Глава 4. 10 лет спустя. Подаю на развод

Перед приходом Маши я почему-то сильно нервничала, и истрепала все нервы Доротее, в который раз инструктируя, что и как надо сказать, чтобы произвести впечатление. Та молча кивала, похоже, погрузившись в свои мысли, Маша задерживалась, а моя нервная дрожь все усиливалась. Вдобавок, потихоньку наваливалась странная тоска, похожая на предчувствие. Я загадала про себя – если еще через пять минут Маша не появится на пороге салона, я отменяю ее визит. Доротее заплачу из своих денег, так что ей даже лучше, не надо выслушивать очередную нотацию глупой хозяйки. Прошло три минуты, четыре… у меня словно камень упал с сердца, и в этот момент Маша постучала в нашу дверь.

Она весело поздоровалась с Доротеей, и та загадочно улыбнулась ей в ответ, слегка отодвинув с глаз прядь темных волос. Да уж, в умении напускать тумана с этой гадалкой мало кто мог сравниться. Я ценила это качество, поскольку сама им не обладала. Я резала правду матку, как хирург на операции, и теряла часть клиентов, желающих ласкового обмана. Доротея же, не сказав и десятка слов, умела внушить человеку, что разгадала все его потайные мысли. Если б не любовь клиентов, думаю, я бы распрощалась с ней после месячного испытательного срока. Увы, но гадалка была крайне общительна, и это еще полбеды, но беседовать она любила на одну-единственную тему – о своей дочери-подростке Анжелке.

И вот уже полгода я выслушивала бесконечную повесть о том, как Анжелка играет в пинг-понг, выигрывая местные соревнования по этому благородному виду спорта, как она поехала в областной центр на крутую олимпиаду по английскому, как заняла там всего лишь третье место, разумеется, из-за интриг двух девочек с папами-олигархами. Восхваления дочери иногда перемежались жалобами на нее – непослушная девочка выкрасила волосы в салатовый цвет, что совсем не шло к ее полудетскому личику, разрисованному толстым слоем румян и помады. Доротея постоянно подсовывала мне свой фейсбук, состоявший из огромной фотогалереи с портретами дочери. У меня уже рябило в глазах от улыбающейся девочки в разных нарядах, с разным цветом волос, и почти не меняющейся хитрой детской улыбкой.

А в последний месяц началось вообще стихийное бедствие – Анжелка влюбилась. И теперь все свободное от работы время я выслушивала рассказы о ее первом свидании, о том, как она на них наряжается, как подводит глаза маминой тушью, и как она по вечерам часами ожидает звонка дочери и, не дождавшись, звонит ей сама. Собственно, я Анжелку вполне понимала. Будь у меня такая сумасшедшая матушка, я б тоже старалась звонить ей как можно реже.

Зато в работе гадалка была совершенно безотказная. Она бралась предсказывать будущее мрачным типам с татуировками, с которыми я боялась даже разговаривать, смело ехала домой к незнакомым странным людям очищать от порчи их загородные дома, и лишь смеялась на все мои просьбы постоянно быть на связи и в случае чего произнести кодовое слово, означающее опасность. Похоже, чувство страха у нее было полностью атрофировано. Что же, в юности я тоже мало чего боялась. Но Доротее было хорошо за сорок, безумства юности давно должны были остаться позади. Конечно, сексуальное насилие ей вряд ли грозило, ее длинные серые юбки, широкие блузки-размахайки и расплывшееся немолодое лицо, не тронутое косметикой, не вызывало горячей страсти у мужчин – но кто ж знает сексуальные предпочтения маньяков? А уж предсказать поведение психов не всегда могут и врачи соответствующего профиля. Храбрость Доротеи поражала еще и потому, что она могла оставить сиротой свою обожаемую дочурку.

Но на все мои упреки она лишь усмехалась одной стороной рта.

– Поля, ты забыла, что я ведьма. – как-то небрежно ответила она, сверкнув обычно бесцветными глазами. Мне показалось, что в воздухе сгустилось электричество. – А все эти ребята лишь сами себе кажутся крутыми. Я могу заставить их обмочиться одним пальцем.

Она сжала кулак, чуть взмахнула рукой, быстро растопырила ладонь, и из среднего пальца вырвался столбик пламени, сменившийся густым черным дымом. Я невольно отшатнулась, потом неловко засмеялась, и больше не учила Доротею жизни. В самом деле, не мне говорить, ведь таким фокусам я так и не смогла обучиться.

И сейчас вся надежда у меня была на необычные дарования Доротеи, поскольку привыкшую к моим рассказам Машу пробить было сложно. Гадалка с Машей прошли в мой гадальный кабинет, и Доротея подошла к большому круглому столу, кивнула клиентке на деревянный стул с высокой спинкой, села в удобное кресло напротив и одним движением руки веером разложила на грубой деревянной столешнице карты. Она удивляла Машу разными подробностями ее жизни, но на лице подруги я видела лишь раздражение вместо доверия. Скрестив руки на груди, она сидела неподвижно, и лишь постукивание каблучком по полу выдавало ее сдерживаемый гнев. Ну конечно, она считает, что это я разболтала лишние подробности из ее жизни. Сейчас она уйдет, громко хлопнув дверью, здорово обидевшись на меня… Вот же не обмануло предчувствие, зря я затеяла это гадание!

Кажется, Доротея тоже это поняла, хотя по ее неподвижному покерфейсу никогда нельзя было сказать наверняка. Опустив глаза, она елейным голосом попросила фотографию мужа – возможно, с него надо тоже снять порчу. Маша достала из сумочки паспорт, а оттуда – старое фото Оскара, которое зачем-то постоянно носила с собой. Доротея приблизила фото к глазам, ее и без того малоподвижное лицо застыло. В воздухе словно появился запах озона – тот предгрозовой запах, которые всегда предшествует разряду молнии.

Прошли долгие секунды, показавшиеся минутами, а то и часами. В полном молчании гадалка положила фотографию на стол, сняла с серебряного подсвечника горящую тонкую свечу, взмахнула крест-накрест, и фотография вдруг вспорхнула со стола, завибрировала в воздухе и внезапно вспыхнула, хоть и не касалась открытого огня. Маша вскрикнула, вскочила, потянулась было схватить фото, но обожгла пальцы, отдернула руку и вновь упала на стул, сквозь слезы следя за рассыпающимися на столе обгорелыми клочьями. Тонкая свеча с шипеньем потухла, окропив стол черными искрами копоти. Я тоже вскочила со стула, затем уселась вновь и хмуро наблюдала за представлением. Будь перед нами обычная капризная клиентка, я мысленно поаплодировала бы гадалке. Но доводить подругу до нервного срыва мне совершенно не хотелось. А Доротея, похоже, только вошла во вкус.

Прямо поверх почерневших обрывков плавной змеей на стол заструились карты. Они разлеглись какой-то немыслимой комбинацией, где прошлое переплеталось с будущим, а на сердце лег страшный Пиковый туз.

– Ты умрешь пустоцветом. – тихо сказала гадалка, словно разговаривая сама с собой. – Нету в картах продолжения твоего рода. Когда-то твой муж совершил ошибку. Чудовищную ошибку, которая перечеркнула его карму. Пока ее не исправит, детей у него не будет.

Я решительно встала с места, но Доротея лишь злобно зыркнула на меня и так же полушепотом продолжала:

– Но спасение есть. Ты должна узнать, в чем заключалась ошибка, и исправить ее. Еще не поздно. И твое чрево наполнится. Ты понесешь под сердцем девочку.

И она резким движением смешала карты.

Опираясь на спинку стула, Маша медленно встала и обратила ко мне заплаканные глаза:

– Поля, за что?

Я растерянно пожала плечами и повернулась к Доротее. Та уже обычным голосом заметила:

– Девушка, вы пришли за толкованием событий. Не моя вина, что у вас до сих пор нет детей. Я лишь передала, что поведали карты. Теперь ваша очередь повлиять на свою судьбу.

Не глядя на меня, Маша выбежала из комнаты, и я услышала, как с треском захлопнулась дверь салона. Я подошла, уперлась руками в стол и грозно спросила Доротею:

– И что сие значит?

– А что ты хотела? – равнодушно пожала плечами та. – Чтобы я сказала: да-да, вот щас порчу с тебя сниму, и тут же залетишь? А потом вообще начнешь рожать как из пулемета? Полина, ты умная тетка, сама ответь, такое подействует?

Я вздохнула и отошла от стола. Доротея права, не подействует. Шоковая терапия, конечно, работает куда лучше, но…

– И какой же смысл в твоем гадании? – ехидно осведомилась я.

– А ты не поняла? Начнет девчонка искать роковую ошибку, намучается, в процессе сама поверит, что в этом все дело. А как найдет да исправит, тут хочет не хочет, а залетит.

– Да где ей искать ту ошибку? – взорвалась я. – Надо было что-то указать конкретное, что можно легко найти и исправить. А ты послала ее искать то, не знаю что! Ну почему не сказала, что напортачила сама Маша? Тут хоть понятно было бы, в каком направлении двигаться.

– Да ты в уме? – тут уже психанула Доротея. – Хочешь, чтобы она в петлю полезла? У бабы депрессуха, ребенок не получается. А тут еще самадуравиновата? А так нате вам, она ни при чем, это муженек накосячил. На нем и вина. А уж не накосячить он никак не мог, на то и мужик.

– Оскар никогда не ошибается. – угрюмо ответила я, отгоняя мысль. что еще недавно могла бы так сказать и о Саше.

– Тогда его надо заспиртовать и в музей. – недобро усмехнулась Доротея. – Да только знаю я нас, баб. Мы ж в упор очевидного не видим.

Я отошла от нее и вышла в коридор, поболтать с Синтией. Верная секретарша старательно поддерживала беседу, улыбалась в нужных местах, но я видела – ей тоже не по себе. Доротея не выходила из кабинета, и я начала уже раскаиваться в своей несдержанности. Да, она удачно пробила броню недоверия Маши, теперь та невольно начнет искать у Оскара косяки. Допустим, даже найдет. А что потом? Начнет исправлять, надеясь на последующее чудо? Или решит, что раз он виноват во всех неудачах, то с нее хватит, и подаст на развод? Если честно, второй вариант казался мне куда более реальным. А я ведь не этого хотела добиться…

Впрочем, чего уж теперь расстраиваться. Если Маша поверит в гадание, все может получиться очень даже неплохо. Надо попробовать исправить ситуацию, найти какую-то более-менее серьезную ошибку Оскара, исправить и посмотреть, что выйдет. Главное, не пытаться уличить его в измене – разве не на это намекала Доротея? Хотя, какая разница, что она имела в виду, искать будем без нее, и я прослежу, чтобы в красивую голову Маши не пришли ненужные мысли. Оскар следователь, более того, глава следственного отдела по особо тяжелым преступлениям. Наверняка у него есть и ошибки, и нераскрытые дела. Так что большое и благодатное поле для поиска, есть где развернуться. А что, благодатная идея. И для Маши такое занятие в любом случае будет благотворным, если ее хорошенько нагрузить, некогда будет переживать и рыдать. А там, глядишь, отвлечется от навязчивого желания иметь ребенка, и беременность внезапно нагрянет. Права Доротея, ох права. Ситуацию надо хоть как-то разрешить. И Маше, и особенно мне.

Синтии позвонил очередной клиент, а я вышла на улицу и решительно набрала номер мужа:

– Саша… да, я знаю, что ты занят. Ты теперь всегда занят. Я только хотела сказать, что подаю на развод.