– Но надо признать, что нервы вы мне можете сильно попортить, например, еще одним внезапным визитом в рабочее время, а это неминуемо отразится на бизнесе.

Токарев изогнул бровь и развел руками.

– Правильно мыслите, вот только куда это вас выведет?

– Вы здесь потому, что дочь моего друга, которую я, к слову сказать, сам пристроил в морг на практику, рассказала вам про фотографии. Ох, как знал, что мне это аукнется. Хорошо, я изложу вам хронологию событий. Но… – Ляхтер понизил голос, – сугубо конфиденциально.

– Я вас внимательно слушаю… – Токарев убрал наручники в карман пиджака.

– Недавно в женскую тюрьму был назначен новый начальник – родственник губернатора. Он только вступил в должность и еще не успел освоиться, а тут такое… Меня недвусмысленно попросили прикрыть, так сказать, это дело. Заверили, что был несчастный случай. Следственные органы подтвердили, а родственники торопили с погребением. Что оставалось делать?

– Ничего себе несчастный случай! – воскликнул следователь. – Это как надо извратиться, чтобы тебе башку нечаянно снесло?

– Поверьте, и такое бывает. За двадцать лет в этой профессии на что только не насмотрелся. Многосерийный ужастик можно снять.

– Значит, вы для страховки сделали фото? – напомнил следователь.

– Да, я сделал фотографии.

– Покажете?

– Мне бы не хотелось проблем… – замялся директор и покосился на телефон, который сжимал в руке.

– Раз вы такой грамотный, то наверняка читали статью двести девяносто четыре «Воспрепятствование осуществлению правосудия и производству предварительного расследования». Если не читали, то настоятельно советую. – Токарев в такт словам постукивал указательным пальцем по столешнице стола. – Все еще думаете, что у меня нет оснований для вашего ареста? Или надеетесь, что вас вытащат следователи, прикрывшие дело Власюк? Вот только повезу я вас для дачи показаний в Москву, в отдел по поимке особо опасных, потому как Власюк – первая жертва серийного убийцы.

Побледневший Ляхтер тяжело вздохнул и дрожащей рукой протянул телефон Токареву. Следователь пролистал снимки и съежился от увиденного. На фотографиях был запечатлен расчлененный женский труп.

– А это что? Тату? – Токарев показал на снимок, на котором было отчетливо видно плечо жертвы с изображением сердца, пронзенного стрелой, ниже еле виднелась надпись: «Анфиса».

Ляхтер кивнул.

– Мне сказали, что она была лесбиянкой.

Токарев переслал фотографии Свиридову и вернул телефон.

Через полчаса он вышел из здания и сел в служебную машину. Набрал офисный номер и услышал голос Ивана:

– Отдел профайлинга. Свиридов.

– Ваня, ты получил от меня фотографии?

– Да, чей это был телефон?

– Директора похоронного бюро. Приобщи к делу снимки трупа Власюк и покажи полковнику. Слушай, мне нужна помощь. Найди мне Анфису в «ИК-1», это тюрьма, в которой работала Власюк. Думаю, она должна быть среди заключенных.

– Хорошо. – В трубке послышался быстрый стук клавиш.

Зажав телефон между щекой и плечом, Токарев завел машину и вывернул со стоянки.

– В списках две Анфисы.

– Высылай на мобильный.

Просигналила поступившая СМС. На светофоре зажегся красный свет, Токарев затормозил и начал изучать данные на двух заключенных. Одна из них была замужем и имела ребенка. Ее он отмел без раздумий. Вторая не замужем, отсидела два года за кражу десяти коробок сливочного масла и месяц назад вышла по УДО. Для допроса свидетельницы было уже поздно, поэтому Токарев решил узнать адрес ближайшей приличной гостиницы у местных коллег и переночевать во Владимире.

Красный сигнал светофора моргнул и передал эстафету желтому. Токарев выжал сцепление, поставил ногу на педаль газа. В этот момент машину с двух сторон блокировали два черных внедорожника. Хлесткий приглушенный удар, и пассажирское окно рассыпалось на мелкие фрагменты. На переднее сиденье упал зеленый металлический цилиндр. За несколько секунд салон машины заполнился белым густым дымом. Токарев пытался прикрыть лицо пиджаком, но безуспешно. Дым разъедал глаза и блокировал дыхание.

– В следующий раз получишь пулю в лобешник! – забасил незнакомый голос. – Свали из города так же быстро, как нарисовался!

Шины внедорожников завизжали, поднимая облако пыли, джипы сорвались с места и быстро проскочили перекресток. Токарев с покрасневшим лицом вывалился из салона автомобиля на асфальт и хватал ртом воздух. Когда дым рассеялся, он увидел надпись на цилиндре: «Шашка дымовая «Заслон». С минуту таращился на знакомый предмет, затем потянулся к мобильнику и набрал номер шефа.

†††

Хотя в министерских кабинетах было прохладно, Кира спустилась в колонный вестибюль взмокшая, с пунцовым лицом. Тесты, опросы и бег из кабинета в кабинет вымотали до предела. Чиновники, особо не церемонясь, несколько часов штудировали детали ее биографии и профессиональные навыки, словно рассматривали бациллу под микроскопом. Такому прессингу она не подвергалась, даже когда ее кандидатуру рассматривали в отдел профайлинга.

На стоянке она открыла сумочку и вынула ключи от арендованной машины. Впереди мелькнула знакомая фигура. Кира замерла, не веря своим глазам.

– Глеб? Это ты?

Из темноты на свет фонарей вышел брюнет среднего роста – ее бывший напарник – и с улыбкой двинулся ей навстречу.

– Вот это сюрприз! – воскликнул он. – Не ожидал тебя здесь увидеть.

– Да уж, сюрприз. А ты что тут делаешь?

Он подошел близко, глаза жадно ощупывали ее лицо и фигуру.

– Меня перебросили в новую группу, был здесь по делам, – уклончиво ответил Глеб и с нежностью добавил: – Привет.

– Привет. Можешь не шифроваться, я знаю, что ты работаешь в Интерполе.

Ее осведомленность он истолковал превратно:

– О, следишь за моей карьерой? Приятно, не скрою. – Он посмотрел на часы и спросил: – Я планировал поужинать. Не хочешь ко мне присоединиться?

– С удовольствием, – улыбнулась она.

Они перешли по подземному переходу на другую сторону дороги и расположились в ближайшем кафе. Просторное светлое помещение, отделанное деревянными рейками и зеленой керамической плиткой, было наполовину заполнено посетителями. Бывшие коллеги сели за самый дальний столик и сделали заказ.

– Ты не представляешь, как я рад нашей встрече. После перевода звонил тебе на мобилу, но ты была недоступна. Думал, что ты куда-то уехала, а вчера мне сказали, что ты снова выходишь на работу в отдел профайлинга.

– Я поменяла номер, бывший доставал звонками.

– О! Неприятно навязчивое внимание? На мой взгляд, дважды в реку не войдешь. Тем более после измены.

Про ее развод знали единицы, а причину не знал даже Лимонов. Кира нашла только одно объяснение: Глеб общался с ее бывшими коллегами.

– Поэтому и развелась.

– Этот шаг я одобряю, – быстро отозвался Глеб и тут же помрачнел: – А вот связь с психом решительно не понимаю. Скажи, что это просто сплетни.

– Не могу ни опровергнуть, ни подтвердить информацию, – с улыбкой ответила она, – но, честно говоря, надеялась избежать этой темы.

– А не выйдет… – заметив официантку с подносом, он замолчал.

Пока Кира поглощала греческий салат и бефстроганов с жареным картофелем, он пошел в атаку.

– Я не верил, что ты живешь у этого психопата, но в газетах стали появляться ваши снимки… ты и Бирк… – он тяжело вздохнул, лицо исказилось в мучительной гримасе. – Как серпом по… ну, ты понимаешь…

Она замотала головой.

– Бирк – ходячая катастрофа. Он, как магнит, притягивает к себе маньяков и всякий сброд. На закон ему наплевать, он действует напролом, идет к цели любыми путями, – со страстью произнес Яковлев, тыча пальцем в плечо Киры, словно она и есть Бирк. – С огромным удовольствием надену на него наручники!

Наконец он заметил перед собой тарелку со свиной отбивной с розмарином. Кира судорожно выбирала подходящую тактику.

– А его окружение? Этот его помощничек… – Глеб отправил очередную порцию мяса в рот и тщательно прожевал. – Ты знаешь, что его родаки были найдены мертвыми, а он – единственный свидетель происшествия? На руках и пижаме были обнаружены брызги артериальной крови обоих родителей. Психологи долго не могли вынести свой вердикт, а когда японская полиция все же захотела изъять мальчика у родственников, чтобы определить его в учреждение для особо опасных детей, тот таинственным образом исчез.

– Ты про Сото? – уточнила Кира и отодвинула от себя пустые тарелки.

– Да не так его зовут. Я пробил его отпечатки по базе Интерпола: Акира Ито – единственный наследник табачной империи Ито.

– Откуда у тебя его отпечатки? – Кира не скрывала своего удивления.

– Снял с бутылки воды, которую тот выбросил в офисе.

– Находчиво, – усмехнулась майор, подмечая в очередной раз прыткость бывшего напарника.

– В отличие от тебя, я не околдован шармом Бирка. Насквозь вижу его гнилую душонку.

Кира метнула в бывшего напарника осуждающий взгляд.

– Глеб, ты, как заблудший клещ, вцепился в старую раненую собаку и сосешь отравленную горьким опытом кровь. На кой черт тебе сдался Бирк? – Она усмехнулась. – Преступников не хватает? Я могу подкинуть тебе с десяток. Какие у вас против него улики?

Яковлев отвел взгляд.

– Никаких. Иначе вы бы уже следовали за ним по пятам, как гончие.

Бывший напарник покончил с отбивной и, вооружившись зубочисткой, с усердием стал ковыряться в зубах.

– Ты, конечно, делай, что задумал, мне до лампочки. Просто жалко твое потраченное время. Кто Бирк на самом деле, меня совершенно не волнует, главное, он ловит маньяков и делает это лучше всех. То, что у него проблемы с психикой, ни для кого не секрет, даже там об этом знают, – Кира показала на здание министерства. – Пойдешь против Бирка, набьешь шишек, и братец тебе на этот раз не поможет. Лучше займись реальными делами. Очищай страну от скверны.

Официантка принесла чай и десерт. Несколько минут за столом стояла напряженная тишина. Глеб ехидно улыбался и не сводил взгляда с бывшей напарницы, пока та доедала ягодный мусс.

– Время покажет… – философски изрек он.

– А по поводу сплетен мне даже как-то обидно стало. Ладно другие, но ты ведь был моим напарником. Я растолковала тебе, как к нему отношусь.

– А на следующий день осталась у него ночевать, – с издевкой произнес Глеб и прожег ее колючим взглядом.

– Из чего ты сразу сделал вывод, что у нас роман? – усмехнулась Кира и жестом попросила официантку принести счет.

Через минуту девушка положила счет перед Глебом, тот рассчитался и посмотрел на часы:

– Мне пора. Звони.

– Если бы Бирк был последним мужчиной на земле, я никогда…

– Приходи на гонки, – прервал ее Глеб, сунул мобильник в карман и поднялся. – Тебе понравится.

Он чмокнул ее в щеку, попрощался и с довольным видом вышел из кафе. Кира смотрела ему вслед и от мысли, что нарушила пункт договора о конфиденциальности, чувствовала себя, как на раскаленной сковородке.

†††

Токарев сидел на переднем пассажирском сиденье полицейской машины и подписывал протокол. Глаза еще слезились от дыма, в горле першило, немного кружилась голова. На месте водителя развалился немногословный майор Мельников, которого больше интересовали не показания столичного следователя, а время его отъезда из города. Ставя подпись под протоколом, Токарев понимал, что инцидент на перекрестке никто расследовать не будет. Коллеги знали организатора запугивания московского следователя. Токарев это понял, как только увидел реакцию майора на описание автомобилей. Мельников, явно кем-то проинструктированный, намекнул, что за делом Власюк стоят люди, имеющие в городе власть. Они не дадут столичному следователю развернуться, а сделают все, чтобы по-быстрому сплавить его из города.

Выслушав коллегу, Токарев сказал, что в столице выдерживал и не такое давление. Мельников смерил его пронзительным взглядом, а потом с минуту с кем-то переписывался.

– Будь другом, подкинь меня до свидетельницы, – он продиктовал майору адрес.

– Мое начальство позвонило вашему, мне приказано доставить вас на вокзал. За руль вам нельзя. За служебную тачку не переживайте, я сам все со страховщиками улажу.

– Выходит, греби ушами в камыши? – Александр пригладил торчащие ежиком волосы и усмехнулся.

Просиявший в ответ Мельников спрятал протокол в барсетку.

– Выходит, так.

Токарев бросил прощальный взгляд на истерзанную следами покрышек обочину и пристегнул ремень безопасности. Лимонов в последнем разговоре дал понять, чтобы он действовал по обстановке и не перегибал с инициативой. При таком раскладе рассчитывать на дальнейшую помощь в расследовании было бессмысленно.

Через полчаса полицейская машина с включенными проблесковыми маячками доставила его до площади перед железнодорожным вокзалом.

– Провез с ветерком, в целости и сохранности, – Мельников скривился в ухмылке, оголяя зубы заядлого курильщика.

Токарев пожал ему руку и попрощался. Выходя из машины, заметил, что коллега пристально наблюдает и не собирается уезжать. В здании вокзала майор замаячил за спиной столичного следователя. Токарев обернулся и спросил:

– Ты что, со мной до вагона пойдешь?

– Ага, начальство сказало посадить в поезд и убедиться, что уехал.

– А ты всегда делаешь, как начальство велит?

– За начальством, как за стеной, – в голосе Мельникова слышались раболепные нотки.

«Мышь дистанционная», – мысленно ругнулся Токарев, поскреб в задумчивости подбородок, но спорить не стал.

Следователь видел, что майор настроен решительно: напряжен, челюсть ходуном ходит, взгляд с хитрецой, словно знает все уловки, на которые способен коллега. Александр испытывать судьбу не стал, хотя руки чесались, а в голове плясали чертики от возникающих шальных идей. Он покорно вошел в вагон и разместился у окна.

Мельников дождался, пока поезд скроется из виду, и только тогда медленно побрел к машине.

Поезд, набирая ход, выехал за черту города. Токарев подошел к схеме маршрута и отметил, что Лакинск, в котором проживала подруга Власюк, был по пути следования. План созрел в считанные секунды: он сойдет в Лакинске и, несмотря на позднее время, найдет и допросит Анфису. Но его ждало разочарование: на станции состав немного сбавил ход, но останавливаться не собирался.

– Ах ты, конь педальный! – взревел он и дернул стоп-кран.

Когда поезд с металлическим визгом и скрежетом остановился в километре от станции, он спрыгнул с подножки и рысцой пробежал через железнодорожные пути. Выскочил на улицу Вокзальную, а оттуда поспешил на трассу М-7.

Поймав такси, он поехал по адресу свидетельницы. Анфиса жила в четырехквартирном двухэтажном бараке. Часы показывали полночь, ломиться в квартиру в такое позднее время было рискованно. Хотелось оставить свой приезд в тайне от владимирских коллег. Токарев представил, как ему придется через дверь кричать на весь подъезд: «Откройте, я из полиции, у меня есть к вам вопросы!», поморщился и решил осмотреться.

Судя по нумерации, квартира Анфисы располагалась на первом этаже. В кухне горел свет. Он залез на скамейку у подъезда и заглянул в окно. За кухонным столом, спиной к нему, в ночной сорочке сидела молодая женщина. Не отрываясь от телевизора, она поглощала чипсы. Он вскочил на цокольный выступ, осторожно постучал в окно и приставил к стеклу удостоверение. Женщина обернулась и в недоумении уставилась на незваного гостя.

Жестом следователь показал, чтобы она открыла ему дверь, спрыгнул с выступа и вошел в подъезд. Запах разлитого пива и мочи ударил в нос. Тусклая лампочка еле освещала площадку на втором этаже. Дверь приоткрылась.

– Анфиса?

– Вы кто?

– Александр Токарев, следователь из Москвы. Извините за поздний визит, мне нужно задать вам несколько вопросов.

– Из Москвы? Какие еще вопросы? Я свое отсидела.

– Я расследую смерть Антонины Власюк.

Услышав имя, Анфиса решительно раскрыла дверь и впустила следователя в квартиру.

– В Москве расследуют смерть Тоси?

Токарев кивнул.

– Проходите на кухню, – женщина запахнула на груди цветастый платок.

При ярком свете он придирчиво разглядел свидетельницу. Почти с него ростом, узкие плечи, плоская грудь, непослушные волосы до плеч свисали скомканными прядями. Посиневшие от страха губы сомкнулись в одну сплошную линию. Она сильно морщила лоб и выкатывала глаза, словно рыба-телескоп.

– Чаю будете?

– Да, если не трудно.

Токарев подметил, как сильно трясутся у нее руки. Когда она поставила чайник на плиту и села за стол, он спросил:

– Вы не были на похоронах Антонины?

Она помотала головой.

– Почему? Вы ведь были с ней близки.

Токарев постарался произнести это как можно мягче, чтобы не настраивать против себя свидетельницу.

– Ее родственники меня на дух не переносят.

– Давно вы стали с ней… – Токарев запнулся, подбирая нужное слово, – подругами?

Анфиса встрепенулась и грубо его поправила:

– Да говорите, как есть… привыкшие… чего уж там…

– Так давно?

– Мы познакомились за год до зоны.

Чайник вскипел. Анфиса бросила по чайному пакетику в две большие кружки и залила кипятком. На столе появились сахарница и две чайные ложки. Пока она суетилась, Токарев обвел взглядом комнатку. Ремонт не делался уже лет десять, но кухня чистая, видно, что хозяйка незамысловатыми приемами пыталась придать ей уют.

От Анфисы следователь узнал, что отец Власюк с самого начала принял их связь в штыки. Анфиса работала на молокозаводе, тот подкупил охрану, и на нее состряпали дело о краже. Но пару это не разлучило. Антонина наперекор отцу навещала подругу. Тогда он попытался добраться до Анфисы в тюрьме. Поэтому Власюк устроилась надзирательницей, чтобы за ней приглядывать. Прежнее начальство шло им навстречу и в дежурства Антонины им удавалось побыть наедине. Анфиса догадывалась, что за это ее подруге приходилось на многое закрывать глаза.

– Почему Москва расследует дело Тоси?

Токарев поведал историю с коробкой, которую подкинули на выставку. Анфиса побледнела и прикрыла рот рукой.

– Какой ужас! Я слышала об этом, но не знала, что это была голова Тоси.

– Мне нужна ваша помощь. Кто может знать, как погибла Антонина? На зоне были люди, заинтересованные в ее смерти? – спросил Токарев, пока свидетельница окончательно не расклеилась.

– Не знаю…

– Подумайте, не спешите.

– Я только знаю, что после моего досрочного освобождения Тося хотела уволиться, но с этим были какие-то проблемы.

– Почему?

– Не знаю. Она была очень подавлена. Я умоляла ее со мной поделиться, но она сказала, что сама разберется. Уж такая она была, жутко не любила плакаться. Это я вечно висела на ее плече.

Закрыв лицо руками, Анфиса зашлась неистовым плачем. Не в силах на это смотреть, Токарев сочувственно похлопал ее по плечу и бросил на стол визитку.

– Крепитесь. Если что-нибудь вспомните, позвоните. Нам любая информация пригодится.