Дедушка Сабир

Мой второй дедушка – народный поэт Узбекистана, драматург, Сабир Абдулла. Поэт Сабир Абдулла родился в 1905 году. Из литературных и биографических источников я узнала, что его отец был писарем, очень образованным человеком, блестящим шахматистом. Его мама писала стихи и научила сына рано читать и писать. Под её влиянием у Сабирджана с раннего детства появилась тяга к поэзии. Сестра и тётя моего деда тоже были поэтессами, писали газели под псевдонимами «Ногирон» и «Осиё». Поэтическая династия моего деда начинались по женской линии, так вот в кого я поэт!

Когда мне исполнилось семь лет, мы с мамой поехали к нему в гости в Ташкент, потому что дедушка очень хотел, чтобы мои мама и папа помирились. Дедушка Сабир при рождении дал мне второе имя, Наргиз, в честь знаменитой индийской актрисы. Вернувшись в Москву, я описала наше путешествие в стихах, которые дедушка сразу же опубликовал в детском ташкентском журнале, вместе с моей фотографией. Журнал долгие годы хранился у нас дома.

Через несколько лет вновь прилетела весточка из Ташкента: отец сообщал, что мой дедушка Сабир умер. Ещё отец сообщал, что дедушка оставил мне свои литературные труды, в надежде, что я продолжу традицию и тоже стану поэтом. К сожалению, со стороны отца было одно невыполнимое условие: я должна была переехать в Ташкент навсегда и расстаться с мамой.

Я по крупицам собираю то, что начертано судьбой. Что отрицала – принимаю, что нахожу, беру с собой. С бесстрашием первопроходца, копаясь в вечности условной, как жемчуга на дне колодца, ищу обрывки родословной. И вот она, моя победа, казалось – несоединимо, но два моих великих деда хранят историю, незримо! Одно звено и два начала, миг, единение, истоки, любовью в сердце зазвучало и пролилось стихами в строки.

Со временем, детские поэтические зарисовки сложились в маленькую поэму «Встреча вне времени», опубликованную в моей книге «Маски» (2012). В поэме в аллегорической форме описана моя встреча с поэтическим предком, то ли во сне, то ли наяву. А в 2015 году узбекский литературовед Наим Каримов написал очерк «Наргиз Сабира Абдуллы», в котором с душевным трепетом рассказал о моём дедушке Сабире. Он провёл большое биографическое расследование: нашёл сведения обо мне и, сам того не ведая, помог состояться встрече деда и внучки через годы. Отрывок из очерка (дословный перевод):

«Как радовался Сабир Абдулла, замечая, что в сердце внучки начинает бурлить кровь поэтического таланта, когда прочитал прекрасное стихотворение, написанное на русском языке. Каким счастливым дедушкой чувствовал себя он тогда!

Но жизнь вносит коррективы в планы, мечты, образ жизни каждого человека, как строгий редактор. Прошло несколько лет, и Яшин, и Сабир Абдулла ушли из жизни. После смерти отца и деда некому было заботиться о поэтическом таланте Наргиз. Не было дела до матери Наргиз, до родственников в Ташкенте.

Но прошли годы и, в этом удивительном мире появилось чудо, называемое интернетом. Люди, подключившись к интернету, свободно знакомятся с событиями, происходящими на другом конце света. Кто-то сведения о своей жизни и деятельности отца распространяет по интернету. Яшна так же, приготовленный ею сайт по случаю сто десятой годовщины своего отца поместила в интернете, взглянула туда-сюда. Неожиданно, на глаза попадаются слова: «Ильина (Фёдорова) Инесса Яшиновна». Она сразу открывает сайт Ильиной (Фёдоровой). Это оказался сайт её племянницы, первой любимой внучки Сабира Абдуллы – Наргиз Яшиновны!

Судя по некоторым биографическим подробностям, Инесса-Наргиз проживает вместе с супругом по имени Владимир Минин, потомственным артистом цирка. По мнению специалистов, стихи Инессы Ильиной – пример высокой поэзии. В сердце любимой внучки Сабира Абдуллы – актрисы, режиссёра и поэтессы – бурлит и узбекская кровь. Надеемся, что в ближайшие дни и узбекские читатели будут иметь возможность через страницы «Мир книги» знакомиться с её стихами.

Наим КАРИМОВ,

доктор филологических наук, профессор»

Настанет день, в тиши библиотек и нас с тобой, когда-нибудь, «откроют». Пускай тот день и за «седьмой горою», жесток и страшен двадцать первый век. Опять воюет мир за миражи. Порядком правят «кнопочные люди», и голову певца, как встарь, на блюде, несут тирану слуги и пажи. Лишь в час затишья, между сном и явью, когда спадают чары колдуна, опять живёт великая страна, и души радуются разнотравью, весенним запахам и россыпям цветов. И время, киноленту вспять вращая, снимает ложной истины покров, украденные жизни возвращая. Так век пройдёт, коль не взорвётся мир. И если человек не отупеет, к поэзии вернуться он сумеет, заполнив рифмами пустой эфир. И вот тогда, в тиши библиотек, «проснувшийся» потомок нас «откроет». Пусть этот день за сто седьмой горою, и безысходен двадцать первый век.

ЗНАКИ СУДЬБЫ

Ночь. Темно. Карандаш. Тетрадь. Ветер в окно. Начинаю писать. Слова, возникающие на листе, вновь распинают меня на кресте.

Мне двенадцать. Любимый поэт – Александр Блок. Любимый урок – литература. Сочинения пишу в стихах и рассказываю о творчестве любимого поэта тоже стихами:

Золотые рассветы – ночные туманы. Роковые приметы – мечты и обманы. Город Петров, словно чёлн на волне. Звёзд-маяков не сочтём в вышине. Кумир на престоле в дымке веков. Поэт в ореоле из роз и стихов. Мой шёпот-зарок, в тщетной жажде напиться: «Александр Блок, можно к Вам обратиться?» Вижу, иль кажется, словно во сне, пустынною улицею ко мне сквозь полог блестящий полночной Невы, походкой скользящей являетесь Вы! Сумерки тают, воздух густ. Звуки слетают с сомкнутых уст: «Всё не случайно в нашей судьбе. Явное – тайно носим в себе».

«Ты будешь писателем!» – восторгается учительница литературы.

«Я стану актрисой!» – думаю я.

Ночь. Часы отбивают минуты: «Тик-так, тик-так, тик-так…» И кажется, что это уже не часы, а печатные машинки выбивают одну и ту же мелодию наперегонки. Гипнотические удары убаюкивают и уносят в туманные дали воспоминаний. А может это генная память навевает странные картины неведомых миров и образов? В бесконечном пространстве сияет золотой луч. И я сама внутри луча, парю, лечу неизвестно куда. Полёт захватывает дух. Внизу подо мною – город. Плавно опускаюсь вниз, в момент соприкосновения с землёй, прохожу сквозь неё и оказываюсь в другом небе, а подо мной новая земля. И вновь полёт в неизвестное. Ночь. «Кто ты, кто ты, кто ты?» – спрашивают часы.

И были знаки на пути: цветы, подаренные встречным, и поводырь на круге вечном помог дорогу мне найти.

Знаки судьбы. Видеть бы их заранее! Если оглянуться назад, можно заметить, что весь жизненный путь уставлен знаками: «стоп», «подумай», «осторожно», «вперёд». Но человек упорно не желает их замечать и всё делает по-своему.

Когда пришло время выбора между литературой и сценой, выбрала сцену. Наивное представление о высоких идеалах чистого искусства не позволило сразу после школы поступать в театральный. Чтобы узнать театр «изнутри», стала работать в «Ленкоме» помощником администратора.

С утра до вечера в театре пропадать, по капле впитывать пьянящую отраву, от запаха кулис, мечтать, страдать, предчувствуя судьбу, по праву!

Но не только сказку наблюдала я в театре. Шёл спектакль «Тиль». В антракте, как обычно находясь за кулисами, вышла на лестницу и услышала звук, словно дышит загнанная после скачек лошадь. Посмотрела вниз и ахнула – по лестнице поднимался Николай Караченцов, бессменный, великолепный, исполнитель роли Тиля. Но он не шёл, а тяжело тащил сам себя, держась за перила, думая, что его никто не видит. Лёгок, виртуозен он был на сцене, особенно в этой роли, но никто не знал, каких титанических усилий требует эта лёгкость! Он посмотрел вверх и, увидев меня, улыбнулся, смутившись, что я стала невольным свидетелем его минутной слабости. Потом рассмеялся и в два прыжка преодолел оставшиеся ступеньки! Да, настоящий артист никогда никому не показывает своей усталости или плохого самочувствия. Став актрисой, я поняла, что сцена ещё и лечит. Выходишь играть с высокой температурой, а заканчиваешь спектакль здоровой. Однажды, наблюдая игру артистов из-за кулис, проигрывая мысленно роли, подумала: «Вот оно, счастье!» Но возразила себе: «Нет, настоящее счастье – быть актрисой».

Театр – моя Жар Птица, великий и мудрый Маг, то плачешь, то веселишься, то замедляешь шаг. Твоих пилигримов лица от Фауста до Пьеро. Осталось в ночи светиться оброненное перо. И мне суждено, Жар-Птица, с восторгом тебе служить и плакать, когда случится перо твоё находить.

Творчество – сказка. Театр – сказка, сотворённая режиссёром, драматургом и актёрами. Иногда эти три составляющие сценического искусства, как лебедь, рак и щука, тянут в разные стороны. В 70-80-е годы XX века в Москве активизировалось студийное движение. Это были коллективы единомышленников, которые находились в поиске внутренней свободы, а театр воспринимали, как духовное выражение творческих идей. Мне повезло близко соприкоснуться с театром-студией «Арлекин» под руководством Сергея Мелконяна, с театром-студией Геннадия Юденича, быть студийкой в Студии Сценических Искусств под руководством Александра Михайловича Кравцова.

Осколки древней сказки собирая, к истокам жизни возвращаюсь я. И оживает Студия родная и добрые студийные друзья. Пускай «одних уж нет, а те – далече» и забываться стали имена, «У Пушкина» завещанная встреча, назначена в любые времена. О, alma mater! Жалости не знала, учила и трудиться, и играть, и режиссёр из дальнего портала всю «правду жизни» нам умел подать. Сменился век. Пришла пора регресса, иллюзии простыли на ветрах. Но будоража слух, звучит «Confessa», врачует души неуёмный Бах. И кажется, что чудо совершится: вернётся трепет, испарится страх и оживут истлевшие страницы улыбкой на обветренных губах.

Александр Михайлович Кравцов – режиссёр, педагог, писатель, драматург. Он создал студию на принципах студии А. Арбузова. Среди студийцев арбузовской студии были: В. Багрицкий, З. Гердт, А. Галич. Традиции студии А. Арбузова свято чтились педагогами нашей Студии Сценических Искусств. Нас учили, что актёрская профессия, это прежде всего, труд и пот, жертвенность и самоотречение во имя театра. Лучшие педагоги московских театральных ВУЗов обучали нас основам мастерства, в т. ч. Андрей Дразнин, преподававший сцен. движение студентам Щуки и артистам «Ленкома».

Наши педагоги раскрывали индивидуальность студийцев через формирование мировоззрения, художественного вкуса, нравственное и трудовое воспитание, применение вахтанговской школы в работе над образом. Этюды-импровизации были любимым способом обучения. «Этика Станиславского», «Ни дня без строчки» Ю. Олеши – настольные книги. Не было понятия «личная жизнь». По домам разъезжались с закрытием метро, а то и позже. Были и ночные репетиции накануне спектакля. Помню, во время такой репетиции, исполнителю одной из главных ролей никак не удавалось произнести реплику с нужной режиссёру интонацией. На этой реплике «застряли» до самого утра. И это тоже было частью обучения профессии.

«Студия Сценических Искусств» под руководством А. М. Кравцова при театре Сатиры в конце 70-х годов ХХ века была явлением в театральной Москве. Премьера спектакля «Вверх по лестнице, ведущей вниз» по пьесе П. Лунгина, шла в большом зале ЦДЛ. Очередь за билетами тянулась по Б. Никитской, а лишние билеты спрашивали от м. Баррикадная. Игра студийцев и сама пьеса произвели на меня неизгладимое впечатление. После спектакля было обсуждение со зрителями. Режиссёр, А. М. Кравцов, обращаясь к юным зрителям, сказал: «Хотите играть, как они? Приходите на конкурс, если повезёт, станете студийцами». Конкурс был, как при поступлении в театральное училище. У руководителей студии были планы со временем принять наиболее одарённых студийцев сразу на второй курс Щукинского училища. Именно в студии впитывались основы сценической этики. У каждого студийца были свои задачи по изживанию собственных недостатков. Моим «недостатком» была излишняя природная эмоциональность. Любому режиссёру известно, что лучше переиграть, чем не доиграть. Снять наигрыш – останется эмоция. А где нет ни наигрыша, ни эмоции, там – пустота. Наигрыш называли студийным словечком – «чуйства». Однажды мы встречали Новый Год всей студией. При подготовке придумывали много разных сюрпризов, сценок. И одним из них были загадки, сочинённые самими студийцами друг про друга, и надо было угадать, о ком какая загадка. Загадка про меня: «Сидит девица, душа в темнице, а „чуйства“ наружу. Лицом – принцесса. Зовут (Инесса)».