Корсан смотрел вслед убегающей от него женщины и внутри чувствовал какое – то странное, новое для себя щемящее чувство… Это была даже не боль, не ревность, не обида, не злость… Что – то совсем другое, ранее ему неизвестное… Ощущение, что из нутра вытягивают струны, что там, глубоко, в груди, где, казалось, давно уже ничего нет, а то, что осталось – безвозвратно окаменело, что – то с силой сжималось… Он закрыл глаза и выдохнул…
– Спокойно, Корсан, спокойно… Ты поступил правильно… – говорил сам себе, словно мантру нашептывал, – впервые в жизни, мать его, сделал хоть что – то хорошее, хоть что – то правильное… Она спасена… От всего этого говна, в котором ты плаваешь, от тебя самого, Корсан, спасена… Ты бы сломал ее… Ты бы испачкал ее природную чистоту… Ее надо было срочно вытаскивать из этого гребанного мира жестокости, порока, грязных денег и ненависти, в котором ты живешь… Который живет в тебе, несмотря на то, что ты сбежал от всех, спрятался на райском острове… Никуда эта ненависть, боль, обида и ярость не делись… Они всегда с тобой… Они всегда отравляют всё и вся вокруг тебя… Проклятый Макдиси прав… Только ведьма Балкис, эта черная эффа, в состоянии вынести и разделить ношу этого проклятого мира…Потому что такая же, как и ты… Ангелы рядом с тобой не живут…
В папке, которую он ей дал, правда на ее муженька, а также чек одного из крупнейших американских банков на десять миллионов долларов… Это его благодарность ей… За лечение его поганой, давно проданной дьяволу души… За то, что дала почувствовать себя чуточку лучше, чем он есть на самом деле…
Теперь малышке больше не нужно будет думать о жалких копейках… Она будет богата… Красива… Одинока… Желанна… Хара (араб. – дерьмо), – на мыслях о последнем он с силой сжал руль руками, так, что побелели костяшки… – А что ты хотел, Корсан? Она так прекрасна, что мужики будут стаями за ней увиваться…И уж, разумеется, среди них найдется тот, кто достойнее, кто лучше, кто окажется хорошим и благородным… а ты… Ты будешь вспоминать о ней, вколачиваясь в очередную блондинку, которую привезет тебе Абу Самак… Жалкую копию, дешевую или не очень, но подделку… Все снова вернется на свои места… Кроме того, что у тебя сейчас вырвали из груди…
Вышел из машины, чтобы паршивое состояние, которое, конечно же, неминуемо накроет сейчас его, стоит только пару раз вдохнуть это влажное пекло, хоть немного умерило его внутреннюю агонию… Вытащил пачку сигарет, о которых давно забыл… Закурил и сплюнул себе под ноги. Гадко… Мерзко… Пусто… Больно… Нужно нажраться… Убиться… Устроить оргию…
Думал об этом обо всем, а сам так и не решался сдвинуться с места… Не мог уехать… Все смотрел на шикарное футуристичное здание международного терминала, слушал, как рассекают воздух бешеные двигатели самолетов при взлете и… подыхал… Подыхал от мысли, что еще чуть – чуть и расстояние разделит их навсегда…
Когда его боковой взгляд поймал темную одинокую женскую тень в абайе, потерянно выходящую из дверей зала вылета, он не поверил… Вгляделся… Она все ближе и ближе… И он уже видел ее лицо… Испуганное, потерянное, отчаянно ищущее глазами… Его?
Легкие сперло, сердце забилось с такой силой, что готово было выпрыгнуть наружу. Он автоматически подался вперед, навстречу к ней… Она увидела его и тоже ускорила шаг, перешла почти на бег…
Они остановились почти в полутора метрах друг от друга… Смотрят неотрывно… Дышат тяжело…
– Что же ты творишь, Златовласка? – хрипло выдыхает он и тут же бросается к ней, сковывает в свои железные объятия, судорожно покрывает ее лицо горячими поцелуями…
– Зачем ты вернулась, глупая? – шепчет, зарываясь в ее волосы, – Почему не улетела от меня, пока я давал тебе шанс?
– Не знаю… – всхлипывает, порывисто прижимаясь к нему… – мой разум… Он говорит бежать от тебя… Мой мозг понимает, что это единственное правильное решение, но…
– Твое тело влечет ко мне, да? – говорит он пленительно соблазнительно, хрипло, порочно… Так, что между ног у нее сразу увлажняется.
Но она на удивление тут же немного отстраняется от него, словно берет себя в руки…
– Нет же, Нур… – смотрит на него, – если бы речь шла только о теле, только о похоти, я бы уже давно убежала… Меня заставило вернуться то, что я увидела в твоих глазах… там… Там иногда бывает столько боли… Столько страдания, невысказанного одиночества… Этот взгляд…
Он отрывается от нее, властно держит за шею одной рукой, другой трогает лицо…
– Жалеешь меня? – в его голосе теперь ершистость… Он снова закрывается, снова отдаляется…
Валерия накрывает его руки своими, не отрывая глаз от его черного омута.
– Я не могу без тебя, понимаешь? И чувствую себя ужасно поэтому… Я гнусная, подлая предательница… Вот я кто… – говорит и глаза ее тут же наполняются слезами, удивительно красиво сверкая, он невольно любуется этой картиной, но тут же одергивает себя, потому что то, что она сейчас говорит, мать его, важнее всего на свете… – я похотливая изменщица, позабывшая своего мужа… И я знаю… Знаю, что твой образ жизни, он… я никогда его не приму… Но… когда я зашла в этот огромный аэропорт с кучей снующего народу, поняла, что я так одинока без тебя… – теперь на глазах слезы не просто проступили, они стекали двумя тонкими серебристыми ручейками по ее алебастровым щекам и ему хотелось их слизывать… – поняла, что… я словно уплываю от тебя против течения… Что это не приведет ни к чему, кроме моей гибели… А эта штука… – она тронула подаренное им накануне ожерелье на шее, – этот твой ошейник словно держит меня на привязи… Как только я зашла в зал, он словно начал меня сжимать… Словно… кожа под ним начала гореть… Скажи мне что – нибудь, Корсан… Скажи то, что навсегда заставит меня позабыть о тебе… Что позволит развернуться и уйти, не оглядываясь…
Он со всей силы снова прижимает ее к себе, совершенно не обращая внимание на людей вокруг… Они наверняка смотрят… Потому что для консервативной мусульманской страны женщина в абайе в такой ситуации и в такой роли – явление экстраординарное и даже постыдное… Но ему плевать. На все в мире плевать кроме нее…
– Златовласка… Златовласка… Ты даже не представляешь, сколько всего я могу тебе сказать о себе, что навсегда отобьет у тебя желание даже смотреть в мою сторону… Я конченый, не достойный даже твоего взгляда человек… Но все, что я сейчас тебе скажу, это то, как сильно я люблю тебя… Я так люблю тебя, Валерия… – шепчет самозабвенно ей на ухо, – Никого никогда не любил… Никому никогда это не говорил… Только тебя… Только ты, любовь моя… Только ты в моем сердце… Навсегда… Мактуб (араб. – предначертано).
А дальше творится сумасшествие… У нее столько вопросов к нему, они горят на ее губах, но она опять теряет себя в его объятиях… Они только и успевают, что сесть в машину и отъехать немного в сторону, в тень раскинувших кроны больших деревьев – именно зеленая растительность в условиях жестокой пустыни и есть главное чудо Дубая… Тут же набрасываются друг на друга, пожирая свои стоны и дыхание. Она сама не понимает, как инициативно, с диким нетерпением расстегивает его ширинку и склоняется к нему, погружая торчащий колом член в жаждущий рот. Он громко стонет, порывисто, со свистом дыша, нетерпеливо хватает ее за волосы, направляет, запрокидывает голову от неземного кайфа… а потом поднимает ее лицо своими руками и впивается в ее влажные губы, тут же хватая за бедра и буквально одним движением насаживая ее на себя… Нетерпеливо разрывает на груди абайю, чтобы предоставить доступ своим губам и рукам к ее зовущему телу, к острым розовым соскам и дрожащей при каждом его резком толчке груди. Она не на земле, давно где – то там, в небе, и на задворках сознания только его «я тебя люблю», которое он повторяет остервенело с каждым движением, с каждым вздохом, с каждым толчком… Словно наверстывает упущенное, словно его искренние признания – вовсе не слова, а дыхание, без которого умрешь…
Когда, наконец, оргазм накрывает их своей дикой, сокрушительной лавиной, они, наконец, восстанавливают самообладание, поправляют одежду, есть силы думать о чем – то еще… Попытаться дать хоть какое – то объяснение всему произошедшему…
Оба тяжело дышат, смотрят перед собой…
– Думаю, ты хочешь получить ответы на свои вопросы, Валерия… – начал он, – и с моей стороны будет нечестно дальше от тебя скрывать вещи, которые так или иначе могут отразиться на твоей жизни, потому что ты со мной…
Его «ты со мной» ударило по ней молнией из смеси самых разных чувств, в природе которых пока не было возможности и времени разобраться…
– Я хочу узнать тебя, Нур, – поворачивается к нему и протягивает руку к его щетинистому лицу… – не потому, что это может как – то сказаться на моей жизни… Понимаешь, чтобы любить тебя… – она говорит это и сглатывает, видя, какой яркий свет зажегся в его глазах при упоминании этого слова, – я должна знать не грозного жестокого Корсана, и не прекрасного страстного любовника Нура… Я должна знать тебя всего… Да, я боюсь этого знания, не скрою… Но… страхом делу не поможешь… Пожалуйста, давай попробуем начать это знакомство сначала… Словно не было всего того, что нас свело… Знаю, что это невозможно… Что прошлое все равно нас накроет… Но… Хотя бы на сейчас, хотя бы на сегодня… Я хочу почувствовать рядом с собой тебя настоящего, каким бы ни был тот самый настоящий Корсан – Нур…
Он молчит, глубоко выдыхая… Кажется, ему тяжело принять ее слова, и в то же время, он понимает, что это неизбежно… Теперь неизбежно…
– Здравствуй… Меня зовут Валерия Пэттинсон, в девичестве Крылова… Мне двадцать пять лет… Я эколог… Я живу в США, хоть родом из России, – побуждая его, начинает она, немного стеснительно…
Он печально усмехается…
– Здравствуй, Валерия… А я его высочество, Нуреддин ибн Шериф Макдиси. Старший сын правителя Объединенных Арабских Эмиратов. Мне тридцать пять лет…, И я пират, хоть формально являюсь принцем этого влажного жаркого и бессмысленного города – фальшивки Дубая…
Они снова в его шикарном доме, который она покидала только пару часов назад, думая, что назад дороги нет… Теперь Валерия точно знает – это настоящий дворец… а он – настоящий принц… В голове не укладывается… Нур занес ее в дом, взяв на руки, крепко прижав к себе, словно она снова может сбежать, а он не даст… Правда, у его действий был более прагматичный смысл – ее абайя оказалась изорванной им почти в клочья, оголяя белое тело его теперь уже добровольной пленницы… Девушка не заметила, как Корсан по ходу движения стрельнул убийственным взглядом по начальнику своей охраны, который допустил все то, что допустил… Приход Омара в его дом, бегство Валерии… Если бы не желание Макдиси показать сыну «шоу», он мог бы упустить свою женщину… Все могло вообще пойти иначе… Ему уже успели доложить, что нейтрализовать секьюрити удалось путем добавления огромной дозы снотворного в их ужин… Теперь оставалось вычислить, кто был кротом, кто осмелился так дерзко действовать за спиной у него… Мужчина мрачно усмехнулся, понимая, что хорошо бы Златовласке не знать, что постигнет тех, кто виновен в таком непростительном косяке… Но он разберется с ними завтра, а сегодня… Сегодня все мысли только о ней… Сам он весь только в ней…
Минуя каскад шикарных залов, пронес свою ценную ношу в огромного размера хаммам с потрясающим бассейном – джакузи по центру… Небольшим, уютным и очень манящим. Валерия восхищенно озиралась по сторонам, в очередной раз поражаясь помпезной роскоши этого дворца… Он так сильно дисгармонировал с тем, что, как она думала, любил Нур… тем стилем, в котором он жил на своем острове… Правда, этого Нура, принца богатейшей страны мира, она ведь не знала…
Сам снял с нее ошметки одежды, не переставая целовать, снова поднял на руки и опустился вместе с ней в зовущую теплоту бурлящей ароматной воды. Сказочное ощущение…Нереальное…
Его руки успокаивали и массировали, расслабляли и возбуждали… И эти губы… Они снова были везде…
– Я открою тебе все свои тайны, Златовласка… Только до этого хочу снова ощутить себя в тебе… Извини… Рядом с тобой я становлюсь ненасытным…
Он входит в нее, так и оставшись в обволакивающем блаженстве теплой ласкающей воды, немного приподняв над собой и дав ее ногам обвить его торс. На этот раз более медленно, нежно. В его действиях не было грубости и ненасытности… Теперь они просто наслаждаются друг другом, нарушая мирное и успокаивающее поплёскивание ароматной жидкости своими стонами и прерывистым дыханием.
– Люблю тебя… – шепчет ей, входя не спеша и не отрывая от нее своих глаз… – Ты самое прекрасное, чистое, доброе создание, которое мне довелось видеть в своей жизни, Валерия… И… я готов умереть за твою улыбку… Я люблю тебя… Я… люблю… тебя…
– Ты был готов отпустить меня… – полушепотом, даже как – то обиженно отвечает она, наслаждаясь его движениями, запрокидывая голову, давая спутавшейся от их страсти копне платиновых волос танцевать на водной глади.
– Именно потому, что люблю… Я готов на всё, что даст тебе счастье и безопасность, Златовласка… Запомни это… На всё… Запомни…
Спустя час они лежали в комнате отдыха, окруженные свечами и мягкими подушками. Над головой был огромного размера купол из стекла, позволяющий любоваться удивительно красивым звездным небом… До этого она видела такое небо только там, в горах Сокотры… Казалось, протяни руку – сорвешь звезду… а здесь… Здесь все так давило роскошью, что было непонятно, они все еще на Земле или уже на какой – то золотой блестящей звезде…
Он обнимал ее, прижав к своей груди и тихо говорил, открывая свою душу…
– Я не полноценный сын Макдиси. Всего лишь бастард… Ублюдок, рожденный вне брака от сокотрийской служанки жены его старшего брата… Шериф оказался на острове вместе с тогдашним наследником эмиратского престола Удеем Макдиси тридцать шесть лет назад… В составе военизированного отряда, направленного на остров ради устрашения тогдашнего йеменского правительства… Наверное, тот раз был первым, когда жители Сокотры увидели танки, технику… Задачи с кем – то воевать не стояло… Солдат ввели лишь в показательных для йеменских властей целях, это было очевидно всем изначально… Жители Сокотры всегда вели себя обособленно и независимо от Йемена, хоть формально в него и входят, поэтому приняли эмиратчиков с распростертыми объятиями, благо, что те пришли на остров как раз как гаранты автономии Сокотры от Саны (прим. Столицы Йемена). Удей Макдиси был молодым амбициозным тридцатилетним принцем. На тот момент у него уже были две жены. На Сокотре он встретил третью – дочь местного вождя племени, старейшины из самого древнего и знатного рода Сокотры, восходящего своими корнями к первым жителям острова… Не знаю, был ли их брак заключен по любви или же попросту стал политически выгодной партией, но так или иначе, он обозначил негласный нерушимый союз между Сокотрой и Эмиратами… Йеменским властям, и без того на тот момент находящимся в непростой политико – экономической ситуации, пришлось попросту смириться с новым статусом – кво и негласным контролем Эмиратов над стратегически важным с точки зрения морских транспортных путей островом… Это часть официальной, известной всем истории… А теперь начинается моя история… Гораздо менее привлекательная… – Нур нервно сглотнул, было видно, что слова давались ему тяжело, – как я уже сказал, Удей Макдиси прибыл на остров не один, а вместе с младшим братом Шерифом… Тот, видимо, времени зря не терял… Пока старший из Макдиси заключал политически выгодные семейные сделки, младший изнасиловал служанку сокотрийской невесты Удея… История умалчивает, сколько продолжалось это насилие… Не исключаю, что весь период нахождения братьев на острове… Через девять месяцев родился я… Мать при родах умерла… Беременная одинокая женщина, еще и служанка – гарантированный изгой в патриархальной, архаичной среде острова… Ее изгнали из деревни… Она ушла в пещеры, рожать в гордом одиночестве… Что – то пошло не так… Я родиться смог, а вот она не выжила…
Валерия нежно и порывисто обняла Нура, зарывшись в тепло его груди…
– Мне так жаль… – тихо прошептала она.
Он понимающе кивнул и продолжил…
– Ишта, которую ты видела, была местной знахаркой… Она тоже жила на отшибе, вне деревни, недалеко от пещер… Люди боялись ее знаний и способностей, сторонились, когда все было хорошо, но стоило случиться беде, непременно шли к ней… Медицины тогда на острове не было развито никакой… Насколько я знаю, она пыталась как – то помочь матери разродиться, но плод оказался слишком большим… Ишта меня и забрала… Выходила… А когда Макдиси узнали о моем появлении, не смогла меня оставить, добровольно вызвалась стать моей нянькой… Правящую семью Эмиратов это более, чем устраивало, потому что никто любовью, заботой и теплотой окружать меня не спешил… А так при мне всегда был преданный, любящий человек… Удобно…
– А как же отец? – тихо спросила она… – я не совсем поняла… Как так получилось, что правителем страны стал Шериф, если, как ты говоришь, наследником престола был его брат Удей…
Корсан лишь усмехнулся…
– Ты плохо знаешь Шерифа Макдиси, Златовласка… И слава Аллаху… Никто никогда не знает, что на уме у этого дьявола… Удей Макдиси погиб при странных обстоятельствах аккурат в то самое время, когда их отец, правитель Эмиратов, занемог и отошел от управления страной… Официальная причина гибели наследника – авиакатастрофа над Индийским океаном, но как дело обстояло в реальности, никто никогда не узнает… На следующий день после гибели старшего сына умер, и отец… Шериф Макдиси оказался самым очевидным, достойным и удачным кандидатом на престол… Дети Удея были слишком малы для этого, по правилам наследования престола это право переходит к следующему по возрасту сыну прошлого правителя…
Заняв заветное место, он позаботился и о том, чтобы минимизировать возможности врагов наносить удары по его слабым местам… а одним из таких слабых мест, так сказать, компроматом, черным пятном на его биографии был я… бастард от сокотрийской служанки…
– Почему ты не думаешь о том, что, возможно, он нашел тебя потому, что ты его сын, что он тебя любит? – спросила искренне Валерия.
Корсан отрицательно покачал головой…
– Нет, Златовласка, это не любовь… Это желание контролировать все и вся… Я был его проклятием, нежелательной историей его биографии… Только лишь всего… Но самое парадоксальное – я оказался не просто бастардом, я оказался его старшим сыном… При желании враги могли бы с легкостью разыграть эту карту… Да что там враги… Он понимал, что рано или поздно я и сам вырасту – и начну вести свою партию в большой игре… Знаешь, каждый человек ведь судит по себе… Когда ты сам готов на любое ради власти можно подозревать и опасаться кого – угодно в чем – угодно… Поэтому он придумал грандиозный план – он дал мне блестящее образование, он не обделил меня деньгами, но он отрезал мне любые пути к настоящей большой политике… Он сделал меня главным над своим теневым бизнесом, поставил у руля преступной империи, которая живет и подпитывает семью, что называется из – под полы… Я стал преступником и пиратом, пусть с властью, пусть с богатством, пусть и с дворцом в Эмиратах, но отрезанным от любой формы претензий и устремлений на законной политической арене… Как человек, ассоциирующийся у всего мира с абсолютным злом, может стать хоть кем – то в прекрасной стране Эмиратах? Никак… Грамотно, не находишь?
– Но ведь ты свободно сюда приезжаешь… Свободно ходишь по улицам… Тут твой дворец… Значит, тебя никто не знает… Твоя лицо ведь правда никому не известно… Значит, не все так, как ты это видишь…
Он снова усмехнулся. Обреченно, знающе…
О проекте
О подписке