Глава 4

Плохо помню, как я дотащила Игоря до кухни, как заваривала чай и пыталась сунуть в его дрожащие руки горячую фаянсовую чашку. Разумеется, чашку с кипятком он уронил на пол, слегка обварив мне ногу, но боль от ожога наконец привела меня в чувство. Перестав хлопать крыльями над бедным страдальцем, я села в кресло и, стараясь, чтобы голос звучал естественно, спросила:

– А где этой ночью был ты?

– Да там же, ***, на ее квартире! – он снова выругался, долго и смачно. В его голосе еще звучали истерические нотки, но он потихоньку брал себя в руки. – Там еще куча народу тусовалась! Приходили, уходили, я даже знал не всех!

– Но как же… – я осеклась. – Ее задушили на глазах изумленной публики?

– А ты стерва! – в его тоне прозвучало нечто похожее на восхищение. – Можешь шутить в такую минуту?

– Я не шучу. – я лишь пожала плечами. – Я правда не понимаю.

– Да чего там понимать? – он снова сорвался на визг. – Мы в таком состоянии были… на бровях почти. И вот утром я выхожу на кухню… А она там!!! И на шее – мой шарф. Я сам его вечером повесил поверх плаща в прихожей.

Я лишь помотала головой, уяснив наконец полную картину. Мой бывший муж с друзьями всю прошлую ночь тусил на квартире любовницы. Кроме него, там находились несколько его друзей, парочка подруг хозяйки и, вдобавок, постоянно приходили еще какие-то неизвестные Игорю тусовщики. Похоже, входную дверь не закрывали вообще, и Игорю иногда казалось, что некоторых из гостей не знала и сама Марго. Водку мешали с пивом, делали коктейли с томатным соком, и слабая голова Игорька быстро не выдержала адской смеси. Он крепко заснул, свернувшись клубком в небольшом кресле-качалке. Проснулся, когда за окном вовсю сияло солнце, удивился тишине в квартире, вышел на кухню и…

– Погоди, а остальные гости? – удивилась я. – Неужели в квартире больше никого не было?

– Никого. – он чуть не плакал. – Все ушли, все! Как они проснулись раньше меня?

– Так надо всех обзвонить! – я вскочила на ноги. – Кто-то мог видеть само преступление! Или, по крайней мере, раз они встали раньше и наткнулись на труп, они скажут, когда это произошло! И, если повезет, подтвердят, что ты в это время спал.

– Я сбежал оттуда. – теперь он трясся весь, зубы явственно стучали. – Раз все ушли, то я тоже. Не буду никому звонить, пусть гадают, кто ушел последним. И кто нашел труп.

Наверное, у меня изменилось лицо, потому что он вдруг с ненавистью заорал:

– А ты хотела бы, чтобы я пошел на нары, я знаю!

– Игорь, успокойся, – устало произнесла я. – У тебя не было мотива ее душить. В квартире было полно народу, так что под подозрение все.

– А шарф???

– Наверное, многие смогут подтвердить, что он висел на видном месте? – предположила я. – Его тоже мог взять любой.

– Все так. – он опустил голову, темная челка упала на высокий бледный лоб, прикрывая темные глаза. Он показался мне похожим на загнанную борзую собаку, и почему-то в этот момент я залюбовалась им. Но он резко мотнул головой, поднял на меня обезумевшие от страха глаза, и наваждение прошло. – Но ты не знаешь…

– Чего? – мне снова стало не по себе, и я не смогла сдержать нервный смешок. – На ней была твоя визитка?

– Сука! – взвизгнул он, вскакивая на ноги. Невольно я вскочила тоже, хватаясь за горячий чайник как единственное доступное оружие. Но он взял себя в руки и снова сел. Потом криво усмехнулся, глядя в пол, и прошептал:

– Ты помнишь нашу первую встречу? В библиотеке?

– Да. – тоже полушепотом ответила я. На глаза навернулись запоздалые слезы. Тогда я подумала, что он пережил несчастную любовь, и я, никому не нужная, даже собственно матери, смогу его утешить и стать необходимой. Как глупо это было с моей стороны!

– Помнишь, в каком я был состоянии? – теперь он явственно ухмылялся, глядя мне в глаза. – Как ты думаешь, почему?

– Тебя бросила девушка? – робко предположила я, но где-то глубоко в подсознании уже поняла, предугадала его ответ.

– Да, бросила. – он снова выругался. – Убралась прямиком на тот свет. С петлей на шее.

– Она… сама? – но я уже не верила в это.

– Нет. – он бросил эту фразу резко, словно отрубая мою надежду. – Ее убили. Задушили во время этого… самого. Словом, во время. А на шее был затянут пояс от ее собственного платья.

Он снова выругался, но как-то вяло, без огонька, затем торопливо продолжил:

– Мне было слишком страшно это даже вспоминать. Но тогда все было иначе. Ее убили в лесопарке, она собиралась на свидание со мной, ждала меня в условленном месте, но я тогда не пришел. Не смотри на меня так, я правда там не был! Я смог это доказать, иначе давно бы сидел!

– А что с тобой случилось? Ты же не отменил свидание?

– Да мне так плохо было, что я о нем просто забыл. – он помотал головой, отгоняя воспоминания… – Я чем-то здорово траванулся, блевал так, что родаки с перепугу «Скорую» вызывали. Так что мое алиби подтвердили врач и фельдшер «Скорой». Они как раз мне желудок промывали, когда Машку… того. Поясом. Если б не родаки, сидел бы как миленький. Меня и так полгода по допросам таскали.

– Я поняла. – я несколько раз энергично кивнула. – То есть уже вторую твою девушку… задушили?

– Ты тоже думаешь, что это я? – он посмотрел на меня так, что я снова схватилась за чайник. – Что я псих? Но как ты… ***! ***! Я ж с тобой жил столько лет! Ты же жива!

Я снова отпустила чайник и задумалась. Да, целых две девушки погибли, две его подруги, это подозрительно…. но как же я сама? Ведь две мои подруги точно так же пали от руки маньяка-душителя. Но ведь я в этом не виновата!

Внезапно мне показалось, что с грудь упал огромный, давящий камень. Я не виновата в их гибели! Я смогла допустить в сознание эту мысль, а ведь еще вчера допустить такое казалось совершенно невозможным, кощунственным. Я не виновата, что какой-то урод решил их убить. Я не виновата в том, что осталась жива!

Я резко выдохнула и решила уточнить:

– Но кто-то из твоих знакомых знал, когда и где вы встречаетесь с той девушкой?

– Все знали, – Игорь в недоумении пожал плечами. – Мы иногда компанией ходили. Чего мне было скрывать? А это кафе было нашим любимым местом встречи. То самое, на причале, вдающемся в озеро, куда ты меня звала, помнишь? Ну не дура ли?

– Все знали… это много народу? – Я грустно покачала головой. – Игорь, ты ее сильно любил?

– Да брось, какая любовь! – грубо бросил он. – Ты прямо как маленькая. Да мне уже тридцатник стукнул, пора было остепениться. И мамаша все давила, мол, внуков надо, а то помру от тоски, сынок! Вот, жениться решил. Даже предложение успел сделать, при всех. Идиот! – он снова зло выругался.

Внезапно что-то у меня в груди сжалось. Я вспомнила, что мне казалось таким странным в нашей не слишком долгой семейной жизни. Предложение той девушке он сделала при своих друзьях. А меня скрывал от них!

– Игорь, я никогда не спрашивала, но теперь ответь мне – почему ты не знакомил меня с друзьями? Почему… никому не показывал?

– Да, ты правильно поняла. – он даже не удивился. – Я какое-то время думал… вдруг это кто-то… из своих? Я псих, верно? Точно же, псих. – он ненадолго замолк, потом судорожно вздохнул и продолжал: – Я сначала был в таком шоке, что решил вообще с ними со всеми порвать. Я тебе не сказал… Меня же заперли в обезьяннике на трое суток. Эти хари… и запах… это хуже смерти. Я перепугался до сумасшествия. Честно, я думал, еще немного, и в дурку навсегда отправляюсь.

Когда выпустили, дал себе слово, что все, никаких больше тусовок, никаких дружбанов. Ведь это они… кто-то из них, вот так меня подставил! Начал даже книжки по криминалистике читать, ну, ты же помнишь. А потом тебя увидел, такую глупенькую, грустную. Решил, что мы прекрасно друг другу подойдем – печальная дурочка и потенциальный шизик. Будем сидеть вдвоем дома, у телевизора, и никто нам будем не нужен. Никакие мои дружки. Никто не сможет меня отправить на зону.

Помнишь, как я тебя оберегал? Как каждое утро следил, как ты выходишь, и все боялся, что за твоей спиной вырастет чья-то черная тень? – он хрипло рассмеялся, смотря в пол, и в этот момент на в самом деле походил на умалишенного. Затем облокотился на хрупкий одноногий столик, чуть не опрокинув его, и с напором продолжил:

– И вдруг подумал, да чего это я? С чего решил, что Анюту убил кто-то из моих знакомых? Из тех, кто знал про наше место свиданий? В это кафе ходит чертова туча народу, да и вокруг озера толпы прогуливаются. Она ждала меня, наверняка нервничала, ходила по лесу, и какой-то маньяк просто наткнулся на нее в этом чертовом лесопарке. Но… но я же не мог знать этого точно? И потому решил, что про тебя никто из моих дружбанов знать не будет. То есть вообще – даже твое имя никому не говорил. Жена, да и точка. Надо мной ржали вначале, Вадька вообще обещал тебя найти и соблазнить. А потом плюнули да забыли. И не спрашивали даже. Только вот жить вот так, в подполье, можно сказать… тебе не хотелось, да и мне тоже.

– И ты стал… изменять? – тихо спросила я. Надо же, какой я была дурой! Все-таки была. Игорь пытался уберечь меня от беды, старался как мог, да надорвался. А ведь, похоже, его скрытность спасла мне жизнь… Спасла жизнь… В том случае, если девушек убивал на самом деле не он! А если он?

– Да ладно тебе. Подумаешь, изменял. Ты жива. А вот Марго…

В этом момент зазвонил мой домашний телефон. Резкий звонок словно полоснул меня по нервам. Я вскочила, чтобы бежать к телефону, на пороге притормозила и вопросительно поглядела на Игоря. Тот сжался, словно уменьшился в размере, и испуганно зашептал, как встарь:

– Меня тут нет, ты меня сегодня не видела! Лора, умоляю!!!

Я кивнула, вышла в коридор и подняла истошно звонившую трубку.

– Лариса Павловна, это вы? – мужской голос показался мне каким-то неживым, словно механическим.

– Да, это я. – осторожно ответила я. – Вы не могли бы представиться?

– Да, конечно. – все так же, словно на автомате, ответил голос. – Но мое имя вам ничего не скажет. Я Дмитрий. Дмитрий Щеглов.

Глава 5

1987 год. Тамара Корнеева.

С первого класса она дружила с самой красивой девочкой в их школе – белокурой Лилией. Остальные девочки Томе завидовали. Им тоже хотелось пройтись на переменках с кукольной красоткой, но, едва раздавался звонок, Лиля брала под руку Тамару, и они чинно гуляли по длинным школьным коридорам, не обращая внимания на бушующую и гомонящую школьную толпу. Тамара была милой пышечкой, к которой так приятно было прижаться на переменке, к тому же покладистой, удобной в общении, и совершенно независтливой. Вдобавок, она прилежно училась, и если в первых классах просто позволяла подруге списывать с ее аккуратных тетрадок, то потом сначала решала контрольные для подруги, а уж потом – для себя.

Но девочки взрослели, и под конец школы Тамара поняла, что дружить с первой красавицей школы – это не только почетно, но и немного обидно. Вокруг все время крутилось множество парней, но их интересовала только Лиля. Тамара же воспринималась кем-то вроде любимой собачки красавицы. Ей, как болонке, даже делали маленькие подарочки, подкупали, чтобы задобрить неприступную красотку – ее хозяйку. А ведь Тамара тоже была отнюдь не уродиной. В зеркале она видела милое личико с приветливым выражением, округлую фигурку, может, немного полноватую, но вполне аппетитную. Но вот рядом со стройной Лилией ее миловидность словно блекла, а приятные округлости казались нездоровой полнотой.

Тем не менее, они с Лилей вместе поступили в местный Политех. Вернее, Лиля уговорила Тамару поступать вместе – иначе она просто не сдала бы экзаменов. И все продолжалось – Лиля была королевой, а она, Тома – домашней собачкой, которую в упор не замечали. А ведь она была хороша собой, и ей так хотелось тоже ходить на свидания!

И уже она, в свою очередь, уговорила Лилю вступить в институтскую секцию альпинизма. Там было много парней, а значит кому-то, по теории вероятности, было суждено рассмотреть и неброскую тамарину красоту.

Они занимались всего полгода, когда глава группы Димка Щеглов бросил клич: айда на гору девяти Мертвецов! Тамара не собиралась идти в опасный поход, не за этим она вступила в группу. Но Лиля внезапно поставила вопрос ребром: Тамара едет, или они больше не подруги! Тома понимала, что ее подруга впервые влюбилась, и теперь ее не остановить. Что ж поделаешь, пришлось поехать. Для храбрости взяли с собой еще одну однокурсницу, крепкую как скала Зину Веденееву. И уже в поезде выяснилось, что поехали не зря, осуществилась наконец заветная мечта Тамары. За ней начал ухаживать однокурсник, забавный очкарик Юрик Чудинов.

Разумеется, он не был таким веселым и крепким, как богатырь Димка Щеглов, и уж конечно, был далеко не таким привлекательным, как главный щеголь Политтеха Эдик Тарханов, в которого влюбилась ее подруга. Юрик был робким, постоянно краснеющим ботаником в очках с толстыми стеклами, зато он обратил внимание на Тамару, и предпочел ухаживать за ней, а не за Лилией! И это обстоятельство перевешивало все его недостатки.

Суточную поезду на поезде Тамара толком не запомнила. Она с девчонками втроем занимали четырехместное купе, где постоянно тусили мальчишки. Постельное белье им выдали полусырым, и потому они решили спать не ложиться. Еще не хватало приехать к горе Мертвецов с километровыми соплями, пошутил Эдик, такого неуважения Снежный человек точно не простит. Все вежливо посмеялись, а Димка Щеглов с нескрываемым раздражением ответил, что лично ему, Димке, сопли не грозят. А Эдик вообще зря поехал в этот поход. Эдик лишь равнодушно пожал плечами, мокрые простыни были скомканы и сброшены под столик, и студенты радостно расположились на незастеленных полках в девичьем купе. Юрик не отходил от Томы, и Лиля, заметив это, часто хмурилась и с досадой кривила красиво очерченные розовые губки. Она ревнует! – с замиранием сердца думала Тамара. Она, эта вконец загордившаяся красотка, ревнует ко мне!

Эта мысль грела ей сердце. Только сейчас она поняла, как устала вечно быть в тени лучшей подруги, как обидно ей было все эти годы. Но ничего, весной она выйдет замуж за Юрика – выйдет замуж первой на всем курсе! А Лиля пусть дальше бегает за своим Эдиком, посмотрим, женится ли на ней избалованный девичьим вниманием длинноволосый красавчик. Она так хотела взять реванш над подругой, отыграться за все свои невидимые миру обиды, что даже не задумывалась ни над чувствами Чудинова, ни над своими собственными чувствами. Да, раньше ей нравился Димка Щеглов, нравится он и теперь, но это уже неважно. Димка сохнет по Лилии, но возможно, после ее замужества он поймет, что проворонил свою настоящую любовь!

В таком нервно-возбужденном состоянии она и приехала в городок, который круто разделил ее жизнь да две неравных части – до и после. Но она еще этого не знала.

В таком приподнятом настроении маленькая гостиничка на окраине города, где студенты должны были провести ночь до начала похода, показалась ей настоящим дворцом Снежной королевы.

Гостиничка располагалась в двухэтажном кирпичном домике с давно облупившейся побелкой, и стояла на отшибе, вдали от жилого массива. Много лет на этом месте располагалась турбаза, но поток туристов, желающих попасть на гору девяти Мертвецов, все скудел, и за пару лет до приезда студентов небольшой сарайчик для снаряжения позади домика был наглухо заколочен, а здание турбазы переоборудовали в гостиницу. Вокруг не было видно никаких строений, лишь нетронутое снежное поле поблескивало при свете фонарей, и мягким ватным одеялом уходило в мрачную тайгу. С другой стороны на горизонте виднелись панельные многоэтажки, а за ними в небо уходила мрачная горная вершина, покрытая бледно-серыми снежными шапками.

Этот пейзаж Тамара запомнила надолго. Она помнила свой первый захватывающий дух восторг при виде темнеющей вдалеке горы, и целины нетронутого снега, поблескивающего, словно россыпь алмазов, под слабым светом старого уличного фонаря. В детстве у нее была книга сказок, где именно в таком домике жили гномы. Кажется, потом они переселились в большой дворец, но еще тогда Тома подумала, что дворцовая роскошь ей не нужна и вряд ли когда-то понравится, ей по душе все маленькое и уютное.

В маленьком грязном холле их с ворчанием встретил старый портье, судя по роскосым глазам, из местных ханси. Он сразу сообщил, что в номерах холодно, не сильно теплее, чем на улице, поэтому спать лучше не в кроватях, а в спальных палатках. Или, на худой конец, в полушубках и валенках. Но Тамаре было тепло. Впрочем, и остальные студенты, разгоряченные и радостные, только усмехнулись в ответ на слова старика. Подумаешь, гостиница на задворках, подумаешь, промороженные номера! Зато дешево, а им лишь одну ночь перекантоваться.