Глава 2

…Хорошая была квартира – в ней жили цветы, две кошки, собака и попугай.

Трогательное и обаятельное братство флоры и фауны.

Пышные бальзамины, фуксии и спатифиллумы радовали глаз своей ухоженностью. Маленький желтый пес никакой породы и кошки, белая и трехцветная, вольготно развалясь среди цветочных горшков на подоконнике большого трехстворчатого окна в гостиной, нежились на солнышке и поглядывали на заявившихся в дом чужих людей приветливо, со снисходительным любопытством. Толстый попугай в клетке, стоявшей там же, усердно охорашивался, занятый сам собой. И от всей компании в целом веяло покоем и умиротворением.

Добрая квартира – решила Настя. Потому что хозяйка ее – добрый человек. Надо соглашаться…

– Э-э-э, простите, – несколько сварливым тоном сказала верная подруга Соня, – а это все вы здесь оставляете? – и показала на окно.

Хозяйка захлопала глазами.

– Что вы имеете в виду?

– Зоопарк ваш!

– Ой, – озадачилась хозяйка. – Извините, не подумала… Нет, конечно, зверюшек я заберу.

– И птичку? – уточнила Соня.

– И птичку. А… цветочки вас тоже не устраивают?

Соня послала Насте вопросительный взгляд.

– Пусть остаются, – улыбнулась та. – Поухаживаю с удовольствием, и даже по всем правилам.

Флористика на самом деле была ее профессией, поэтому подруга кивнула и деловито отправилась проверять плиту и сантехнику. Для того и увязалась с нею смотреть квартиру, заявив: «Знаю я тебя! Даже если и увидишь, что бачок не работает, так постесняешься об этом сказать и будешь потом чинить за свой счет!»

– У меня у самой собачка есть, – сообщила Настя хозяйке. – Маленькая, как ваша. Это ничего?

Та призадумалась, пробормотав:

– Непредвиденный поворот…

Потом сказала:

– А впрочем – ничего! У такой славной девушки и собачка, наверно, славная!

Настя подняла брови, но промолчала.

Хозяйка, может, и добрым человеком была, однако не без странностей. «Славной девушкой» принялась именовать ее с порога и посматривала на нее с таким умилением, словно бы в ближайшие родственницы себе прочила, а не в квартирантки. А еще обута была в разные тапочки. И упорно пыталась отхлебнуть из пустой чашки, которую не выпускала из рук.

Не исключено, что одинока, общения жаждет и начнет заглядывать в гости через день… Но квартира Насте очень понравилась – светлая, чистенькая, полностью меблированная. Две комнаты, гостиная и спальня. Пусть первый этаж, зато в хорошем месте, недалеко и от работы и от школы, куда должна отправиться по осени в первый класс дочка Машка. Поэтому какие-то возможные неудобства можно было и потерпеть. Всего-то полгода, в конце концов!

– Ау! – позвала откуда-то Соня. – А что у вас в этом закутке?

Обе, Настя и хозяйка, выглянули из гостиной и увидели, что она стоит в конце коридора, отодвинув подвешенную там невесть зачем штору. За которой обнаружился действительно закуток – шириной и глубиной метра в полтора. В дальней его стене и одной из боковых имелось по две узкие дверцы, высотою в человеческий рост.

– Кладовки, – ответила хозяйка. – Вам, надеюсь, без надобности. Да и места в них ни для чего не найдется.

Слишком быстро ответила… и несколько напряженно.

Но в тот момент Настя не придала этому значения. Как и тому, что на полу перед кладовками лежал зачем-то коврик для вытирания ног. Подумала только, что размером каждая из них должна быть с пенал и почему не сделать было вместо четырех две, попросторнее?

– Да, – сказала она. – Вещей у меня не слишком много, в шкафах поместятся, так что… Я согласна, меня все устраивает.

Соня энергично закивала.

– И на мой взгляд порядок! Когда можно будет въехать?

– Да хоть сегодня, – радостно предложила хозяйка. – Зверинец свой я сейчас же и увезу… Вот вам ключи, пожалуйста!

* * *

При этих ее словах невидимые Вирина и Юниция, которые не могли, конечно, пропустить столь интригующее событие, как визит первого претендента на квартиру, переглянулись.

– Что ж, выбор сделан, – констатировала фея Странных Идей. – Удачный, по-моему. Ведь хорошенькой девушке любой захочет помочь, не то что какому-нибудь злобному старцу.

– Не скажи, – пробормотала фея Озорства. – Со злобным старцем вышло бы гораздо смешнее…

– Да где же его взять? Судьба послала нам девушку.

– Увы.

– Стало быть, ее и берем.

– Берем, – вздохнула Юниция.

– И начинаем сразу, как въедет.

– Ага…

Мирабель проводила посетительниц и нетерпеливо закричала с порога:

– Девочки! Ну, говорите скорее – как она вам понравилась? Правда, миленькая?

– Сойдет, – буркнула Юниция, становясь видимой и слетая со шкафа, на котором они сидели с Вириной. – Только бы с переездом не мешкала. Хотелось бы сегодня же и начать!..

* * *

У Насти, однако, ничего не ведавшей о чьих-то лукавых замыслах на ее счет, оставались еще дела в собственной квартире. Поэтому на съемную она отправилась, покончив с ними, только через день.

Из последних сил уговаривая себя радоваться…

Верная подруга Соня, которая специально взяла отпуск одновременно с нею, помогала. Во всем. И вещи паковать, и смотреть на жизнь веселее.

Все к лучшему! – без устали твердила она. Мама вдруг вышла замуж, в своем солидном пятидесятилетнем возрасте? – так это же замечательно! Нашла свое счастье наконец! Не все ей только с внучкой возиться…

Новоиспеченный отчим забрал ее жить к себе? – ну, милая, вам с Машкой осталась двухкомнатная квартира, было бы о чем горевать! Тем более что этот добрый человек отсыпал щедрой рукой денег на ремонт! Уж поживете пока на съемной, не рассыплетесь за полгода того ремонта…

Беглый Машкин папенька объявился? – и это хорошо! Совесть в человеке проснулась. Кроме того, ребенку нужен отец. А уж то, что он предложил – свозить Машку перед школой в Диснейленд, настоящий, американский, – так ты подумай, сколько это радости для нее и как она в той школе хвастаться перед одноклассниками будет! Все ж обзавидуются!

И вдруг еще… Ну-ка, признавайся, он тебе, случайно, заново жениться не предлагал?…

Соня вообще смотрела на жизнь удивительно легко. Никогда не унывала. Замужем она уже успела побывать дважды, хотя красотой особой не отличалась – маленькая, толстенькая – и часто со смехом говорила Насте: «Мне бы твой рост и твою фигуру, принцы в очереди бы стояли!» С обоими своими бывшими она, в отличие от Насти, оставалась в самых дружеских отношениях. Весело присматривала себе третьего мужа. И пятилетние близнецы ее, Санька с Ванькой, мамочку просто обожали…

– Не предлагал, – хмуро сказала Настя, трамбуя чемодан. – А если бы и предложил – ни за что, ты же меня знаешь!

– Да уж знаю, не простишь… Это ты берешь или на помойку? – Соня умолкла на секунду, разглядывая Машкин старенький свитер, потом решительно метнула его в кучу, приготовленную на выброс, и снова застрекотала: – Между прочим, встретилась я тут на днях с одним потенциальным женихом – очень бы тебе подошел на самом деле! Будешь знакомиться? Серьезный такой, со всех сторон положительный. Прекрасный сорокалетний юноша, кандидат наук…

– Возьми себе, – буркнула Настя. – Мне сейчас не до юношей.

– А когда тебе до них было? – немедленно возмутилась Соня. – Сколько я уже стараюсь, и все без толку? С кем ни пытаюсь познакомить, результат один – красавица моя тут же каменеет, нос кверху, в глазах презрение. И смотрит на беднягу, точно завкафедрой какой-нибудь на прогульщика!

– Так уж и завкафедрой? – рассеянно подивилась Настя, продолжая бой с чемоданом.

– Сто раз тебе об этом говорила – видела бы ты себя со стороны!

– Виновата, исправлюсь, – вздохнула Настя. – Ладно, Сонь, отвяжись. Мне, правда, не до юношей пока. За Машку беспокоюсь… А вдруг ей так понравится этот веселый папенька, который катает ее по Диснейлендам, что она захочет жить с ним, а не со мной?

– С ума сошла! – закричала Соня. – С чего бы это? Он что, уже высказал такое желание?

– Нет, слава богу. Но… я-то ей подобных развлечений не предлагаю. Все только воспитывать пытаюсь. А Машка обижается на меня, недавно вот инопланетянкой обозвала…

Соня хихикнула.

– За что?

– За то, что мультики кретинские не разрешаю смотреть. И не покупаю ей игрушечных монстров.

– Э… А может, ты и в самом деле с другой планеты?

– Ага, – снова вздохнула Настя. – И вам, землянам, конечно, не понять простого марсианского желания уберечь мозги своего ребенка от мусора! Взяли тоже моду – чуть что, инопланетянами объявлять…

Чертов чемодан закрылся наконец, она выпрямилась, огляделась.

Пять коробок с самыми нужными вещами, несколько тюков с одеждой. Должно хватить на первое время, тем более что щедрый отчим дал денег не только на ремонт. Велел ни в чем себе не отказывать.

Книги накануне переехали к маме, кое-что из мебели, достойное звания антиквариата, отправилось на реставрацию. Всего остального дожидалась помойка.

Ключи бригадиру ремонтников были уже выданы. Осталось только взять собаку на поводок – и в путь…

Покуда ехали, Соня тоже не умолкала. Усердно выискивала все новые и новые плюсы в Настиных обстоятельствах. А Насте все больше хотелось остаться наконец одной и поплакать.

Почему? Ответить на этот вопрос было трудно. Попробуй-ка объясни некоторым, особенно неутомимым оптимистам, по какой такой причине вид разоренного родительского гнезда, в котором прожиты все твои двадцать шесть лет, удручает тебя, а не радует! Да, конечно, гнездо это давно требовало ремонта и, наверно, станет в результате картинкой… но ведь это будет уже другой дом. Где все будет по-другому…

Попробуй-ка объясни, какой одинокой и пустой кажется тебе жизнь без уютного маминого крылышка, а тем более – без дочки! И пусть Машку пока никто не отнимает, тьфу-тьфу, а мама обещает забегать раз в неделю… все равно, не слишком ли много всего одновременно свалилось на ее бедную голову?

Вполне хватило бы и прихода бывшего мужа. Который бросил ее с грудной дочкой на руках, полюбив другую, как он сказал, и почти семь лет не подавал признаков жизни. А тут явился и… что уж там, действительно успел намекнуть, что не прочь вернуться насовсем, коли примут.

О чем Насте и думать не хотелось. Ибо кто предал раз, тот сделает это снова. Однако окончательный отказ она должна была ему дать еще только через неделю – когда Машку привезет, – и предстоявший разговор тоже ничуть не радовал.

«Прекрасные юноши» – единственное, чего ей сейчас недоставало!

…Но, конечно, Соня была права.

Настоящих причин грустить и плакать Настя в своем положении и сама не видела, сколько ни искала. Поэтому оставалось только честно признаться себе, что ее просто пугают перемены. Жили они жили, тихо-мирно, с мамой и Машкой, а теперь – изволь, как-то приспосабливайся ко всему новому, что взяла да и преподнесла жизнь!..

– Пить хочу – умираю! – сказала Соня, заперев за грузчиком дверь. – Давай чайку глотнем. Потом помогу тебе быстренько раскидать все по местам и поеду, пока светло. Меня, конечно, никто не ждет на даче, бабка с дедом ликуют там, заполучив в полное свое владение внуков. Но показаться и припугнуть их надо, чтобы знали – я бдю и окончательно детей разбаловать не позволю!

Настя кивнула и отправилась ставить чайник.

Зазвонил телефон в прихожей, Соня схватила трубку.

– Нет, нет, вы не туда попали, – бойко ответила кому-то. – Ни одного Дмитрий Иваныча тут не имеется! Пожалуйста, пожалуйста, всего доброго!

Дав отбой, она прошла в гостиную, потрещала там некоторое время скотчем, сдирая его с коробок, после чего тоже явилась в кухню.

– Чинка как-то странно себя ведет, – сказала, усаживаясь за стол и подхватывая с тарелки сухарик.

Чинкой звали Настину собаку. Полное имя – Чинарик, порода, по Сониному определению, – «недопинчер». Сын неизвестных родителей, черный с желтыми подпалинами, он и впрямь сошел бы за достойного представителя славной породы карликовых пинчеров, если бы не лапки – вдвое короче, чем положено.

– И что он делает? – спросила Настя, накрывая полотенцем заварочный чайник.

– Смотрит на диван, припадает на передние лапы и хвостом вертит. А до этого холку дыбил и вроде как рычать собирался. Тоже на диван.

– Может быть, хозяйских зверей чует? Ими здесь наверняка пахнет…

– Да нет, вид такой, будто он на самом деле заигрывает с кем-то. Кто на диване сидит.

– Хм. И кто же там сидит? Привидение? – усмехнулась Настя.

– На привидения собаки обычно воют, – авторитетно сказала Соня, в мировоззрении которой житейский практицизм вполне непринужденно соседствовал со жгучим интересом ко всякой мистике и детской верой в приметы и НЛО. – Нет… это, наверно, домовой, – заключила она и захрустела сухариком.

– Фаю-то даф? – прошамкала.

– Погоди, сейчас заварится.

Ополоснув и протерев кружки, которые оставила ей добрая хозяйка вместе со всей прочей необходимой посудой, Настя поставила их на стол и повернулась к окну, собираясь взять с подоконника батон, выложенный туда из сумки пятью минутами раньше. Протянула к нему руку и сдвинула брови, глядя на горшочки с цветами.

– Сонь, – позвала, – мне показалось или позавчера здесь были фиалки?

– Да, – откликнулась та, – фиалки. Как щас помню. Белые и розовые. А что?

– А теперь тут литопсы. Цветущие, красота! Тоже белые и розовые, поэтому я и не заметила сразу…

– Опять, что ли, домового шуточки? – Соня вытаращилась на подоконник.

Настя вздохнула.

– Хозяйкины, скорее. Одни цветы забрала, другие привезла.

– Вот делать нечего человеку! – фыркнула Соня.

– Ну, может, она фиалки больше любит, – предположила Настя. – И не решилась доверить их квартирантке. Хотя за литопсами уход посложнее будет!

– Надо было сказать ей, что ты флорист… Слушай, наливай уже чаю, заварился!

И тут из гостиной донеслось вдруг нетерпеливое поскуливание вперемежку с погавкиванием. При помощи коих Чинка обычно давал понять, что очень, ну просто очень хочет кусочек того вкусного, которое кто-то нагло ест у бедной собаки на глазах.

– Да что же там, действительно, происходит? – озадачилась Настя. – Наливай сама, а я пойду посмотрю.

Она вошла в гостиную и застыла.

Чинка танцевал.

То бишь кружился на одном месте, встав на задние лапки.

Что обычно делал только в том случае, если перед самым носом у него кто-нибудь держал кусок шоколада.

– Батюшки, – сказала, выглянув из-за Настиного плеча, любопытная Соня, не усидевшая в кухне. – Собачка ваша, никак, рехнулась?

Чинка, не обращая на них внимания, опустился на все четыре и гавкнул на диван.

Где, естественно, никого не было.

* * *

– Юниция, прекрати, – сердито сказала Мирабель. – Убери конфету! Если он еще и жевать начнет неведомо что, девчонки точно заподозрят неладное и сбегут. Обе!

Это подействовало. Фея Озорства спрятала наконец лакомство в карман и огрызнулась:

– А сама-то что творишь? Зачем цветы поменяла?

– Я не нарочно, – принялась оправдываться Мирабель, – забыла просто… всегда по понедельникам их меняю…

– Ой, кажется, они уже заподозрили, – перебила ее Вирина. – Давайте-ка мы их успокоим!

Все три феи выхватили, как мечи, волшебные палочки.

– Сонечка, уходи… – тихо загудела Юниция, помахивая своей, – нечего тебе тут делать!

– Все в порядке… – зашелестели остальные, – все хорошо…

* * *

Чинка угомонился. Лег на пол, обиженно отвернув морду от дивана, и загрустил.

– Точно – домовой, – сказала Соня, озираясь по сторонам. – Только что это он среди бела дня активизировался?… Ладно, методы нейтрализации нам известны. Блюдце молока и кусок хлеба.

– Нету молока, – вздохнула Настя, тоже обводя взглядом гостиную, где только сейчас заметила кое-какие изменения.

И здесь цветы на подоконнике стояли другие, сплошь кактусы вместо бальзаминов и фуксий. Окно обрамляли темно-шоколадные шторы с блеклым золотым узором понизу, а не желтые в цветочек, как прежде, да и вся обстановка почему-то казалась несколько иной. Более строгой. Словно раньше тут жил мужчина, а не женщина. Исчезли, что ли, безделушки и еще какие-то элементы декора, выдававшие женскую руку?…

– Ничего страшного, – сказала Соня. – Пойдешь меня провожать и купишь.

– Придется.

– А пока давай уже наконец чаю выпьем!

И тут позвонили в дверь.

Чинка подскочил, залаял и ринулся в прихожую.

– Это кого еще несет? – возмутилась Соня. – Ну никакого покоя!

Настя подтолкнула ее в сторону кухни.

– Иди разливай, а я открою.

– Спроси сначала, кто там? – уперлась Соня.

– Кто там? – послушно повторила Настя, повысив голос.

– Сосед! – ответили из-за двери. – Впустите, пожалуйста, поговорить надо.

Она подхватила Чинку на руки и открыла.