошел, сменившись другим – за судьбу мальчика. И Митя понял, что любым способом должен дознаться правды…

– …Стал искать сведущего человека, и меня направили к вам, – так закончил он свой рассказ. – Я хотел убедиться для начала, что я не ошибся. И, кажется, убедился – вы ведь тоже сразу поняли, кто это?

Роза Иоанновна, которая слушала его не дыша, перевела наконец дух и откашлялась.

– Да… Но что вы имели в виду, сказав «для начала»?

Митя Бранников выпрямился.

– А то, что теперь я намерен приложить все усилия, чтобы отправить подменыша туда, откуда он взялся. И вернуть домой Ванечку – прежде, чем Светлана и Андрей начнут что-то понимать.

Старуха воззрилась на него с изумлением.

– Позвольте… вы что, колдун?!

Он ответил ей не менее изумленным взглядом.

– Я?!

– Тогда каким же образом вы предполагаете это сделать?

– Пока не знаю. Я надеялся на ваше гадание…

– Вот как, – сказала Роза Иоанновна, скорбно кивая головой. – Мое гадание… Деточка, я ведь тоже не колдунья. Все, что я могу – это выяснить, действительно ли мы имеем дело с подменышем…

Она запнулась.

«Мы имеем»?

Язык выдал ее истинные намерения раньше, чем она сама их поняла.

Похоже, непревзойденная гадалка, вдова почтенного профессора Вострикова, старая безумица Роза Иоанновна собралась принять в этом странном деле непосредственное участие – с того самого мгновения, как увидела на фотографии лицо маленького оборотня. И фантастический рассказ Мити Бранникова только укрепил ее в этом желании.

Может быть, Розе Иоанновне живо представился ужас несчастной матери – ведь когда подменыш примет настоящее обличье, даже и у самых любящих родителей должны открыться глаза! А может, ее глубоко тронула печальная история Мити. А может… в причинах на самом деле недостатка не было. Они крылись и в рунах, выпавших этим утром и обещавших великую перемену, о которой она уже не мечтала. И в надежде хотя бы ненадолго снова ощутить себя молодой. И в возможности сделать наконец хоть что-то полезное за всю свою долгую и по большому счету довольно бестолковую жизнь!..

Митя Бранников почтительно молчал, пока эти мысли вихрем проносились в ее седой голове, увенчанной старомодной прической-корзиночкой. Дыхание Розы Иоанновны участилось, грудь взволнованно вздымалась.

Почему бы и нет? – решила она. Кто еще, кроме нее, поможет этому отважному и обездоленному судьбой мальчику, готовому очертя голову взяться за осуществление столь нелегкой и опасной затеи, как возвращение подменыша? Ей и самой-то не к кому обратиться за помощью… все знакомые маги, как она уже вспоминала утром, сидя у окна, находились нынче кто на волшебном острове Авалоне, кто в волшебной стране Квейтакке – там, где царит вечное лето и где представления не имеют о том, что такое черный конец ноября…

Зато у нее есть книги и записки профессора Вострикова, занимавшегося изучением сказочного фольклора и даже пытавшегося однажды поставить магический опыт…

– Вот что, Митя, – решительно сказала Роза Иоанновна, прервав затянувшееся молчание, – сейчас я все же погадаю – чтобы не осталось никаких сомнений. А потом… мы вместе попытаемся вернуть Ванечку домой. Вы не против?

Митя просиял.

– Вместе?..

– Значит, не против. Вот и хорошо.

Она поднялась из-за стола, прошествовала к книжному шкафу и, раскрывши дверцы, извлекла оттуда свечи и два одинаковой величины зеркала. Затем повернулась к Мите.

– Задерните, пожалуйста, шторы.

Он с готовностью вскочил на ноги и ринулся к окнам.

Видно было, что обещание помощи основательно подбодрило юношу, и Роза Иоанновна с трудом сдержала ироническую улыбку. Неведомая ей знакомая Мити Бранникова, судя по всему, отрекомендовала старую гадалку настоящей ведьмой!..

Пока он расправлял шторы, она расставила в должном порядке свои зеркала. Зажгла свечи. Потом задумчиво сказала:

– Близких у вас нет, у меня тоже. И это замечательно. Оплакивать нас в случае неудачи будет некому, – и уселась за стол. – Ну, а теперь… можете погасить свет и присесть вон там, на диванчике. Или даже прилечь.

– А посмотреть можно? – робко спросил Митя.

– Нет. Терпеть не могу, когда стоят над душой.

Он вздохнул, но спорить не стал. Погасив свет, устроился на кожаном диване, втиснутом между двумя книжными шкафами, и оттуда принялся наблюдать за действиями гадалки.