13

Снова за окнами машины проносился Анкоридж. Они свернули на Шестую Восточную авеню – узкую улицу с маленькими деревянными домиками и тесно припаркованными вдоль дороги машинами. С одной стороны находился трейлерный парк с рядами видавших виды жилых трейлеров и мобильных домиков. Снег повалил гуще, и люди медленно шли по узким тротуарам, борясь с непогодой. Молодой город в окружении гор казался безотрадным и одновременно прекрасным местом.

Трокич услышал его историю от шофера-мексиканца по дороге в гостиницу. США купили Аляску у России в девятнадцатом веке за 7,2 миллиона долларов, и потому она поздно вошла в состав Штатов. Анкоридж возник стихийно в двадцатых годах прошлого века, когда проложили железную дорогу к порту. Даунтаун – центральную часть города – разделили на пронумерованные авеню и улицы в алфавитном порядке. В результате застройки получился город, поделенный на квадраты: с невысокими зданиями и регулярной планировкой. Трокич думал о том, что у его родного города старая душа, а у этого – молодая. Здесь жили люди самых разных национальностей со всех концов света, но по большей части – представители коренного населения. Как его спутница. Она относилась к нему доброжелательно, и Трокич размышлял о ее корнях и о том, каково было вырасти в таком месте, как это. Быть может, ее бабушка и дедушка еще помнили, какой была Аляска до того, как попала под влияние американцев. Быть может, Энджи была из тех, кто мог бы выжить один в дикой природе.

Они проехали мимо пяти церквей самых разных ветвей христианства, прежде чем нашли нужную. Большое деревянное здание, крашенное в белый и окруженное оградой. Расположенное на широкой, запруженной машинами улице, оно казалось тут слегка не к месту.

– Так, это не методисты, – объявила Энджи, выйдя из машины и разглядывая церковь. – У нас их довольно много. Скорее всего, это какая-то деноминация.

Трокичу говорили, что в Анкоридже живет довольно много датчан, причем по всему городу. Они часто собирались вместе. Очевидно, земляки стремились найти друг друга, находясь за пределами родины. Вдали от нее они вдруг с большим энтузиазмом начинали восхищаться датской колбасой, вывешивать красно-белый флаг и смотреть сериал «Матадор». И Аляска тут не являлась исключением, несмотря на то что население штата было невелико.

Когда они вошли в церковь, сразу стало ясно, что часть прихожан тут – датчане. У входа стоял небольшой стол, накрытый красной скатертью. На нем лежали поваренные книги – их можно было одолжить на время, брошюры для датских бизнесменов, работающих на Аляске, программка мероприятий Норвежского общества в Анкоридже и Библия на датском. Энджи взяла ее, немного полистала и положила обратно с выражением отвращения на лице.

– Ненавижу секты и весь этот бред о высших силах, – пробормотала она и слегка размотала свой шарф. – Лучше уж буду весь день утирать слюни псу-боксеру, чем выслушивать это дерьмо.

Трокич улыбнулся. Он не мог не согласиться с ней. Потом он стал рассматривать просторное помещение. Церковь выглядела довольно новой. По прикидкам Трокича, зданию вряд ли могло быть больше пары лет. Белые стены, высокие потолки, а посредине зала на возвышении – небольшой деревянный амвон. В узкие длинные окна проникало много света.

В противоположном конце зала за столом сидела небольшая группа из пяти человек, тихо беседуя. Все подняли головы, когда полицейские подошли ближе. Один из прихожан, невысокий мужчина лет тридцати с прилизанными волосами, бородой и в круглых очках, поднялся и пошел им навстречу, сильно хромая. Он протянул им руку и с сильным немецким акцентом представился:

– Ян Мерц.

– Полиция Анкориджа, – сказала Энджи и с легкой неохотой ответила рукопожатием. – Мы хотели бы задать несколько вопросов о семействе Вад и его связи с вашей церковью.

Ян кивнул.

– Мы так и думали, что в какой-то момент вы появитесь здесь. Сейчас у нас заседание правления, но мы, конечно, ответим на ваши вопросы. Сам я священник в этой церкви.

Он махнул рукой на прочих за столом.

– Это Мишель, Эми, Джек и Томас. Мы планируем зимние мероприятия. Зимой у нас всегда полно дел.

– А что у вас за церковь? – спросил Трокич, пристально разглядывая тощего Томаса, чьи большие пальцы нервно вращались на животе. Острые плечи были вздернуты так высоко, что почти касались бледного лица.

Ян вежливо улыбнулся, снял очки и положил в карман рубашки.

– Это деноминация. Мы христиане. У нас все по-простому. Мы не хотим никого отпугнуть оргáном и длинными текстами. Это вы найдете у соседей дальше по улице.

Трокич смерил его скептическим взглядом. Он относился с подозрением к сектантским группам. Хоть они и называют себя деноминацией. И на то были причины. Ему не один раз попадались в таких местах жадные до власти люди, манипулирующие другими и пользующиеся своим положением по сексуальным мотивам.

– И как часто Вады приходили сюда? – спросил он.

– Обычно это была Метте с детьми, – сказала женщина по имени Мишель – блондинка лет сорока с пышной прической, брылями, глазами чуть навыкате и в кричащем красно-зеленом платье, слишком тесно обтягивавшем фигуру. – Но Асгер жертвовал на церковь. Он был очень щедр.

Остальные прихожане, очевидно, чувствовали себя неловко. Словно не следовало упоминать о деньгах, говоря об усопшем.

– Среди паствы много щедрых людей, – загладил неловкость священник и махнул рукой в сторону пустых стульев и изображений Христа и Девы Марии на стенах.

– Но сам Асгер сюда не приходил? – продолжал копать Трокич.

– Только в праздники. Он был занятым человеком. Но, казалось, он не возражал, чтобы Метте с детьми ходили сюда.

– Значит, вся семья была верующей?

– Кроме Асгера. Но Метте верила в христианские ценности. Дети были слишком маленькими, чтобы усвоить что-то из этого. Они мало говорили. То, что случилось, просто ужасно. Бедняги. И еще Мария…

Трокич перехватил взгляд Энджи. Уголки ее рта неодобрительно опустились, рука поглаживала косу. Одна бровь была приподнята. У нее были пухлые губы, и он поймал себя на том, что разглядывает их слишком долго.

– Кто-то из вас заходил к Вадам? – спросила она.

Все синхронно помотали головами.

– Мы виделись тут. Мы всегда тут встречаемся. Большинство приходят один раз в неделю, как правило по воскресеньям. Но наша дверь всегда открыта, так что сюда часто кто-нибудь заходит, чтобы посидеть и поболтать со мной или с кем-то из остальных.

– Никто не заметил ничего подозрительного в последнее время? – спросил Трокич. – Например, возможно, Метте Вад что-то беспокоило или она рассказывала о чем-то, что показалось вам странным?

Собравшиеся единогласно забормотали, что ничего такого не заметили.

– А сколько тут прихожан? – спросил Трокич.

– Примерно триста человек, – ответил Ян.

Теперь уже Трокич поднял бровь. Число было совсем маленькое, если учитывать, насколько дорогим казалось здание церкви. Но если все вносили пожертвования, то все возможно. Сомнительно, что американское государство финансировало строительство.

Он окинул взглядом собравшихся. Все казались заслуживающими доверия и доброжелательными, но кто знает, какие больные мысли скрываются за внешностью невинных овечек?

– А сколько датчан среди прихожан? – спросил он.

– Думаю, не более двадцати, – сказал священник. – Кто-то живет в городе, кто-то в окрестностях. У нас тут тридцать разных национальностей. Понимаете, многие приходят сюда ради общения. Мы не возражаем. Для нас важно делать людям добро, и, если мы как-то можем помочь, это приносит нам радость. Кроме того… если кто-то уж очень благочестив, то он обычно оказывается у методистов дальше по улице.

– А вы ведете как-то учет членов? – спросила Энджи, подавляя вздох. Придется потратить уйму времени, чтобы изучить список и связаться со всеми.

– У нас есть список тех, кто платит членские взносы, а таких большинство.

Энджи протянула свою визитку, и Ян, поколебавшись, взял ее.

– Пожалуйста, найдите список членов и пришлите его мне или любому другому полицейскому из участка. Адрес на визитке. Это важно, так что сделайте это как можно быстрее.

Священник глянул на карточку.

– Да, конечно, я сделаю все возможное.

Едва они успели выйти на улицу, как огромный лось стремительно порысил в их направлении. Трокич испуганно отскочил в сторону, а Энджи громко рассмеялась.

– Вот черт, – пробормотал Трокич, – они что, прямо по городу тут бегают?

– Наверное, побежал к опушке леса за церковью, – улыбнулась Энджи. – Лоси голодные и ищут корм, поэтому забредают в город. Не волнуйтесь, обычно они не опасны.

Датчанин скептически взглянул на нее.

– Обычно? Что это значит?

Она пожала плечами.

– Бывает, животные ведут себя агрессивно, особенно если с ними лосенок. На территории города примерно тысяча лосей плюс медведи и волки. Просто не обращайте внимания. От лосей вы сможете убежать, а что касается прочего, то вам выдали оружие, так что, надеюсь, вы сможете выстрелить и попасть в цель.

Трокич не стал это комментировать и кивнул в сторону церкви:

– Что думаете о местной святой пастве? На первый взгляд трудно поверить, что среди них может скрываться убийца. Но точно, конечно, никогда нельзя угадать.

– Мне не понравился священник, – сказала она, нахмурившись. – Но, быть может, это просто мои предрассудки. Мы попросим кого-нибудь из наших коллег заняться списком, надеюсь, эти святоши им разродятся.

– А что насчет коллег Асгера по университету? Их уже опросили?

– Нет еще. Мы сейчас ими займемся. Еще нам нужно посетить вулканическую обсерваторию. Там могут быть ученые, которые что-то не поделили с Асгером. Кто знает, какие страсти кипят в мире вулканологов.

Внезапно зазвонил ее мобильник. Она выудила его из кармана и посмотрела на экран сквозь облачко своего дыхания.

– Мне нужно ответить.

После нескольких фраз она плотно зажала телефон между ухом и плечом, записывая что-то в блокнот и притоптывая на морозе.

– Спасибо, мы этим займемся. – Энджи закончила разговор и сунула мобильник обратно в карман. – Интересно. Звонил один из наших старых полицейских. Он видел фото с кукольным домиком, найденным на месте преступления, и решил взглянуть на оригинал в лаборатории. Он уверен, что видел такой раньше. Вроде как у его тетки такой был. Так что мы сперва побеседуем с ним.