Цитаты из книги «Королева говорит»

20 ноября влюбленные обвенчались в Вестминстерском аббатстве. Церемония была пышной и многолюдной. Принцесса блистала в атласном платье цвета слоновой кости, расшитом хрусталем и жемчугом, – настоящий шедевр дизайнера Нормана Хартнелла. Ее изящную голову украшала бриллиантовая тиара: к ней крепилась фата длиной шестнадцать с половиной футов, которую несли два пажа. Карточная система в послевоенной Британии еще не была отменена, и для пошива свадебного платья правительство выделило Елизавете двести дополнительных талонов на одежду.

Чтобы поступить на службу в ВМФ Британии, будущему мужу Елизаветы пришлось отречься от всех своих титулов и стать принцем Маунтбеттеном. Уже в статусе британского военного Филипп отправился на фронт, откуда писал своей Лилибет нежные и страстные письма. Родители принцессы, однако, по-прежнему были непреклонны. Говорят, что еще во время войны смертельно больной принц Андрей попросил у Георга VI согласие на брак между Филиппом и Елизаветой, но получил категоричный отказ. Во-первых, к тому времени семья жениха обнищала окончательно, а во-вторых, во время войны почти вся семья Филиппа оказалась на стороне нацистов – его сестры Маргарита, Теодора и София вышли замуж за нацистских офицеров.

Конечно, в Лондоне было гораздо страшнее: стратегические бомбардировки столицы Великобритании, запланированные Гитлером в рамках операции “Блиц”[11], продолжались практически без перерывов. 9 сентября 1940 года снаряд попал в Букингемский дворец, а через четыре недели их дом на Пикадилли, 145 был разрушен прямым попаданием авиабомбы. В таких обстоятельствах становилось опасно держать девочек в Охотничьем домике. тогда решили переселить их в Виндзорский замок, старинные укрепления которого были способны защитить принцесс от бомбежек. “Нам сказали, что мы переезжаем в замок и что у нас на сборы всего час, – рассказывала принцесса Маргарет. – Мы взяли лишь самое необходимое, а нам пришлось провести в замке целых пять лет”. Принцессы были не единственными детьми, которых родители отсылали подальше от ужасов войны. В ходе операции под кодовым названием “Гамельнский дудочник” сотни тысяч детей вывезли из Лондона в пригороды и устроили в семьи к родственникам, друзьям, а частенько и совершенно незнакомым людям. Тысячи малышей со всех уголков Англии были эвакуированы за океан – в Канаду и Австралию.

Елизавета в своих речах часто хвалит людей, выполняющих рутинную, скучную, монотонную работу, возможно, потому что отчасти идентифицирует с ними себя. Раз в год англичане приветствуют королеву у себя дома: она приветствует нацию с экрана телевизора и беседует с каждым из подданных откровенно и открыто, языком, не искаженным политическими банальностями, свойственными придворным спичрайтерам. Рождество – единственное время, когда Ее Величество может выразить собственные чувства, поскольку в стране, где каждый житель имеет право на свободу слова, королева, пожалуй, единственная, кто этой свободы лишен. Во всех других случаях королевские речи составлены так, что как бы являются частями непрекращающейся пьесы, написанной разными драматургами. При этом все слова, которые произносит королева, должны совпадать с официальной позицией ее правительства. Если же она путешествует по многочисленным странам, избравшим ее главой государства, ей приходится считаться с мнением местных премьер-министров, чьи политические или религиозные взгляды могут не совпадать с взглядами Даунинг-стрит, 10[5] или же с ее личным мнением. Впрочем, роль главы Содружества дает королеве дополнительное право обратиться к миру от своего лица не только на Рождество, но и в День Содружества, который празднуют в марте. В эти дни она может высказаться от души! Поэтому речи королевы говорят нам о ее личности так много.

Свадьбы устраивают, чтобы дать людям надежду на счастливое будущее,

опыт матери, которая брала за правило хотя бы несколько фраз говорить на местном языке. В Канаде, например, она обращалась к жителям Квебека на французском, к инуитам[47] Нунавика – на инуитском, а к ирландцам во время визита в 2011 году – на их родном гаэльском языке.

За совместным завтраком советский космонавт едва не попал в неловкую ситуацию. Спасли Гагарина природное обаяние и находчивость. Все расселись за роскошно сервированным столом, перед каждым гостем лежало несколько столовых приборов, которые Гагарин видел впервые. Конечно, присутствовавшие за столом лорды напряженно ждали, как он выйдет из положения. Немного подумав, Гагарин усмехнулся и весело предложил: “А давайте есть по-русски”. Взяв самую большую ложку, он зачерпнул салат и положил себе на тарелку. Королева не моргнув глазом поддержала его: “Господа, предлагаю и нам есть по-гагарински” и тоже взяла большую ложку… Позже, в откровенной беседе, она призналась Гагарину, что и сама не всегда понимает, с какого прибора начать, и берет тот, который ей подают слуги.

После восхождения Елизаветы на трон при дворе разгорелся нешуточный спор. Дядя Филиппа заявил, что правящим домом отныне должен являться дом Маунтбеттенов, а не Виндзоров. это заявление было воспринято в штыки королевой-матерью. Сама же молодая королева пребывала в растерянности: по совету премьер-министра Уинстона Черчилля в замужестве она отказалась брать фамилию супруга, чем вызвала его безудержный гнев. А теперь и ее дети, Чарльз и Анна, оказались записаны на ее фамилию. Именно тогда Филипп бросил фразу, ставшую знаменитой: “Я – единственный мужчина в королевстве, кто не может дать детям свою фамилию! Кто же я, как не чертова амеба?” Видя, как расстраивается ее обожаемый муж, Елизавета приходила в отчаяние. Итогом долгого обсуждения стало решение о том, что Чарльз и Анна останутся Виндзорами, остальные же наследники будут носить фамилию Маунтбеттен-Виндзор.