2

Все последующие дни меня упорно натаскивали по таким предметам, как чтение карт, политика Илиоса, чистописание и этикет. Я всё схватывала на лету и получала похвалу за похвалой от Меолики и отца, который избегал моего общества и игнорировал умоляющие взгляды.

Каждый вечер я долго лежала в кровати с открытыми глазами и пыталась представить, каково это: быть служанкой в доме врага днём, а ночью позволить ему лишить тебя чести, даже не сделав попытку защититься.

Остальных девять отобранных девушек я не знала лично, хотя часть из них происходила из знатных, но обедневших семей, не имевших возможности дать за каждой из многочисленных дочерей достойное приданное. В этом я подозревала и своего отца, хотя он упрямо прикрывался высокой целью: освободить страну от ига завоевателей, поработивших нас более пятидесяти лет назад.

Чем я могла оправдать своё нежелание участвовать в столь славном деле? Слабостью духа и желанием выйти замуж по любви? Отец и лорды Ордена Сопротивления уверяли меня, что как только я добуду сведения о расположении арсенала в столице, они устроят мой побег и даже выдадут замуж за Найтвелла. “Мой дом будет счастлив принять в качестве невестки героиню Сопротивления”, – говорил мне отец бывшего жениха.

Но у меня зрел иной план, как избежать позорной участи наложницы оборотня. И натолкнул его на меня спектакль Рози, которая должна была передать всё знания и умения о мире плотских утех и постельных развлечений. Горничная с упоением объясняла мне такие вещи, от которых даже я, чистокровная, видевшая мистерию, краснела и смущалась, как малолетняя.

Потом настала пора, когда Рози обязали прилюдно показать своё мастерство. Бесстыдница только кивнула, но по блеску её глаз было заметно, что она радуется и предвкушает особое удовольствие.

Мы с Меоликой расселись в комнате, соседствующей с той, куда вошла Рози. Большое зеркало в стене оказалось прозрачным, и я сидела, словно в театре или на очередной мистерии, одно воспоминание о которых наводило на меня ужас. Я понимала их важность для силы моего народа, но крики девушек, на которых не подействовал отвар забвения, до сих пор стояли у меня перед глазами. Человеческим женщинам было больно от первого резкого проникновения, но распалённые мужчины не желали долгих ласк. И хоть Рози пыталась уверить меня, что всё быстро забывается, я боялась, что то же самое ждёт и меня: грубость, унижение и увечье.

Пока я раздумывала, к горничной уже присоединился незнакомый мне мужчина. Он был ещё молод, но почти лишён мышц, которые скрывал жир, колыхавшийся складками на животе. Лицо, изъеденное оспой, вызывало отвращение.

Мужчина был обнажён, но не возбуждён. Он почти по-женски, прошёл в центр комнаты и сел на кровать, откинувшись назад. Рози словно ждала этого, и подошла ближе. Я любовалась её красивым профилем и старалась не замечать мужчину, между ног которого она присела на колени. На лице Рози не было и тени отвращения, напротив, оно дышало обожанием. Девушка поглаживала внутренние стороны бёдер партнёра, который тем временем наклонился и дёрнул её лиф, порвав платье. Маленькая грудь высвободилась их тесных оков полукорсета, Рози закрыла глаза и подалась навстречу жадно трогавшим её рукам.

Мужчине, видимо, надоела игра и, грубо взяв горничную за волосы, он приблизил её рот к собственному паху. Тут я и заметила, что его член, ранее походивший на сморчок, поднялся и выпрямился. Рози жадно накрыла ствол ртом и принялась насаживаться на него, потирая торчащие соски о бёдра толстяка.

Мне стало дурно, и я несколько раз хотела встать и уйти, но Меолика неизменно удерживала меня, заставляя внимательно смотреть на то, как мужчина, обхватив голову Рози, понуждал её двигаться всё быстрее. Я боялась, что она задохнётся, или он сломает моей горничной шею, но метресса только снисходительно улыбалась, словно мои страхи не имели никаких оснований.

– Зачем мне было на это смотреть? – с ужасом спросила я, когда мужчина кончил Рози прямо в рот, и она принялась глотать белое семя, продолжая с обожанием посматривать на партнёра. Оральные ласки считались среди чистокровных грязными и неприятными, и сложись всё по-другому, я бы никогда не увидела их, а тем более не стала бы им обучаться.

Струйка стекала у горничной по подбородку, и капли падали на одежду, но Рози, казалось, это совсем не смущало. Она отползла и встала, низко склонив голову в знак почтения, словно развалившийся на кровати толстяк был обожаемым правителем. Я с облегчением вздохнула и закрыла глаза, когда девушка, пятясь, покинула комнату.

– Чтобы не бояться и правильно себя вести, – последовал леденящий душу ответ. – Никто не знает, что захочет от тебя хозяин. Надо быть готовой встретить любую его прихоть с радостью. Мужчины не любят строптивых.

– А кого они хотят видеть рядом? Шлюху? – засмеялась я, пытаясь унять дрожь в теле.

– Отчасти. Тебе надо не только обратить на себя внимание, но и удержать Рэва Торгского подле себя так долго, как сможешь.

– То есть моё возвращение не планируется, верно?

Я встала на ватных ногах и побрела к выходу, не обращая внимания на дежурные протесты метрессы. Она, должно быть, тоже хотела поскорее от меня избавиться, но её мнение было не важным. Гораздо больше интересовало: что скажет отец. Сможет ли он и дальше быть невозмутимым и спокойным, когда я спрошу, почему избегает откровенного разговора? Боится неудобной правды и женской истерики?

Пройдя полпути до его комнаты, я повернула обратно. Так и созрел мой план.

Разговор с отцом ничего не даст и не отведёт разящего меча, зависшего над моей головой. Я поговорю с ним позже, когда мой план сработает. И не только с ним.

Глава 3

1

Я решила поговорить с Найтвеллом, а, может, это была уловка, чтобы ещё один раз повидаться с любимым.

Я ждала его на нашей поляне, где ещё пару дней назад мы спасались от жары в тени раскидистого дуба и мечтали о совместном будущем. Тело помнило жадные прикосновения, низ живота сводило от воспоминаний о ласках и в предвкушении сегодняшней встречи, на которую я ставила свою честь. План мой был предельно прост: отдаться Найтвеллу, и тогда меня не отправят в столицу, к оборотням, в качестве дани.

Карманные часы говорили, что любимый опаздывает, но я верила, что у него на то была веская причина. Он ведь не мог меня предать!

Я металась от одного края поляны до другого. Лес в предзакатных сумерках становился всё мрачнее, я так и ждала, что из чащи выйдут слуги, посланные отцом за мной. На этот случай я приготовила план отступления: никто из полукровок не знает и не чувствует лес так, как я.

– Леонтина! – застал меня врасплох голос любимого.

Я оглянулась и оказалась в объятиях Найтвелла. Он держал меня в кольце рук и смотрел в лицо с грустной нежностью. Меня пугал этот прощальный взгляд, полный боли и невысказанного сожаления. Я первая прильнула к его губам, подавив в душе росток сомнения. Это ведь он, мой Най! И он пришёл! Вопреки воле родителя, Ордена и всего мира!

Най всё крепче прижимал меня к себе, я чувствовала его желание и откликалась на него. Остальной враждебный мир остался там, за пределами поляны. Я была жадна в поцелуе, он ведь мог стать последним.

Внезапно Най отстранил меня и заглянул в глаза:

– Прости!

– За что? – улыбнулась я и погладила его по щеке. Сейчас я любила его больше чем когда-либо!

– За то, что не смог отстоять тебя, Лея! – прошептал он и привлёк меня к себе, вдыхая аромат волос, чёрными прядями, рассыпавшихся по спине. Умышленно не стала забирать волосы в причёску, зная, что Най от них без ума.

Я продолжала прижиматься к любимому, вокруг нас сгущались сумерки, предвещая наступление тьмы. Впереди была ночь и только нам решать, какой она станет: тёмной, непроглядной или звёздной с ароматом лесных ягод и шорохами ожившего леса.

– Ты любишь меня, Най? – спросила я тихонько.

– Да, Лея. Но я должен отступиться. Мы должны.

– Нет, – прошептала я, заглядывая в его тёмные бездонные, как ночные озёра, глаза. – Не сейчас. Я хочу быть твоей. Здесь и сейчас. Без остатка.

Он смерил меня долгим недоверчивым взглядом, от которого в душу заполз страх. А вдруг оттолкнёт и уйдёт, не оглядываясь?

Вместо этого, он спросил:

– Ты уверена?

– Да. Возьми меня сейчас.

Я отошла на пару шагов и потянула за шнуровку, освобождающую меня от наряда, ставшего теперь лишним барьером между нами. Всё шло, как я того и желала.

– Подожди, я сам.

– Хорошо, – ответила я и доверилась рукам любимого мужчины. Душный воздух был пропитан нашей страстью и нетерпением. Где-то далеко запели цикады.

– Ох уж эти ваши завязки. Ты специально выбрала такое платье?

– Не сердись. Я помогу, – ответила я и негнущимися пальцами развязала узлы. Не говорить же мне, что это единственный наряд, который я могла надеть без помощи горничной. Знал бы мой отец, что я сейчас делаю, он бы выкинул из гардероба моих сестёр все платья, шнурующиеся спереди!

Най привлёк меня к себе, не дожидаясь, пока я справлюсь. Под его натиском они не выдержали, ткань затрещала и освободила меня из плена.

Целуя грудь, я опускалась всё ниже, расстёгивая пуговицы и вдыхая аромат его кожи, который всегда вызывал во мне желание лечь на спину, раздвинув ноги. Задрав нижнюю юбку, я так и поступила.

Най оголился до пояса и лег между ног. Он покрывал поцелуями мою обнажённую грудь. Желание стало нестерпимым, жгучим и мучительным.

– Любимый, пожалуйста, сейчас! – исступленно просила я, запустив пальцы в его жёсткие кудри.

Мужская рука легла мне на промежность. Тонкая ткань трусиков была единственной преградой между ней и моим молящим о проникновении лоном.

– Какая ты влажная, – зашептал Най и одним движением избавил меня от ненужного белья. – Погоди секунду.

Я смотрела, как он избавился от остатков своей одежды. Его член был небольшим, но таким желанным. Я поймала себя на мысли, что хочу, чтобы он вошёл в меня грубо и быстро, без всяких нежностей. Разбил в кровь ставшую ненавистной девственность и белым семенем утвердил свои права на меня.

Небо над головой было усыпано звёздами, новорожденный месяц проливал свой скудный свет на поляну. Я бы предпочла безлунную ночь, до того мне было не по себе. Я лежала обнажённой в ночном лесу, готовясь изменить свою судьбу и отвечать за последствия выбора. Промелькнула мысль, что по-хорошему надо бы рассказать о своём плане Найтвеллу, но сейчас я изнывала от вожделения и решила оставить объяснения на потом.

Я прикрыла глаза и сглотнула слюну, с нетерпением ожидая любимого.

– Иди ко мне, – повторила я призыв и тут же почувствовала тяжесть его тела. Твёрдый и горячий член коснулся моего лона, я подалась ему навстречу, желая быстрее слиться с мужчиной в едином порыве страсти.

Резкая боль кольнула меня, я испуганно отпрянула и вскрикнула. Найтвелл отстранился, на его лицо находилось в тени, я не видела глаз, но боялась, что он разочарован.

Боль отпустила так же быстро, как и возникла.

– Зачем ты провоцируешь меня? – спросил любимый хриплым голосом. – Клянусь, я оставлю тебя нетронутой. По крайней мере, там.

В душе зашевелились недобрые предчувствия, мне стало холодно.

– Что ты имеешь в виду?

Он притянул меня к себе, погладил по спине, его нежный поцелуй в шею развеял тревогу, и я прошептала, целуя в ухо:

– Я всё вытерплю. Возьми меня быстрее, прошу. Не обращай внимания на крики.

– Хорошо.

Я снова почувствовала его губы на шее, на этот раз поцелуй был долгим и чувственным. Должно быть, останется след, но потом это будет лишним доказательством нашей лесной страсти. А когда через месяц, у меня прекратятся регулы, нашим отцам не останется ничего иного, как поженить неразумных влюблённых.

– Повернись на живот, – приказал Найтвелл, прервав мои постанывания.

Я не стала спорить. В конце концов, какая разница, как лишиться невинности. Найтвелл более опытен в таких делах, я решила просто довериться ему.

От поцелуев горела спина, наконец, твёрдый член, о котором просто молило моё тело, упёрся в промежность. Я прогнулась в спине, чтобы облегчить любимому проникновение. На миг он отстранился, чтобы тут же вернуться, только теперь его член стал мокрым.

– Раздвинь ноги, – сказал он, и я снова подчинилась, уже не понимая, почему он медлит. – Ты точно, не против?

– Нет, пожалуйста, возьми меня, – пролепетала я, одурманенная единственным желанием – почувствовать его в себе.

– Расслабься и не дёргайся. Я дам тебе передохнуть.

Член коснулся моей промежности, но тут же ушёл выше, найдя себе другую цель. И снова меня пронзила боль, Найтвелл навалился всем телом, но я лишь крепче сжала ягодицы, стараясь освободиться от объятий, ставших тисками.

– Пожалуйста, прекрати, – застонала я, чувствуя, как головка члена растягивает меня.

Ещё немного, и он победит.

– Нет, я не хочу!

– Замолчи! – ответил Найтвелл и снова сделал попытку взять меня силой.

Я поняла, что просто так не вырвусь, что он вовсе не собирался лишать меня девственности, а просто решил попользоваться напоследок. Среди чистокровных мне встречались девушки, практиковавшие с женихами такого рода проникновение до свадьбы и не считавшие себя после этого обесчещенными. Но я была не из их числа.

Силой мне не вырваться, поэтому я пошла на хитрость: решила выложить Найтвеллу свой план.

– Нет, – простонала я. – Я должна понести от тебя.

– Что?

Я ощутила свободу, Найтвелл резко отстранился.

– Сегодня благоприятный день, – сказала я, продолжая лежать. Боль стихала. – Стань моим первым и единственным мужчиной. У меня есть травы, они укрепят во мне твоё семя. Ты ведь любишь меня, правда?

Я обернулась и посмотрела на мужчину. Недоумение в его взгляде сменилось разочарованием. Моё сердце замерло.

– Ты просто идиотка!

Найтвелл молча натянул брюки, накинул рубашку, второпях перепутав пуговицы. Мне стало невыносимо холодно. Поднялся ветер, я накинула на плечи шаль, предусмотрительно принесённую из дома. Хотелось плакать, но я сдержалась, понимая, что только разозлю Найтвелла ещё больше.

– Куда ты? – задала я дурацкий вопрос, только чтобы прервать тишину и растопить лёд, возникший между нами.

– Домой. Ты тоже одевайся, я выведу тебя из леса, но дальше пойдёшь сама. Ни к чему, чтобы нас видели вместе.

Я всё ещё надеялась, что всё получится.

– Ты обиделся? Но по-другому, нам не разрешат быть вместе. – Я встала и, придерживая на груди шаль, подошла к Найтвеллу и попыталась прижаться, как делала это раньше, когда мне было плохо и больно. Я чувствовала себя виноватой, что не посветила его раньше в свои планы.