– Люблю… –  улыбается естественно, непринужденно. Наверное, это хорошо, что она не видит моего лица. Ей так легче. А мне… Мне тоже. Я не готов признаться пока ни ей, ни всему миру, ни даже себе, что больше всего сейчас хочу не невесте своей отвечать, которая звонит за последние тридцать минут уже третий раз, а смотреть на эту красавицу, слушать ее… Зависать на ней…

– А что рисуешь?

– Ну, по – разному. Я самоучка. Мой потолок пока –  студия ИЗО в нашей школе. Так что в основном руководствуюсь чувствами и эмоциями. Ну и как рука ляжет. Люблю рисовать лица… Глаза… Мне кажется, глаза многое говорят о человеке. Хотя зачем я это рассказываю… Звучит очень банально, все так говорят, наверное…

– Любимый художник?

– Ван Гог…

– Почему именно Ван Гог? Разве это тоже не банально?

– Нет, не банально… Я люблю Ван Гога не за «подсолнухи», как другие… И даже не за отрезанное ухо… Непризнанный гений, пугавший современников своим новаторством, резкостью и несдержанностью… Ему удалось продать всего несколько картин при жизни. Людям понадобилось не одно десятилетие, чтобы понять и осознать величие гения его несдержанных, подчас даже резких полотен. Смотрели «Сны Акиры Куросавы» Мартина Скорсезе? «Пейзаж, похожий на картину, не годится для картины… Когда я вижу красоту природы, я просто растворяюсь в ней. А потом, будто во сне, картина получается сама собой. Но ее так трудно удержать внутри. И тогда я разгоняюсь, как паровоз. Я работаю, как раб». Удивительный человек… Бессмертное творчество…

Я одновременно удивляюсь и усмехаюсь про себя. Какой забавный у нее английский –  с ошибками, но такой беглый, а главное –  она легко и непринужденно передает мысли, далеко не глупые мысли, такие не заучишь шаблонно, чтобы произвести шапочное впечатление. Это многого стоит…

– А Вы? – спрашивает она инициативно, –  любите рисовать?

Самое забавное в моей ситуации, что ведь я правда, люблю… Дело в том, что моя мать –  крутой архитектор, которая в буквальном смысле слова посвятила свою жизнь тому, чтобы я пошел по ее стопам, выбрал «благородную» профессию, как она любила говорить, косвенно намекая, что дело отца –  всемирно известного бойца, пусть и принесшее ему славу и богатство, это далеко не тот путь, который стоит выбирать мальчику, родившемуся, как говорят в США, с серебряной ложкой во рту (прим. to be born with a silver spoon in one’s mouth – родиться в богатстве и достатке). Так вот, в моей ситуации смешно то, что я тоже архитектор. По крайней мере, отучился на архитектурном, вот только никакой тяги работать по специальности у меня никогда не было… Зато была тяга к боям… Извечная драма нашей семьи и постоянный повод для моей матери переживать и закатывать сцены отцу…

– Люблю…  – выдаю я, –  и неплохо, кстати, умею это делать.

Не знаю, зачем я это добавил, точно не для того, чтобы хвастануть. Наверное, чтобы ее заинтересовать, повести разговор на эту тему дальше…

– Вы художник?

– В каком – то смысле, –  отвечаю, усмехаясь про себя, –  я архитектор. Правда, не работаю по специальности.

С лицом Бэллы происходит что – то удивительное. Оно вмиг озаряется, становится таким восторженным, искренним.

– Архитектор… Это моя мечта… Я считаю, на свете нет профессии лучше и благороднее. Созидать, облагораживать пространство вокруг себя…

– Сколько тебе лет? Все еще впереди. Научишься…

Она воодушевлена, закусывает губу, видимо, думая, говорить мне правду о возрасте или нет.

– В смысле, еще не поздно поступить в институт… Или ты уже учишься?

– Не учусь… – отвечает она, словно вмиг погрустнев, –  мне девятнадцать. Пробовала, но провалилась. Не… смогла поступить…

Я понимаю, что она врет. Не пробовала она. Не знаю, что там у нее за история, но явно не сказочная. Думаю, в вебкам, как и в эскорт, как и в проституцию не идут от хорошей жизни…

Девятнадцать… Господи, совсем еще малютка. Мне даже в мои двадцать пять кажется, что вся жизнь впереди, что весь мир вокруг меня старее и мудрее, а ей всего – то девятнадцать…

Я снова всматриваюсь в лицо Бэллы. Я теперь понимаю, почему при таком огромном количестве предложений на этом рынке она так популярна, почему в топах… Бэлла  –  как соприкосновение с произведением искусства. И дело не в том, что она пытается поразить первого встречного этой своей любовью к классике и достойными хобби. Она на физическом уровне очень искренняя. Красивая. Породистая. Штучный экземпляр, эксклюзив. Девочка, как же ты сюда попала. Как тебя угораздило.

Мы говорим несколько часов –  обо всем на свете. Она спросила, откуда я, на что я ответил в принципе правду –  я из США. Она просила рассказать, как люди там живут и искренне удивлялась, когда я говорил о недочетах жизни там, недовольстве населения высокими налогами, отсутствием доступной здоровой пищи, косностью и недалекостью обывателей и своей энергетической нелюбви к Штатам. Она думала, что за океаном все идеально, как в голливудских фильмах… Не бывает ничего идеального, девочка… Разве только ты могла бы быть, если бы не сидела сейчас по ту сторону экрана «на вебке» и не продавала время разговора с собой…

Когда я увидел, что ее глаза слипаются и сам почувствовал, что вот – вот вырублюсь от усталости после реально тяжелого дня, несмотря на зашкаливающий адреналин от разговора с ней, заставил себя, наконец, попрощаться…

– Ложись спать, Свити, –  сказал тихо, непроизвольно протягивая руку к экрану. Хотелось коснуться ее идеальной кожи цвета слоновой кости, даже так,  –  иди уже спать.

Этот дурацкий ее псевдоним жутко резал мне слух, мне отчаянно хотелось назвать ее настоящим именем, но я держался… Это бы дико ее испугало. А последнее, что мне сейчас хотелось, так это пугать малютку…

– Спокойной ночи… –  улыбается она открыто – и я вижу, наверное, ее единственный недостаток –  немного наклоненный внутрь передний зуб… И самое удивительное, что он отнюдь ее не портит, а напротив, придает изюминки…

– Спасибо… – добавляет она нерешительно.

– Не за что. Твое время стоит денег. Я их заплатил. Не надо благодарить…

– Я не про это… –  тихо перебивает она, –  спасибо, что… не просил… раздеться или что – то еще, что другие просят…

Я не отвечаю ничего… Просто выхожу из чата и с силой бью кулаками по столу. Сон снимает, как рукой. Сука… Что ж со мной происходит… Опять я испытываю дикую ярость, стоит мне только подумать о других ее «общениях» в чате. Еще и этот Барин гребанный заднеприводный… Надо бы разузнать завтра побольше о том, что их связывает…

Мой сон беспокойный… Она не оставляет моих мыслей даже в царстве подсознательного. Снова и снова, сквозь сбитую, как скатавшаяся комками перина, дрему, я прокручиваю в голове детали нашего разговора… Вместе с приятным послевкусием от умного, целостного общения остается еще и ощущение горечи пепла на губах. Я словно с похмельем. Бросаю взгляд на мобильный, про который забыть забыл. Десятки сообщений от Давида. Даже читать не хочу. Наверняка, опять стебётся про мои приключения в вебкаме. Ан нет, это Милена. Блин, я так и не перезвонил ей. Шесть пропущенных… А она ведь поздравить меня хотела с победой в бое. Дурак я, конечно. Конченный. Открываю ее вотсапп. Глаза цепляются за аватарку. Красивая невеста у меня, умная, правильная. Брови дугой, круглое лицо с губками – бантиками, которые так и хочется целовать, всегда идеально убранные в высокую прическу волосы… Набираю и облегченно выдыхаю, когда она поднимает после третьего гудка и в голосе нет ни намека на упрек. Умная девочка, кроткая…

– Салют! Прости, Миленка, устал пипец как, вырубился вчера… –  начинаю я разговор с беззастенчивого вранья…

Наверное, стоило бы мне тогда поставить зарубку –  с почином… Первая ложь… Потому что потом её будет много. Очень много…

***

– Ну что, герой – любовник киберпространства, оттянулся вчера? – усмехается Давид, подбегая ко мне, стоило мне только пересечь двери спортклуба, –  судя по синякам под глазами, весело и плодотворно всё прошло, да?

Я не хочу с ним сейчас об этом говорить. От слова совсем. Молчу, направляясь к раздевалке.

– Да ладно, что за молчанка, брат? Рассказывай, как она, а? Сиськи ее видел?

Он нарывается… Вот честно… Но я сдерживаю себя. Не стоит. Не сейчас. Не за неё…

– С чего ты взял, что она должна была показать мне сиськи? С чего ты вообще взял, что я с ней общался?

Давид усмехается в ответ. И эта его усмешка звучит, как хрюканье.

– Я что, дурак, по – твоему? Я ж видел, как ей сначала начал заливать в общем чате про высокое какой – то «Делон», а потом он же увел ее на несколько часов в приват… Да за это время можно было заставить ее не только сиськи показать…

– Заткнись, Давид, –  цежу я сквозь губы, –  хватит уже о ней говорить…

У самого все внутри клокочет. Я идиот. Идиот, что повелся на все это. Идиот, что записал себя под своей же детской кличкой –  родные так частенько надо мной подтрунивали, называя по приколу фамилией моего известного тезки – актера. Идиот, что столько времени торчал с ней в чате. Идиот, что думаю сейчас про нее. Идиот, что до сих пор не врезал этому самодовольному козлу, который, сука, сам сидел вчера в этом чате. Смотрел на нее…

– И как часто ты там зависаешь? – спрашиваю я зло. От того, чтобы взорваться, меня отделяет пара секунд. Один шаг. Один взмах кулака…

– Ну, бывает… Что ты смотришь волком? Вчера я у нее в чате зависал чисто по приколу, за тобой понаблюдать. Понять, под каким именем скрываешься ты из всех ее поклонничков. А так, на ней свет клином не сошелся, «на вебке» девчонок горячих тысячи. Это у тебя какой – то нездоровый интерес к этой шмаре…

Я не выдерживаю и все – таки бью ему по носу. Давид орет и быстро хватается за переносицу, чтобы остановить брызнувшую кровь. А меня все реально бесит. Разворачиваюсь и иду обратно к машине. Успеваю только завести мотор, как начинает трезвонить телефон… Снова и снова. Смотрю на дисплей – отец. Ну вот, важного разговора не избежать… Выдыхаю и отвечаю, чтобы услышать, что через полчаса он ждет меня у себя…

Глава 5

Алан

Я все – таки признался отцу, что планирую в ближайшее время перебираться в Москву. Он ожидаемо ничего не сказал, только губы поджал. Алмаз никогда сразу ничего не говорит, когда слышит какую – то новость, даже если очень недоволен, даже если тема сильно его цепляет. Мне бы его выдержку. Знаю, что все самое сложное впереди –  и расстройство по этому поводу мамы, и тяжелая разлука с родными. Жизнь, по сути, через океан… Но я решил –  сейчас это именно то, что мне нужно… И город именно тот, который примет меня энергетически. Я хочу окунуться в московский дерзкий вайб. В этот вечно не спящий, суровый, как его переменчивая погода, погрязший в пороке и жажде денег мегаполис… Тренировки во Флориде –  это уход в себя, самодисциплина, самосозерцание. Это хорошо для тех бойцов, у кого на уме только победа и религия. Сейчас таких все больше. Это модно… Во мне же есть эта несдержанная энергия, за которую меня так ругает отец. Ей нужен постоянный выхлоп, иначе я начинаю косячить. В сущности, из – за этого я и подался в бои… Боялся, что мое сидение в белой рубашечке и приталенном костюме в кабинете с окнами в пол на сотом этаже выльется во что – то нехорошее для окружающих… Так что Москва, жди… Пока так. Что будет потом –  посмотрим, но сейчас так правильно, что бы ни думал отец, да и Милена будет счастлива. Не придется ей уезжать далеко от родителей…

Не считая неприятного осадка от разговора с отцом, который ввергает в смятение именно этим своим многозначительным молчанием, день проходит хорошо и спокойно, я снова в ресурсе. Мысли о матери с отцом и нашей разлуке перетягивают внимание на себя. Ко второй половине дня я возвращаюсь в зал, интенсивно занимаюсь, рано ложусь спать, сознательно измотав себя так, чтобы не было мыслей на всякую херь… У меня – таки получается о ней не думать, и даже это двоякое чувство прострации отпускает. Есть вещи и поважнее в моей реальности…

Зато следующее утро встречает диким стояком. Таким, как у малолеток в пубертате –  болезненным, вспухшим, каменным… Мне бы сейчас телку какую – нибудь непроблемную по – быстрому, да только не хочется. Сама мысль противна. Иду в душ, пытаюсь утихомирить свою физиологию холодными струями –  не помогает. Опускаю руку на член, сжимаю его, начинаю действовать механически и… В голове вспышками Она… Нагрянула опять, как гроза… Ее улыбка, ее губы, ее глаза… Горло обдирает яростный стон – хрип, ладонь работает, как поршень, я чувствую, как накаляется кожа, а болезненное напряжение никак не отпускает, только растет внутри тела, словно готовится его вот – вот разорвать . Я извожу себя и матерюсь, но не могу кончить… Просто не могу… Впервые такое… Бью со всей дури по кафельной стене, от чего на белой плитке остается тонкая сероватая изогнутая трещина, словно змейка. Ругаюсь вслух…

Уезжаю в зал… Лучший способ скинуть напряжение –  отпахать на снарядах до изнеможения, пока с тебя не сойдет десятый пот. Это уж точно поможет. Всегда помогает. У многих спортсменов золотое правило –  никакого секса во время подготовки к бою и самих соревнований. Не зря ведь… Пусть невысвобожденная энергия будет направлена в нужное русло… Два с половиной часа в зале действительно заставляют меня конкретно подустать, вот только главная проблема не решена…

Как только я сажусь в авто, руки сами тянутся к телефону. Я захожу на эту проклятую страницу сайта вебкама и нервно сглатываю слюну, когда вижу под Ее аватаркой, что она в сети. Посреди бела дня… Почему?

Вступаю в общий чат –  недоступно. Бл…! С силой бью по рулю. Это означает, что она с кем – то в личке… Что – то там делает очередному гон…ну…

Вдох – выдох, вдох – выдох… Пытаюсь прийти в себя… Пытаюсь успокоиться, но получается с трудом. Откидываю телефон на заднее сидение и газую, направляясь прямиком в отель. Параллельно прокручиваю в голове, как мне разузнать и через кого, что у нее там с Барином. К Давиду не хочу обращаться, значит, нужно действовать через кого – то другого. Пока не понимаю, через кого.

Мне требуется сорок минут, чтобы добраться до номера, плюхнуться на кровать прямо в спортивном костюме, в котором приехал, и снова зайти в этот гребанный чат. Свити теперь на связи с уродами в общем чате. Снова улыбается и что – то мило напевает себе под нос, то и дело откидывая с лица копну своих шикарных волос, которые мне хочется намотать на кулак с самого первого раза, когда взгляд упал на нее на боях…

Не спрашиваю и не здороваюсь. Сразу кидаю на счет сумму, троекратную ее времени за часовой приват, и перехожу в личный чат.

– Привет… –  говорит она смущенно и немного ошарашенно. Словно не ожидала, что я вернусь.

– С кем общалась? – спрашиваю, едва сдерживая гнев, даже не удосуживая себя ответить на ее приветствие.

Бэлла дергается, словно я пролил кипятка на ее коленки. Я снова оставляю свою камеру выключенной, снова изучаю скрупулезно ее реакции, ее поведение. Вижу, как ее лицо меняется. Растерянности и искренности на смену приходит холод и отстраненность. Смешнее всего то, что они ей тоже дико идут. Снежная королева. Вот на кого она сейчас похожа. И у меня в голове сразу роем вьются гадкие мысли –  как бы измазать ее снег чернотой реальности… Чтобы какая – то долбанная дешевка из вебкама не заставляла меня думать о ней денно и нощно, словно о наркоте…

– Есть у меня один постоянный мембер (прим. –  на жаргоне вебкама –  клиент), –  говорит так, словно бросает мне вызов, вздергивает подбородок.

Сучка… Вот как сегодня заговорила.

– А что мне сделать, чтобы я стал твоим постоянным мембером? – спрашиваю чрезмерно резко. Так, что она снова дергается…

– Плати –  и будешь… –  в глазах глухая пустота .

– Зачем? Зачем ты этим занимаешься? – не выдерживаю, выдаю ей, не в силах больше играть по этим гребанным правилам флирта, делая вид, что все ок… Ничего не ок!

– Если хочешь читать мне нотации, прямо сейчас забирай свои деньги обратно –  есть такая функция, пока не прошла четверть времени от заплаченного –  и выходи…

Чертыхаюсь про себя… Щеки горят. Если сейчас надавлю еще сильнее на нее, то точно отпугну ее… А я… Я сейчас хочу совсем другого…

Бэлла облизывает губы непроизвольно. Она тоже нервничает, это не попытка соблазнения, это ее автоматическая реакция. А у меня опять сносит крышу. С силой сжимаю свой член, который сразу начал дымиться, стоило мне снова увидеть ее на экране.

– Раздевайся…  – говорю я хриплым голосом.

Бэлла вскидывает подбородок, смотря в темноту экрана и даже не догадываясь, кто там, по ту сторону правды… Не ожидала от меня, малютка? Почему? Думала, и дальше будем про Ван Гога? Ты ведь так четко обозначила свою позицию про то, что вопрос только в деньгах…

– Давай, Свити, сними с себя хотя бы этот бесформенный свитер… Ты ведь специально его одела, чтобы мы, как ты говоришь, мемберы, захотели на тебя посмотреть… Снимай… Покажи мне то, что показывала предыдущему своему клиенту…

Она нервно сглатывает. Колеблется.

А я чертыхаюсь уже вслух, не выдержав, и скидываю одним нажатием в телефоне в онлайн – банке ей очередную солидную сумму. На экране с имитацией монетного звона приходит оповещение о поступлении на ее счет очередного «доната». Она нервно выдыхает. Скрещивает руки, опускает их и резко задирает шерстяную вязку джемпера наверх, оголяя полную, высокую грудь, заключенную в чашки аккуратного белого лифчика…

– Бл…дь…  – вырывается у меня на русском.

И я вижу, как округляются ее глаза. Не ожидала и этого? Мой английский идеальный, я на нем вырос. Подумать, что я могу быть из России, если меня не знать, просто невозможно…

Наверное, она слышит мои стоны и хрипы… Сейчас мне плевать. Я смотрю на ее грудь и яростно надрачиваю себе…

– Покажи мне сосок… Потрогай себя… –  глаза застилает похоть и вожделение. Мне мало… Мало этого гребанного экрана…

– Нет… –  выдыхает она в слабом, сдавленном протесте.

Я рычу, продолжая мастурбировать. Когда она снова непроизвольно облизывает губы, я не выдерживаю, запрокидываю голову от мощнейшего удара оргазма по паху. Так хорошо и так чувственно, так больно и так неправильно…

Последнее чувство заполняет меня сразу, стоило только всполохам кайфа затихнуть… В этот момент я ненавижу себя… Чувствую, какой я жалкий во всех смыслах. Какой все – таки дурак. Резко отключаю телефон, гашу экран. Нет, это был первый и последний раз. Больше такого не повторится! Никаких больше вебкамов! Даю я себе клятвы, но…

Не прошло и суток, как я снова лезу в этот гребанный чат. На этот раз не зову ее в приват. Не пишу ничего. Наблюдаю за тем, что пишут другие. Пытаюсь для себя понять, какая она для них, с ними…

Это продолжается несколько дней подряд. Я живу теперь от вечера к вечеру. У меня в Праге неделя –  столько было планов и дел, а все заканчивается зависанием вечерами в интернете. На второй день я все же позвал ее в приват, но она сделала вид, что не видит приглашения. Зато охотно приняла его от какого – то урила, который минутой ранее писал ей про то, что любил в детстве смотреть за тем, как моется в ванной его бабушка…

Бэлла сознательно меня динамит и на другой день. Это раздражает. Это вызывает гнев и странное чувство неприятного, неуместного соперничества с какими – то другими мемберами, которые смогли ее заполучить на тет – а –  тет… Мне даже было бы самому смешно, услышав я со стороны вот такую вот муть. Ревновать телку из интернета к другим извращенцам, зависающим на сайте…