Читать книгу «Потревоженный демон» онлайн полностью📖 — Инны Бачинской — MyBook.
image

…Ирина Антоновна, Ириша, забежала в домик губернской канцелярии, как и обещала, вечером, после работы, и они пили кофе. Эмилий Иванович купил в «Золотом ключике» пирожных – два тирамису и два с маринованной вишенкой. Ириша только ойкала, что нельзя, калории, то-се, но парочку все-таки съела и пообещала себе сегодня не ужинать. Таким образом, вопрос с репетицией был улажен. Зал на первом этаже – прекрасная сцена, там еще есть ступенька, на которую усядется папа Карло, а в торце можно повесить плакат с очагом.

– Прекрасно! – с энтузиазмом воскликнула Ирина Антоновна. – Ты себе не представляешь, Эмочка, как ты нас выручил. Завтра часиков в шесть, добро? Ой, собачка! – Она заметила Тяпу, вылезшую из-под стола. – Какая хорошенькая! Твоя?

Эмилий Иванович кивнул.

Она убежала, а Эмилий Иванович и Тяпа, стоя на крыльце, смотрели ей вслед…

* * *

…Они прибыли в половине седьмого. Пестрая, развеселая компания во главе с Иришей, и было их, как прикинул опешивший Эмилий Иванович, человек пятнадцать. Он задержал взгляд на здоровенном парне с полосатой подушкой под мышкой. Перевел на долговязого и тонкого с подсакой.

– Карабас-Барабас, – Ириша поймала его взгляд. – Подушка для усиления живота. А это Дуремар – Володя.

Дуремар взмахнул подсакой и присел в реверансе. Был это бледный тонкий юноша с бородкой а-ля кардинал Ришелье.

Папа Карло нес шарманку, тощая девушка в длинной цветастой юбке – здоровенное картонное полено. Еще одна девушка была в странного вида шляпке, а ее спутник с черным кружком на глазу. Он устрашающе вращал здоровым глазом и хромал, заваливаясь набок.

«Лиса Алиса и кот Базилио», – догадался Эмилий Иванович, вспоминая культовых героев любимой детской книжки. Правда, в той книжке герой назывался Буратино.

– Танечка Соболева и Юра Шевчук, – представила парочку Ирина Антоновна.

– Подайте бедному животному на пропитание! – Кот вцепился в Эмилия Ивановича. – Же не манж па сис жур! Дай, дай, дай! Жрать охота! И пить.

Эмилий Иванович отскочил и неуверенно улыбнулся.

– Пьеро и Арлекин!

Эмилий Иванович поклонился.

– А это наш спонсор и меценат Эмилий Иванович, – объявила Ирина Антоновна. – Добрая душа, старинный друг иностранного отдела. А это мы! Спикеры! – Она сделала округлый жест рукой. – Папа Карло – Саша Немет. Это Мариночка – Пиноккио. Карабас-Барабас – Миша Савченко. Черепаха Тортила – Зоя Павловна. Мальвина – Валерочка Костик. – Девушка в голубом паричке улыбнулась, и Эмилий Иванович с удовольствием задержал на ней взгляд. – Пьеро – Славик. А это наши технари – художник по свету Кирюша из Молодежного театра и фотокор Костя. – Осветитель Кирюша, бледный худой парень незначительного росточка, помахал Эмилию ручкой; Костя с камерой на груди важно кивнул – был он толст, серьезен, даже слегка насуплен. Клички у них были, как открыл на ушко Эмилию Ивановичу Карабас-Барабас, соответственно Кирюша, – Свет очей и Фото-Мэтр, или Тонкий и Толстый. Кирюша уже деловито прикидывал, куда воткнуть шнуры от софитов и стробоскопа.

– Здрасте, Эмилий Иванович! – посыпалось со всех сторон.

– Добрый вечер, Эмилий Иванович!

– Спасибо вам огромное, Эмилий Иванович!

– Ой, как тут таинственно! А что там?

– А вам тут не страшно, Эмилий Иванович?

– А тут есть привидения?

– Археологи говорят, тут подземный ход до Ильинской церкви! Правда?

– Ой, компьютер! В этих стенах! С ума сойти!

– А почему у вас на постере кошка и «Мона Лиза»?

– Поступайте к нам в почетные спикеры!

– Кто за почетного спикера Эмилия Ивановича?

– Ура! Единогласно!

– Папа Карло нарисует вам диплом!

– Ой, собачка! Это ваша? Как ее зовут?

Испуганную Тяпу потащили из-под стола, и она залилась визгливым лаем. Эмилий Иванович тоже растерялся, не привык он быть в центре внимания, не умел в компании. Но растерялся по-хорошему, даже покраснел. От растерянности он попытался пересчитать гостей, но после двенадцатого сбился. Потом попытался отвечать на вопросы, но безуспешно, так как вопросы сыпались градом и ответов никто не ждал. Тяпа лаяла, переходя из рук в руки, и облизывала новым знакомым щеки.

В итоге народ разбрелся по канцелярии, скрипел и хлопал дверьми, щелкал туда-сюда выключателями, стаскивал с полки фолианты, поднимая тучи пыли, всюду совал нос, пихался, прятался за углами и выскакивал с дурным «бу», вызывая визг девочек. К изумлению Эмилия Ивановича, взрослые люди вели себя как школьники, которых он вспоминал с содроганием. Он умоляюще посмотрел на Иришу, и она закричала:

– Начинаем! У нас всего два часа. Сцена первая. Папа Карло, очаг и бревно. Поехали!

– Эмилий Иванович, у тебя случайно нет холодильника? – Карабас-Барабас отвел хозяина канцелярии в сторону.

– Холодильника? – обалдел Эмилий Иванович. – Зачем?

Карабас-Барабас кашлянул и пошевелил пальцами:

– Бухло поставить. В библиотеке, сам понимаешь, дыхнуть нельзя, а у тебя здесь спокойненько. Да ты не парься, всего бутылек красненького, восстановиться после репетиции. И закушать. Только Ирише пока ни слова, а то визгу не оберешься, она у нас женщина нервная.

Эмилий Иванович кивнул и повел артиста к крошечному холодильнику в кофейной подсобке.

– Папа Карло! Бревно! На сцену! – кричала Ирина Антоновна. – Время!

– Где моя шляпа? Кто помнит, я был в шляпе? Кто спер шляпу?

– Саш, ты оставил ее в библиотеке!

– Папа Карло, давай без шляпы. Тихо!

– Все заткнулись! Шат ап![2] Поехали. Тишина!

Вспыхнул ослепительный свет, Эмилий Иванович, скромно притулившийся сбоку, вздрогнул и закрыл глаза. Ему было непривычно радостно и немного тревожно: а вдруг директор музея вздумает прогуляться в канцелярию, так, на всякий случай? И застанет вид на Мадрид? Но тут же он подумал, что рабочий день закончен, директор давно ушел, и единственный комплект ключей – у него. Запремся изнутри и никого не впустим. А завтра можно соврать, что забыл выключить свет. Вряд ли толстый Алексей Трофимович полезет заглядывать в окна. Эмилий Иванович подивился легкости, с которой придумал, что соврать. Творческое начало заразительно, не иначе.

– Бревно, на сцену! Эмилий Иванович, можно мы очаг на стенку скотчем? Мы его потом осторожненько снимем!

– Папа Карло!

– Бревно! Марина! Спрячь локти, выпирают!

– Тихо! Начинаем!

– Тяпа, тихо!

– Начали!

На сцене на табурете сидит папа Карло, печально смотрит на очаг. В углу – бревно, здоровенная кочерыжка с сучками.

Щелканье блица – Костя Фото-Мэтр на корточках ищет удачный ракурс. Снимки для истории. Эмилий Иванович снова вздрогнул и зажмурился.

– Poor me, poor me![3] – причитает папа Карло, раскачиваясь из стороны в сторону. – Один, совсем один! Ни жены, ни деток! Вот заболею, так и стакан… гм… некому подать! В смысле, воды. А был бы у меня сынок… – Он замолкает и прислушивается. Слышен явственный писк. – Кто здесь? Мыши?!

Писк повторяется. Папа Карло вскакивает, озирается, с опаской заглядывает в шкаф. Там пусто. Под стол – там тоже пусто.

– Хи-хи-хи! – слышится явственно.

Папа Карло испуганно шарахается, цепляется за ножку стола и во весь свой великолепный рост растягивается на полу. Сверху, визжа, падает бревно. Хохот. Один из софитов гаснет. Кирюша – Свет очей бросается к шнурам.

– При чем здесь упад бревна! Какого лешего ты падаешь? – орет кот Базилио. – Тебя еще не вырубили!

– Не вытесали!

– Нечаянно! – пищит Буратинка из бревна.

– Сначала! – командует Ирина Антоновна.

И так далее, и тому подобное. Актеры раздеваются – софиты жарят, как южное солнце, – и бегают в подсобку попить.

В половине девятого наконец последняя сцена – все радостно вопят и танцуют. Мигает стробоскоп; по стенам мечутся тени, заливается громким лаем Тяпа.

Отбой! Возбужденные, голодные, уставшие, актеры валятся на пол. Гаснут прожекторы, становится темно. Темноту встречают дружным визгом. Жалкие лампочки в обители Эмилия Ивановича после ярких софитов вполне бесполезны. Карабас-Барабас, не теряя времени, ныряет в холодильник, вытаскивает свертки и бутылку. Лиса Алиса достает бумажные стаканчики.

– Это что? – удивилась Ирина Антоновна. – Вино? А Эмилий Иванович разрешил?

– Разрешил! Правда, Эмилий Иванович?

– Эмилию Ивановичу тоже! Карабасик, давай! За новоселье!

– За премьеру! – поднимает бумажный стаканчик папа Карло. – Пьем стоя.

Хохот – все и так стоят, так как сидеть в канцелярии не на чем.

– За хрен с ними и за удачу с нами! – говорит кот Базилио.

Новый взрыв хохота.

Еще примерно полчаса обсуждений, крика, перепалки, и спикеры дружно выкатываются на крыльцо. Эмилий Иванович запирает дверь, и они гурьбой идут по главной аллее к выходу. Людей в парке нет, вечер прохладный, да и день будний. В светлом небе с двумя невесомыми облачками сияет полная луна. Вскрикивают потревоженные птицы в верхушках вековых лип; вот пробежал ветерок, качнулись ветки. В свете луны блестят чугунные дула старинных пушек, размещенных по периметру старого парка. Вся обстановка напоминает декорации к пьесе о чародеях, магах и всякой запредельщине. Тем более в полный накал сияет голубоватая луна… так и таращится сверху. Облачка разлетелись, серо-черное небо, пустое и бесконечное, накрыло остывающую землю непроницаемым колпаком. И вот уже легкий прозрачный туманец воспаряет из кустов, ложбинок и неровностей; и смутно белеют храмы по широкой плавной дуге, тускло светятся золотые купола на горизонте…

– Красотища! – восклицает лиса Алиса, девушка безудержная и восторженная. – И домой не хочется.

– Можно на реку, искупаться, – предложил Дуремар.

– Ага, сам купайся! Вода уже холодная. И пиявки!

– Сама ты пиявка! В реке пиявок нет. А вода еще теплая. А правда, пошли! Детское время!

– Я домой. Устала, – Ирина Антоновна зевает и закрывает рот ладошкой. – Еще раз спасибо, Эмилий Иванович, ты нас очень выручил. Еще пару репетиций, и мы готовы. Ой, моя маршрутка! Спокойной ночи всем!

И она бежит на остановку. Эмилий Иванович с сожалением смотрит ей вслед. Художник-оформитель Саша, папа Карло, тоже смотрит ей вслед. Буратинка перехватывает его взгляд, иронически хмыкает.

– Можно ко мне в мастерскую, – предлагает папа Карло.

– Ура! – радуется кот Базилио. – А горючее?

– Найдем.

– Хорошо вам, мазилам, – говорит кот Базилио. – Бабло не считаете. А я, например, гол как сокол и нищ, как паук в туалете. Пошли!

– Ура! – вопят спикеры, и им отвечают хриплым карканьем потревоженные вороны.

* * *

Ирина Антоновна вскочила в пустую маршрутку, рухнула на сиденье и закрыла глаза. На площади еще гулял народ, но чем дальше от центра, тем пустыннее становились городские улицы. Раздрызганный пикап подбирал редких пассажиров, в салоне едва слышно мурлыкала музыка. Ирина Антоновна задремала. Разбудил ее рык водителя: «Конечная! Приехали!»

Она пробежала через темный двор к своей пятиэтажке. Их район довольно спокойный, никаких чепе, но поди знай. Она влетела в слабо освещенный подъезд и стала подниматься на свой пятый этаж. На четвертом лампочка не горела, и там стоял неприятный серый полумрак. Ирина Антоновна взлетела к себе на пятый, едва не наткнулась на сидящего на верхней ступеньке мужчину, шарахнулась и вскрикнула, испытав мгновенный ужас…

* * *

В мастерской спикеры расположились кто где, и папа Карло включил электрочайник. Лиса Алиса полезла в шкафчик за чашками и ложками. И началась роскошь общения. Они выпили по несколько чашек чаю каждый, съели все сухари и каменные пряники, валявшиеся в мастерской с незапамятных времен, обсудили спектакль, Ирину и главного режиссера Молодежного театра, который с какого-то перепугу пообещал им сцену для премьеры. Иными словами, от души посплетничали.

– А не боится чувак, что мы его переиграем? – спросил кот Базилио. – Говорят, его продукция – полный отстой.

– Ты что! Отличные спектакли, билетики спрашивают за три квартала! – воскликнула лиса Алиса. – Виталя Вербицкий – большой мастер! Правда, с приветом.

– Мастер-ломастер с очень большим приветом! – фыркнул кот Базилио. – Может, сходим как-нибудь?

– Можно. Соперника надо знать в лицо.

И так далее, и тому подобное…

…Оставив пределы мастерской гостеприимного папы Карло, спикеры распрощались на площади и разлетелись по домам. Папа Карло остался один. Домой ему не хотелось. Мысленно он перебрал друзей, к которым можно завалиться просто так, в любое время дня и ночи. Получалось, есть парочка, но если честно… если честно говорить, объяснять что-то и, главное, пить ему не хотелось. Хотелось коньяку в одиночку и помолчать. Спикеры – отличные ребята, но уж очень шумные. Особенно Буратинка! Как включит децибелы… Да и лиса Алиса – девушка горластая, аж в ушах звенит.

Недолго думая, он зашел в бар «Тутси», что около театра…

…Он сидел за барной стойкой, пил коньяк и поглядывал одним глазом на экран висящего в конце стойки телевизора. Показывали фильм о любви, звук был приглушен. Женщина рыдала, цепляясь за уходящего мужчину. Он снимал с себя ее руки, что-то говорил – наверное, рассказывал, что он ее не стоит. Папа Карло ухмыльнулся – вечно одни и те же байки. Я тебя не стою, ты замечательная, ты еще встретишь своего парня – что угодно, лишь бы побыстрее свалить после ночи любви. Прощальный поцелуй в лоб, а рука за спиной уже нашаривает замок. «Я позвоню!» – и низвержение по лестнице, не дожидаясь лифта. Уф! Конечно, позвоню. Когда-нибудь. Сколько их у всякого нормального мужика, этих случайных подруг?

Женщина на экране рыдала, мужчина что-то бормотал, лицо у него было несчастное. Слабак! Тут надо действовать быстро и, главное, не вступать в долгие разговоры и выяснения отношений. Что выяснять? Разве и так не ясно? Пришел вечером, ушел утром, снова пришел, снова ушел… А она впускает, она рада – надеется, что однажды придет и останется. И все в итоге остаются при своих.

Папа Карло допил коньяк, сделал знак бармену. Вспомнил, как упала на него тощая Буратинка, и рассмеялся. Друзья удивляются – на хрен ему этот клуб? У него своя компания, старые проверенные дружбаны, правда, почти все женаты, многие по второму заходу, общие интересы, а тут какое-то детство, честное слово. Учу английский, отвечает он. Он иногда заглядывал в библиотеку полистать журналы – дизайн, графика, антиквариат, музеи – в поисках плодотворных идей. Однажды случайно попал на их сборище, стоял страшный гвалт, доходило чуть не до драки – обсуждали название клуба. Он сидел, листал журналы, а потом не выдержал – сказал: «Можно мне? Советы постороннего». Они замолчали, уставились на него, и Юра Шевчук спросил: «А ты кто?» «Я? Сказал же – посторонний, сижу, слушаю… Цель у вас какая? Говорить? Ну и не надо выдумывать велосипед. Спикеры! Клуб «Спикеры».

Потом ему позвонила Ирина Антоновна, пригласила на очередное заседание клуба «Спикеров», сказала: «Вы же теперь вроде крестного отца». Он пришел. Юра Шевчук обрадовался, хлопнул по плечу: «Как насчет по пивку опосля? А то тут одни трезвенники, блин!»

Потом загорелись ставить пьесу, долго выбирали. Ирина Антоновна написала текст на английском, даже песню придумала – сперли музыку из «Комарово», куклы пели противными тонкими голосами. Не пели, а нарочито визжали.

На роль папы Карло он прошел единогласно. Актером он еще не был. Грузчиком был, сторожем был, маляром, рекламщиком, теперь вот оформителем, а выступать не пришлось. Он сказал: «Вы что? Забудьте». А сам уже представлял, как он «сделает» папу Карло. Походка, одежда, грим, интонации.

Ирина страшно обрадовалась, когда он сказал, что согласен. Вообще, между ними словно искра узнавания проскочила…

После одного из заседаний клуба – кот Базилио называл их планерками – он увязался провожать красотку Таню Соболеву. Они болтали обо всем и ни о чем, с ней было легко и просто. Она была остроумна и не боялась щекотливых тем – любовь, секс, – бросалась, как в омут головой. Около ее дома он поцеловал ее в щеку и, к своему удивлению, не почувствовал ответного трепета. Девушка превратилась в соляной столб, заклякла, и он понял, что болтовня и раскованность ее не что иное, как бравада и поза. Небось девственница, подумал он, а жаль – не обломится. Но, с другой стороны, как повторял не стеснявшийся в выражениях Юра Шевчук, не надо срать там, где работаешь. Золотое правило. Женщин вообще много…

Папа Карло и папа Карло. Согласиться на папу Карло стоило хотя бы из-за одной Буратинки. Этот визгливый сгусток энергии налетал шаровой молнией, метался по сцене и заряжал настолько, что несколько бессонных ночей после репетиции им всем были обеспечены. Юра Шевчук – кот Базилио – откровенно валял дурака, непристойно дрыгал ногой и порывался танцевать канкан; Таня, лиса Алиса, оказалась природной актрисой! Голос, интонации, движения – все было преисполнено природной гармонии. Он не поверил, когда она сказала, что работает в котельной – а что, там читать можно, полная свобода! На вопрос, что же она читает, девушка ответила – ну мало ли, Монтеня, например. Ирина только пожала плечами: если ей нравится в котельной…

Он не заметил, как сдружился с ними. Даже не сдружился, а сроднился. Скажи ему кто, что он, трезвый, спокойный, расчетливый Алекс Немет, вступит в какой-то клуб, будет играть на сцене, тратить драгоценное время на репетиции и задаром писать задники…

Он допил коньяк, взглянул на экран. Там шел мультик – кто-то за кем-то гонялся с ружьем. Папа Карло кивнул бармену и пошел из зала.

…Он позвонил в знакомую дверь. Прошелестели быстрые шаги, мигнул блик в глазке, и ему открыли. Он подумал, что она ждет. Несмотря ни на что, ждет, а он скотина…