© Бачинская И.Ю., 2013

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

 
Хорошо живу, богато,
Все умею, все могу,
Как плясунья по канату,
По судьбе своей бегу,
Между небом и водой,
Между счастьем и бедой…
Получается красиво,
Всем приятна красота…
Миг один, одна неловкость – и на дне…
 

«Хорошо живу, богато…».

Вероника Тушнова

Действующие лица и события романа вымышлены, сходство их с реальными лицами и событиями случайно и непреднамеренно.

Автор

Пролог

Заливистый щебет фальшивой райской птицы возвестил о приходе гостя. Женщина вздрогнула, взглянула на часы. Рассмеялась торжествующе и пошла в прихожую. Остановилась перед зеркалом, поправила длинные светлые волосы, расстегнула еще одну пуговку на блузке. Улыбнулась томно и загадочно. Снова раздался заливистый щебет. Она не торопилась открывать. Улыбаясь, все смотрела на свое отражение. Наклонила голову к плечу, взглянула лукаво. Провела ладонями по бедрам. Хороша!

Распахнула дверь и едва сдержала возглас досады. Идиотка! Нужно было посмотреть в глазок.

– Ты?

– Привет, – непринужденно произнес посетитель, нисколько не обескураженный холодным приемом. – Извини, я без звонка. Ты одна?

– Я занята, – сказала она, не изъявляя ни малейшего желания посторониться и пропустить незваного гостя. Стояла, раздувая ноздри от негодования – сподобил же черт припереться не вовремя… этого!

– Пролетал мимо, вспомнил кое-что… Думаю, тебе будет интересно.

– До завтра подождать нельзя?

– До завтра… Нельзя до завтра. Есть вещи, которые ждать не могут. И я решил… А ты что, гостей ждешь?

– Говори! – перебила она. – Что там у тебя?

– Прямо здесь? Может, пригласишь в апартаменты? Кстати, ты прекрасно выглядишь!

Женщина дернула плечом, отметая комплимент. Она колебалась, испытующе глядя на него. Наконец процедила недовольно:

– Но имей в виду, только на минуту. Я действительно занята.

– Конечно, конечно, занята, я понимаю, такая шикарная женщина не может быть свободна. – Он издал нервный смешок. – На маленькую минутку. Совсем крошечную! Мне хватит!

Не скрывая раздражения, она молча повернулась к нему спиной, направляясь в комнату, и в ту же минуту он накинул ей на шею шнурок и резко дернул. Она взмахнула руками, закричала придушенно, подалась назад. Он затягивал все туже, до боли в пальцах. Она рвала шнурок с шеи, ломая длинные ногти…

Когда все было кончено и он опустил ее на пол, раздался звонок в дверь. Убийца вздрогнул и замер в неловкой позе, боясь шевельнуться. Стоял, согнувшись, все еще протягивая к ней руки. Звонок заливался пронзительным радостным щебетом, который отдавался в нем, впиваясь колючками в виски, сердце, желудок. Он подумал, что его сейчас стошнит. Он сделал глубокий вдох и задержал дыхание. Женщина лежала неподвижно, разбросав руки. Ему показалось, что она смотрит на него, и он отвел глаза. Было слышно, как человек за дверью чертыхнулся сквозь зубы. Они были рядом – убийца и тот, кого она ждала, их разделяла только дверь. Гость позвонил еще раз. Потом в досаде ударил в створки кулаком. Убийца чувствовал его растерянность. Дорого бы он отдал, чтобы увидеть его лицо. Он распрямился, собираясь взглянуть в глазок, но не посмел – побоялся выдать себя.

Еще один звонок, недовольное чертыхание и – звук удаляющихся шагов. Гость не стал вызывать лифт…

Глава 1
Что есть истина?

– Авот ответь-ка мне, Ши-Бон^[1], как, по-твоему, истинны ли данные утверждения или ложны? – обратился к Александру Шибаеву, частному детективу, его друг, домашний философ и адвокат по бракоразводным делам Алик Дрючин. Он называл его полузабытым школьным прозвищем – Ши-Бон, все еще хранившим привкус далекого детства. Тогда один из них, рослый и крепкий, с утра до вечера гонял в футбол, а другой – тощий заморыш – с тоской за ним наблюдал, заложив пальцем страницу книжки, с которой не расставался. – Слушай! – Он откашлялся, поднес к лицу тонкий журнал с рассыпающимися страницами и с выражением прочитал: – «Яблоки более эффективны для утреннего просыпания, чем кофеин».

– Чего? – не понял Шибаев. – Просыпания?

Он лежал с закрытыми глазами на старом, в рытвинах и ухабах, диване. Что-то твердое упиралось ему в бок, но он терпел, ленясь переменить позу. Глаза его были закрыты не потому, что он хотел спать, а потому что ему до смерти осточертела трещина на нечистом потолке как раз над диваном. Бывшая жена Вера все уши прожужжала про эту трещину и в связи с ней о хозяйственности нового мужа, бизнесмена Славика, надеясь на пробуждение в Шибаеве здоровых соревновательных инстинктов, но напрасно. Не было в нем здоровых соревновательных инстинктов. И хозяйственных не было, и деловых. И деньги он не умел зарабатывать. И вообще… На что ему неоднократно пеняла бывшая жена. Ее вмешательство во внутренние дела Шибаева закончилось тем, что он поменял замок. Алик Дрючин крутился рядом и посильно помогал ему советами, но честно предупреждал, что последуют санкции. И как в воду смотрел. Вера обиделась, плюнула и перестала приходить, чтобы убрать или приготовить котлеты. У нее, правда, теперь не имелось ключа, но она могла бы прийти и в присутствии Шибаева. Ей было приятно думать, что без нее он пропадет. Она даже общим знакомым говорила озабоченно, что у нее душа болит за Шибаева (у нее была манера называть бывшего мужа по фамилии), что он, как малый ребенок, не способен сделать себе яичницу и когда-нибудь помрет с голоду, и давно бы уже помер, если б не она. А теперь даже звонить перестала, видимо, махнула на него рукой.

Адвокат Дрючин, привыкший давать советы за деньги, давал их Шибаеву задаром, по дружбе, хотя тот его советов не спрашивал. Алик советовал помириться с Верой, так как всегда питал к ней слабость, хотя и побаивался слегка. «Уж оч-чень она у тебя правильная, – говорил Алик. – Прет напролом, как… танк, того и гляди отдавит что-нибудь… гусеницей».

Вера, видная и красивая женщина, менее всего напоминала танк. Но у Алика было воображение художника, и, давая человеку характеристику, он имел в виду не столько внешние данные, сколько внутреннее его содержание.

– Какие яблоки? – не понял Шибаев.

– Ну, в том смысле, что утром лучше съесть яблоко, чем выпить кофе, – объяснил Алик.

– Ну и что?

– Тут спрашивается, истинное ли это утверждение или нет.

– Насчет яблок? Или кофе?

– Насчет того и другого. Что, по-твоему, эффективнее?

– Ты согласен на яблоко? Утром? Вместо кофе?

– При чем тут я? Я вообще яблок не ем. Они так хрустят, что меня мороз дерет по коже. Они спрашивают, как, по-твоему, это правда или нет?

– Какая разница, если ты все равно их не ешь!

– Да при чем тут я?! – завопил Алик, потеряв терпение. – В принципе! Речь идет об истине!

– Ах, об истине… Думаю, неправда.

– А почему?

– Я так чувствую. – Шибаев поерзал, стараясь устроиться поудобнее.

– А вот и правда! – торжественно произнес Алик. – Яблоки эффективнее!

– Это субъективное утверждение. Для тебя, может, и эффективнее…

Алик задумался.

– Ладно, – сказал он. – Это спорно. Слушай дальше: «Когда человек чихает, все функции его организма замирают». Правильно?

– Один мой клиент чихнул за рулем… – заметил Шибаев.

– И что?

– Влетел в киоск. Сломал челюсть, пару ребер и левую руку. Это не считая убытка киоску.

– Когда человек чихает, он закрывает глаза. Как и при поцелуе. Страховка хоть была?

– Была. Но там жулики…

– А то. Будем считать, что это утверждение истинно. Согласен? – Не дождавшись ответа, он продолжил: – «Большинство из нас хоть раз в жизни съели во сне паука».

– Чего?

– Паука съели во сне. Большинство из нас.

– Слушай, прекращай ерундой заниматься! – возмутился Шибаев. – Поговори лучше о смысле жизни. У тебя это лучше получается. Что за тупой журнал?

– «Курьер АРЮКСа». Причем на английском. Сразу перевожу. Неужели тебе неинтересно? А вот еще! Слушай! «Известно ли вам, что только два животных видят сзади себя, не поворачивая головы?» – Он сделал паузу, надеясь, что Шибаев хоть как-то выкажет заинтересованность. Не дождался и разочарованно закончил: – Кролики и попугаи.

– Разве попугай животное? – удивился Шибаев. – Что такое «АРЮКСа»?

– Тут нет обложки. Понятия не имею. Внизу страницы название маленькими буквами и без объяснения. А попугай… Ну, наверное, они имеют в виду животных в широком смысле. Все, что живое, – животные. Даже человек. Правда, интересно?

Шибаев не ответил.

– Спишь? – спросил Алик, откладывая листок. – Слушай, ну нельзя же так в самом деле. Жизнь продолжается, сколько можно! Ты посмотри только на себя! Тебе же ничего на хрен не надо!

Шибаев молчал и глаз не открывал, и было непонятно, слышит ли он Алика вообще.

– Позвоню Вере, – пригрозил тот.

– У меня новый клиент, – сказал вдруг Шибаев.

– Правда? – преувеличенно обрадовался адвокат. – Кто?

– Как обычно. Ты же знаешь, кто мои клиенты.

– Рогоносец?

– Да вроде того.

– Знаешь, Сашок, я тут надумал написать роман в духе Рекса Стаута, – вдруг ни с того ни с сего мечтательно сообщил Алик. – Можем скооперироваться, хочешь? Или в духе Гарднера. Там у него тоже один адвокат фигурирует. У тебя накоплен определенный опыт и у меня тоже. И название какое-нибудь эдакое… ностальгическое… ну, вроде «Последняя любовь». Или можно еще «поздняя» или «осенняя».

– А при чем любовь?

– Спрашиваешь! Знаешь, Сашок, как ни крути, любовь всегда вылезет, ибо это есть здоровая основа любого романа, – пустился в путаные объяснения Алик. – Что в жизни, что в романе. Даже политический памфлет – фигня без любовной интриги. Возьми этого гения, Ниро Вульфа, – у его правой руки все время какие-то любовные истории для оживляжа, то есть у его помощника. Оч-чень помогает! И вообще, как известно, все в жизни вертится вокруг секса и власти. И денег. И между прочим, я уже давно над этим думаю – нужен большой талант, даже гениальность, чтобы не сбиться на пошлость в постельных сценах, почему, спрашивается, одна заводит, а от другой ни холодно ни жарко, а иногда даже смешно? Видимо, есть кодовые слова, которые включают вторую сигнальную систему, и хороший автор…

– А детектив при чем? – перебил вроде бы заинтересовавшийся Шибаев. Даже глаза открыл.

– Детектив – основная сюжетная линия. А любовь – по принципу «все мы люди». Ты бы смог?

– Что?

– Написать детектив.

– О чем? О том, как я ищу сбежавших жен и собак? Или прошлогодний снег? О рогоносцах? О том, как я гоняюсь за пошлыми бабами и тем живу? Да меня с души от них воротит!

– Будь проще, Ши-Бон, это же работа, это на кусок хлеба. Мне моя тоже часто поперек горла. Ты даже не представляешь себе, сколько грязи в отношениях людей! А жадности!

– Почему не представляю? Очень даже представляю. Давно бы бросил, да куда идти? В охрану? В телохранители? Дворником? Только не надо насчет хобби, никакой хреновины про марки или бабочек, – сказал Шибаев угрюмо.

– Не буду. А кто твой клиент? – переменил тему Алик.

– Чмырь по имени Григорьев. Нужно походить за женой, говорит, нутром чую, спуталась с кем-то. Он по командировкам, а она не работает, дома сидит. Надо вычислить хахаля и представить доказательства супружеской измены. Хорошо бы захватить их в критический момент…

– Кто такой?

– Банк «Народный кредит», не то владелец, не то совладелец. Мне его биография без разницы. Анкеты для клиентов у меня нет. Пришел, принес ее фотографии. Заплатил. Нутром чувствую, надо было отказаться…

– С чего это вдруг? – удивился Алик.

– Уж очень пакостная вывеска у этого Григорьева. Такие, как он, чуть что, сразу бьют жене морду. Бандюк, но в приличном прикиде и при галстуке. Печатка на пальце. Легализованный, как ты любишь говорить. Уже прибегает к помощи закона, а не просто чистит супруге рожу. И при деньгах. Оставил залог, не торгуясь. Даже не поморщился. Швырнул деньги на стол. Потребовал отчета за каждый день.

– Понятно, – вздохнул Алик и произнес сентенциозно: – Мы с тобой, Ши-Бон, ассенизаторы. Мир несовершенен, и нужно принимать его…

– Я не против быть ассенизатором, – с досадой перебил Шибаев. – Но с души воротит.

– Что еще? – строго спросил Алик. – В чем дело?

– А то, что замочит он ее в состоянии аффекта, а я пойду в свидетели – действительно, мол, был такой, обращался за помощью, очень переживал и желал знать истину. А ты его отмажешь. Или Пашка Рыдаев. Вам, брехунцам, лишь бы бабки.

– Я тебя умоляю! – Адвокат всплеснул руками. – Таких свидетелей у него как собак нерезаных. Любой дружбан почтет за честь. Можешь мне поверить, уж я-то насмотрелся. Не бери в голову. Покажи лучше женщину! Красивая хоть? – Алик пропустил мимо ушей упрек в отмазке преступников.

– Не знаю, не присматривался. Фотографии в портфеле.

Алик покопался в шибаевском портфеле, нашел снимки. Долго рассматривал. Потом сказал:

– Интересная. Нервная, тонко чувствующая личность.

– Тонко чувствующая личность не пошла бы замуж за Григорьева.

– Деньги, Ши-Бон, большое искушение, – Алик печально покачал головой. – Не суди и не судим будешь! Жизнь соткана из компромиссов. Деньги – это комфорт, это, если хочешь, свобода. Не говоря уже о шмотках. Так что, кто без греха, давайте бросьте камнем. А ты, Сашок, понимаешь, прямо как… Марат или Робеспьер, честное слово! Будь проще!

– Да никого я не сужу! – резко сказал вдруг Шибаев, видимо, что-то из словес Алика все-таки до него доходило. – Я просто не хочу этим заниматься, понимаешь? Я виноват, дал слабину, получил по заслугам. Но сколько можно? Всю оставшуюся жизнь?