Глава 4

Мы внимательно выслушали рассказ медсестры. Но вопросов лично у меня только прибавилось. Судя по задумчивому виду Митяя, он тоже был озадачен.

– Милочка… – он аж откашлялся, чтобы прочистить горло. – А все же, что сказали пожарные? Отчего загорелся корпус?

– Наши говорили, вроде поджог. – пожала плечами Милочка. – А чего вы спрашиваете, вы ж как раз поджигателя ищете?

– Погоди, но почему решили, что корпус подожгли?

– Ну, вроде с того конца, где дифтерийные боксы, что-то плеснули и спичку бросили. – несколько неуверенно сказала Милочка. – Так наши девчонки болтали, но это неточно. К нам даже следователь приходил. Но сказал, что это несчастный случай, курил кто-то под окном, и бросил окурок неудачно.

– А что плеснули-то, бензин? – спросила я.

– Нет, тогда был бы запах. – возразила медсестра. – Бензин, он воняет здорово. А тут ничего. Может, водку пролили?

– Да, загадка… – протянул Митяй. – А та медсестра, новенькая… Ты еще видела потом?

– Не, не видела. – помотала головой Милочка. – Но я вообще по больнице зря не рассекаю, и в другие отделения не захожу. Так что почти никого из чужих медсестер не знаю. Вот врачи – другое дело, они иногда к нам заходят, консультируют. А медсестрам посторонним у нас делать нечего.

Принесли блины и пельмени, и мы замолчали, занявшись едой и погрузившись в свои мысли.

– А Спиридонофф нашел сфою коробку? – с набитым пельменями ртом пробурчал Митяй.

Милочка торопливо проглотила очередной кусок и ответила:

– Понятия не имею. Он больше про нее не вспоминал. Хотя…

Она ненадолго задумалась, затем сказала:

– Надо же, только сейчас сообразила, что он меня тоже про новенькую медсестру расспрашивал. То есть, я подумала, что она ему понравилась тогда. А насчет коробки даже не сообразила.

– Почему ты решила, что коробку украла медсестра? – быстро спросил Митяй.

– Да нет, я не решила… – начала оправдываться Милочка. – Но если коробка была в кармане халата, затем пропала – кто ее мог взять? К нему только эта девчонка и прижималась. Хотя, могла и выпасть коробка. Может, он ее нашел давно.

– А что там было ценного? – Митяй даже забыл о пельменях.

– Не знаю. – пожала плечами медсестра. – Я видела пару раз эту коробку, она стояла в шкафу для медикаментов, но всегда была закрытой. Я раз ради любопытства пыталась ее открыть – куда там! Там какой-то замочек вроде кодового, чужой фиг откроет.

– Понятно. – задумчиво сказал совершенно сбитый с толку Митяй. – Опиши коробку, пожалуйста.

– Ну такая большая, красная, пластиковая…

– Большая – это какая? С чемодан размером? – перебил Золотухин.

– Ну ты шутник. – захихикала Милочка. – Он же ее в карман положил, думаешь, туда легко любой чемодан влезет? Даже не знаю, с чем сравнить… пирожные иногда в такие коробки кладут. То есть, те картонные, конечно, но размер примерно такой. Я помню, даже удивилась сперва, как это он в карман ее сумел запихнуть.

– А главное – зачем запихнул. – задумчиво, словно для себя, произнес Митяй. Но медсестра только пожала плечами.

Мы еще немного молча пожевали. Пора было переводить разговор на странную эпидемию.

– Милочка, еще блинчиков хотите? – ласково произнес Митяй. От удивления я вытаращила на него глаза, и ревность вновь подняла голову. Это ж надо, он этой девке предложил еще блинов! Это он-то, который и любимую девушку готов с утра до вечера кормить одними пельменями!

Милочка от добавки отказалась, и Митяй без всякого перехода спросил:

– А у вас в отделении многие от инсульта умирают?

– От чего? – девушка в неподдельно изумлении вытаращила глаза. – Но у нас не неврология. Какие инсульты?

– Да сейчас молодые люди, вполне здоровые, и то от кровоизлияний в мозг умирают. – горестно вздохнул Митяй. – А тут все же тяжелобольные…

– Ну, не знаю. – пожала плечами медсестра. – Не было у нас такого.

– А кровавый пот ни у кого не выступал? – быстро спросила я.

– Кровавый пот… – она на секунду запнулась, и тут же помрачнела. – Ребята, мы договорились поговорить о пожаре. Причем тут пот?

– Милочка. – Митяй придвинул кресло еще ближе к ней. – Это моя личная просьба. Я, видишь ли, роман пишу. Ужастик. Об эпидемии лихорадки Эбола. Знаешь такую, в Африке была? У людей из всех пор на теле начинала сочиться кровь, и они умирали. Роман будет – бомба, Но мне фактуры не хватает. А ты ж медик, почти что врач. Поможешь мне?

– Роман? – заинтересовалась Милочка. – Как интересно! Расскажи, а?

Митяй, запинаясь и на ходу придумывая подробности, начал плести какие-то небылицы, а я неторопливо доедала остатки блинов и обдумывала рассказ Милочки. Пока что все получалось вполне логично. Месяц назад некто поджег отделение больницы. Зачем? Видимо, именно затем, чтобы украсть красную пластиковую коробку. Откуда неизвестный мог знать, что Спиридонов захватит коробку с собой? Ну, это еще Конан Дойл хорошо описал: в минуту опасности каждый берет с собой самое ценное. То есть некто знал, что самое ценное для заведующего отделением находится в красной коробке. Врач возьмет ее с собой, спасая от пожара, а значит, ее можно будет украсть.

Кто мог украсть коробку? Ответ, вроде бы, очевиден – «новенькая медсестра», которую никто из отделения не знал, и которая каким-то загадочным образом оказалась на той площадке, куда медики привели больных. По словам Милочки, она буквально повисла на Спиридонове, а значит, могла спокойно достать коробку и переложить в карман своего халата. В темноте никто не обратил бы внимания на ее оттопыренный халат, как никто не обратил внимания на набитый карман Спиридонова.

Все это отлично, но остается неясным, что же было в коробке, и имеет ли это отношения к нашей кровавой загадке? В конце концов, в коробке могли быть, к примеру, крупные сумы денег, и тогда цель поджога – банальное ограбление.

Более того, я вполне могу допустить, что никакого поджога не было. Кто-то из медиков курил возле корпуса, и деревянная стена вспыхнула от неудачно брошенного окурка. Новенькая медсестра увидела в окно полыхающее пламя, испугалась и выбежала на улицу, и вовсе никого не собиралась грабить. Она просто побежала туда, откуда слышались голоса. А красная коробка с какими-то лекарствами давно лежала в халате Спиридонова, и он просто не стал ее выкладывать, бросившись спасать больных от пожара.

Так имеет отношения коробка к нашей загадке или нет? Если нет, скорее всего, она и впрямь выпала из халата врача, а он в темноте этого не заметил. Возможно, утром он нашел коробку, просто не стал докладывать об этом Милочке. А новенькой медсестрой интересовался потому, что она и впрямь ему понравилась, не зря же так прижималась к нему во время пожара.

В любом случае, Спиридонова нужно срочно расспросить. Если он спокойно покажет нам красную коробку и объяснит, что там хранится, одной загадкой будет меньше.

– А вот странно, что ты заговорил о кровавом поте. – пробился сквозь мои мысли голосок Милочки. – Незадолго до пожара по отделению и впрямь пошла какая-то страшилка. Мол, у некоторых больных вдруг начинает идти носом кровь, а потом кровотечение останавливается, и оказывается, что у них все руки и лицо в крови, причем, даже если они к носу не прикасались! Но Спиридонов тогда очень рассердился на эти разговоры, собрал наших девчонок и предупредил, чтобы мы прекратили болтать глупости. А то он нас быстро всех набавок за ночные смены лишит. А без надбавок мы вообще ничего толком не получим, пожрать не на что будет. Да ладно бы это, но не хочется мне нашего зава злить. Он симпотный… ой… но ты симпатичнее! – заявила она широко улыбающемуся Митяю.

– А все же, было такое? – спокойно переспросил Митяй. – Что кровь из рук у людей шла?

– Да нашим девкам дай только страшилки напридумывать. – небрежно бросила Милочка. – Ничего такого не было. По крайней мере, лично я ничего не видела. Кровь из носа, вроде, шла у кого-то, ну так бывает, от высокой-то температуры. И ясно, что человек начинает лицо вытирать, кровь по лицу и по рукам размазывать. Вот и вся загадка.

– Впервые вижу такую здравомыслящую девушку! – пожалуй, в тоне Митяя натренированное ухо могло бы уловить легкое ехидство, но Милочка поглядела на него с глубокой благодарностью. – Обычно девушки такие наивные, готовы в любую чушь поверить. Вот Лена, например, глубоко уверена, что в городе ходит страшная зараза. И исходит она из вашей больницы.

Я со злостью поглядела на коварного Митяя. Ну с чего ему вдруг вздумалось представлять меня легковерной дурочкой?

– Ой, да смешно же. – прыснула Милочка. – А чего ж мы все тогда живы, ну те, кто там работает?

– Просто ты, Милочка, не по годам умна. – снова подольстился Митяй. – Тебе же, наверное, еще двадцати нет?

На мой взгляд, девице стукнуло никак не меньше двадцати пяти, но она, смущенно потупившись, лишь кивнула в ответ.

– Благодаря тебе я начал лучше думать о девушках. – на редкость убедительно проворковал Митяй. Я пристально поглядела на него. Он шутит, или резко поглупел? Но по широкому румяному лицу Золотухина прочитать его мысли было невозможно.

Милочка разразилась в ответ благодарственной речью, суть которой сводилась к тому, что Митяй – ее кумир с самого детства, и она даже хотела стать журналисткой лишь для того, чтобы как-нибудь с ним встретиться.

– Чего же не стала? – не выдержала я.

– И правильно, что не стала. – подтвердил Митяй. – А если я заболею, мне что, журналистка будет клизмы ставить? Не, решено, женюсь только на медсестре!

Умом я понимала, что мерзкий Митяй по своему обыкновению, хохмит, но ревность все глубже запускала в меня свои острые коготки. Я залпом допила кофе и с вызовом уставилась на неторопливо доедающую мороженное Милочку. Наконец, та покончила с десертом, и тут Митяй снова меня удивил.

– Лена, ты дуй в редакцию, и запиши мне в файл «Эпидемия» все, что мы с тобой тут надумали. А я Милочку до дома провожу.

Кровь бросила мне в лицо, и я начала спорить:

– Мы так не договаривались!

– Лена! – повысил тон Митяй. – Разговорчики в строю! А ну быстро в редакцию!

В его глазах плясали веселые чертики, но чувство юмора покинуло меня, не попрощавшись.

– Тогда я увольняюсь! – чуть не плача, воскликнула я.

– Ладно. – мрачным тоном сказал Митяй. – Беги, дезертируй. Я один своей широкой грудью прегражу дорогу эпидемии. Вот этими своими рабочими, мозолистыми руками я остановлю кровавый понос! – он быстро сделал неприличный жест и тут же продолжил: – И паду смертью храбрых. Прошу считать меня спидоносцем!

Слегка покрасневшая Милочка фыркнула, а я быстро вытерла выступившие на глазах слезы и более-менее спокойно сказала, что еду в редакцию. А Митяй бросился подавать полушубок Милочке.