– Работник мэрии, зовут Малко Владимир Павлович, незначительный пост, мелкая сошка, тридцать семь лет, разведен, нормальный человек, непьющий; кажется, была подруга.

– Месть? – спросил Савелий.

– Почему? – уставился на него капитан.

– Если не было ограбления, значит, месть.

– Правда? – изумился капитан. – Ну, раз ты так считаешь, может, и месть. У ребят из мэрии врагов много.

– Странный способ убийства, – заметил Федор. – Такой удар практикуется в восточных единоборствах.

– Был бы убийца такой выдающийся мастер, знал бы, что удар по горлу надежнее, а тут – никакой гарантии.

– Следовательно, был уверен. У каждого убийцы есть свой отработанный удар.

Савелий поежился и спросил:

– Может, у него было больное сердце? У жертвы? И его ударили случайно, в драке…

– Его ударили не случайно, – ответил Коля. – Его ударили для того, чтобы убить. Убили, а потом посадили на скамейку. Не отвезли в лес, не попытались спрятать, а посадили на видном месте между часом и двумя ночи. Причем возню могли заметить свидетели, в час ночи в центре есть люди; также могли запомнить машину. Но никто ничего не видел. Во всяком случае, свидетелей мы не выявили.

– Не понял, ну и что? – спросил озадаченный Савелий.

– А то, Савелий, что убийца не боялся, понимаешь? Он деловито и спокойно сделал свое дело.

– И что?

Коля не ответил, только дернул плечом.

– Понимаешь, Савелий, необычный способ убийства и то, что убийца не спешил, говорит о… О чем, Савелий, это говорит? – вмешался Федор.

– О том, что он профессионал? – догадался Савелий.

– Верно, Савелий. Он профи. И тут возникает вопрос: кто попросил серьезного профи разобраться с мелким чиновником из мэрии? Кому он перешел дорогу?

Помолчали.

– Что-нибудь еще? – обратился к капитану Федор.

– Джокер! Еще джокер. В руке убитого была зажата игральная карта, вот!

Он достал из нагрудного кармана сложенный вчетверо лист бумаги, протянул Федору. Там было цветное изображение игральной карты с улыбающимся до ушей шутом в красном колпаке с бубенчиками и в зеленых рейтузах; в руке он держал домру.

– И что это значит? – спросил Савелий. – Подпольное казино? Карточный долг?

– Очень хорошо, Савелий, – похвалил Федор. – А вообще, что такое джокер?

– Карта из колоды, где пятьдесят четыре карты, – поспешил ответить Савелий. – Таро, например. Или покер. Заменяет и бьет любую масть.

– Правильно, Савелий. Джокер в переводе с английского – шутник. Это то, что лежит на поверхности. Но существует еще история вопроса, так сказать. В Средние века считалось, что джокер связан с тайным знанием и мистикой. Тайна и мистика! Это добро и зло, белое и черное, правда и ложь. Джокер идет по раз и навсегда избранной дороге и не может свернуть – для него нет дороги назад. Это если коротко. Джокер – это шут, которому известна тайна. Королевским шутам, как вам известно, позволялось говорить все, что вздумается, за что другие могли поплатиться жизнью. Они, как я уже сказал, знали больше других.

– Малко тоже поплатился, – заметил Савелий.

– Поплатился. Я бы сказал, что главное здесь – тайное знание. Убитый что-то знал, за это и поплатился.

– Мафия?

Федор развел руками.

– Подожди, Федя, ты сказал, джокер не может свернуть назад…

– И что?

– То есть… то есть безысходность! Хотел бы свернуть, но не может!

– Может, не может! – подвел черту капитан, шлепая ладонью по столу. – С вами все ясно, девушки. Вам фэнтези писать, мистику-дуристику про тайный смысл и битву добра и зла. Ты еще скажи, что Малко был рыцарем добра, и его убил рыцарь зла, давай, не стесняйся! А Федька подведет философскую базу. Запомни, Савелий, все убийства просты, как дважды два. Деньги, баба, водка. Еще дурость, но, опять-таки, подогретая алкоголем. Все. Ну, еще месть, но редко. Хочешь, зачитаю сводку по району? Про рыцарей добра и зла? С топором и бутылкой? Ну, я, конечно, допускаю, в английских замках с привидениями… там – да, а у нас в городе – нет. Никаких рыцарей. Была попытка ограбления, жертва умерла, нападавший испугался и удрал.

– А джокер? – напомнил Федор.

– А черт его знает! – с досадой воскликнул Коля.

– Свидетели?

– Нет свидетелей, я же сказал. Женщина из дома рядом с остановкой выглянула в окно около часу ночи и вроде видела большую черную машину с работающим двигателем. Разглядеть, что там происходит, было невозможно, там пластиковый навес. Спустя минут пять машина уехала.

– Что показала бывшая жена Малко? Вы с ней говорили?

– Говорили. Они развелись четыре года назад, она снова замужем, ожидает ребенка. Ничего не знает, с бывшим мужем почти не общалась. У них общий ребенок, сын, Малко давал деньги, но с мальчиком не встречался. Вычеркнул их из жизни. Говорит, что ему было все по фигу, на все плевать, он бы и пальцем не пошевелил, чтобы помочь хоть кому-то. Равнодушная скотина. И друзей-то не было настоящих. Женщины? Крутились какие-то барышни… «Кому понадобилось убивать, ума не приложу! Морду побить, допускаю, но чтобы убить… Да и то не за что, понимаете? Не за что ему морду бить, ни рыба ни мясо. Хотя руки чешутся приложить». Причем ни сочувствия, ни сожалений она не испытывает. Говорит: «Пять лет жизни коту под хвост!» Жалеет, что не будет больше алиментов, и спросила, кто наследник. Я ответил, что их сын, если других детей нет, а как получить, расскажет нотариус.

– Он играл в карты? – спросил Федор.

Коля пожал плечами:

– Играл, наверное. Как все. Не исключаю подпольного казино, спасибо, Савелий. Что значит, знаток жизни!

– А подруга?

– Подругу ищем. Соседи сказали, жила у него девушка, да и в квартире есть женские вещи. Но найти ее пока не можем.

– Я бы поговорил с друзьями и коллегами, проверил электронную почту. Может, было что-то, угрозы…

– Не дураки, проверяем. Пока ничего.

– Обыск в квартире?

– Имел место быть. Доллары, коллекция порножурналов, в тайнике с десяток ювелирных изделий, золото и платина. Несколько альбомов с фотографиями Малко и девушек, некоторые довольно откровенные. Шикарный бар. Шкафы забиты шмотками. В ванной полно косметики и презервативов… Извини, Савелий, за интимную подробность. Шелковый халат с кистями. Женские вещи. Внутреннее чутье подсказывает мне, что подруга была не одна. В общем, обычный мужик, жил в свое удовольствие, ни в чем себе не отказывал.

– Доллары откуда? – спросил Савелий.

– Оттуда, откуда у всех остальных. Ты, Савелий, как… не знаю! – Коля махнул рукой.

– Много? – уточнил Федор.

– Двенадцать тысяч.

– А какие у мужчин ювелирные изделия? – спросил Савелий.

– Ювелирные изделия женские в основном.

– Зачем ему женские ювелирные изделия? – удивился Савелий.

– Может, ограбил ювелирную лавку, – ответил после паузы капитан.

– Какой-то скользкий тип, – сказал Савелий. – Шелковый халат, порножурналы, доллары… А еще в мэрии работал.

Коля фыркнул и уставился в потолок. Федор позволил себе ухмыльнуться.

– А чего это мы сидим как на детском празднике? – встрепенулся капитан. – Время только теряем.

Детский праздник был упомянут Колей не просто так. Как-то раз Савелий привел друзей на утренник в детский садик своей дочки Настеньки. Уломал и привел. В назидание, чтобы доказать, какое счастье детишки. А то время идет, а Федор даже не женат, а Коля хоть частично и женат, но без толку.

Коля сбежал почти сразу, он вообще боялся детей, а Федор остался и даже водил хороводы, вспомнив, как однажды проработал два месяца воспитателем средней группы, пока его не уволили. Родители в начале его карьеры устроили бунт за «какой-то, понимаешь, авангард!», как выразился один продвинутый папаша, а потом прониклись идеями Федора и потребовали его вернуть – после того как воспитатель прочитал им лекцию, как они своими руками удушают маленьких гениев. И предъявил результаты IQ-теста по средней группе. Когда он закончил, еще долгую минуту стояла гробовая тишина, родители, приготовившиеся к выволочкам и финансовым поборам, впервые осознали, какое чудо их отпрыски и как, оказывается, им не надо давить на них. После этого его сразу вышибли. Заведующая сказала: ему хорошо, он пришел и ушел, гастролер, а нам с этими гениями потом мороки не оберешься.

– Давайте за… Как ты его назвал? – спросил Коля. – Леопольд?

– Еще не назвал, – поправил капитана Федор. – Он еще не родился.

– Ну да! Так как?

– Герман!

– А выпить за него можно?

– Наверное, можно, – кивнул Савелий.

– Тогда за Германа! Пусть растет большой и здоровый. В смысле, пусть сначала родится.

Они выпили. Коля одним глотком. Федор – смакуя, а Савелий – страшно сморщившись.

– Я вот подумал… – неуверенно начал Савелий.

– Ну! – подбодрил его капитан.

– Я подумал… карт в колоде пятьдесят четыре, так? А если это «карточный убийца»? Ну, вроде как «алфавитный», его жертвы начинались с «а», потом с «б» и так далее. На «д» или «е» его всегда ловят. Сюжет довольно известный.

– Ты хочешь сказать, что он перемочит всю колоду? – спросил капитан. – Савелий, ты думай перед тем, как говорить. Не ожидал.

– Ну, нет… я просто, – испугался Савелий.

– Савелий прав, – вдруг согласился Федор.

– В каком смысле? – вскинулся капитан. – Пятьдесят четыре убийства? Ты, Федька, фильтруй! Савелий – ладно, он спец по бабским книжкам, там еще не такого набуровят, но ты… Столько жертв по всему городу не наберешь. С какого перепугу?

– Зачем он оставил джокера, капитан? Смысл?

– Оставил и оставил. Карточный долг, Савелий тебе объяснил. Правда, Савелий? По-моему, объяснение нормальное.

Савелий кивнул и спросил:

– Что ты имеешь в виду, Федя?

– Что такое почерк преступника, Савелий, тебе известно?

– Ну… в принципе. Почерк у серийный убийц, во всех криминальных романах. Например, рисунок кровью на стене и надпись: «Красный Джон» или «Черная кошка»; или тела расположены особым образом, или раскрашены лица, или оставляет какую-то вещь, куклу, например, или клоуна… – Савелий вдруг ахнул. – Джокер!

– Правильно мыслишь, Савелий.

– Не понял, – с досадой вмешался Коля. – Опять ты со своей мутной философией, еще и Савелия сбиваешь! При чем тут почерк?

– Ты думаешь, Федя, следующее убийство с другой картой? Или все время джокер? – спросил Савелий.

– Следующее убийство не обязательно с картой, тут важен не оставленный предмет, тут важен сам факт, что было оставлено нечто, – объяснил Федор. – Неважно, что. Нечто. То, что делает убийство узнаваемым. Придает ему смысл. В данном случае убийство с джокером, понятно?

– Непонятно! – ответил капитан. – Ну и что?

– А то, что это знак. Некий символ. Мы не знаем, что он означает, но он присутствует. Зачем убийца оставил карту? Убил бы и убил. Месть, перешел дорогу, не поделили женщину, ограбление… А тут деньги не тронуты, труп на виду и джокер. Необычный способ убийства. Добавь сюда хладнокровие преступника. Центр города, даже ночью есть загулявшие прохожие, а он доставил тело, выгрузил, усадил, да еще и про карту не забыл. Спокойно, деловито. В городе только и разговоров об убийстве и таинственной карте. Это, если хотите, обещание. В смысле, карта в руке жертвы. И вполне вероятно, есть кто-то, кто прочитал этот знак.

– Обещание чего? Ты, Федор, притормози! – с досадой сказал капитан. – Шел нормально посидеть, почти месяц не виделись. Уши от вас вянут!

– Это не конец, Коля.

– Иди к черту! Опять каркаешь?

– Я бы походил по секциям единоборств, кто-то может его знать, выявил бы спецов по такому удару. Как-то слишком экзотично для наших широт.

– А чем тебе наши широты… А кино, а паутина, а книжки Савелия – убийства, мордобой, кровищи море! Вот и аукается. Ты мне лучше скажи, Савелий, была история с картами? В твоих книжках? Уверен, что была. Все давно обсосано лучшими умами, так сказать. И каратисты ногами почем зря дрыгают.

– Было что-то, кажется, – задумался Савелий.

– То-то и оно, что было, и не надо тут ботву разводить на пустом месте. Все в книжках и в кино, подробные инструкции – как банк взять, как хату обнести, куда бить, чтобы наверняка. Спасибо, народ ленивый у нас, а то, сами понимаете. А по секциям уже ходим, сами не дураки.