ПРИЗНАТЕЛЬНОСТЬ

Я хотел бы выразить благодарность за помощь в организации написания и публикации этой книги, за консультации и поддержку М. Колерову, К. Закирову, Э. Холибергу, Л. Рузекасу, профессору Н. Макфарлейну, моему брату А. Заславскому и моим близким.

Введение

Торжественная церемония открытия нового нефтяного трубопровода Баку – Тбилиси – Джейхан (БТД) состоялась 25 мая 2005 года в Баку. Хотя полноценно он начнет прокачивать нефть лишь в конце этого же года^[1], а подписание межправительственного соглашения о присоединении Казахстана к БТД состоится лишь в октябре, можно сказать, что уже на последней стадии завершения находится самый крупный проект такого рода в странах СНГ вне России со времен развала СССР. В результате этого активно «распиаренного» события огромное количество СМИ и всевозможных аналитиков во многих странах принялись рассуждать о возможных последствиях для России с точки зрения потери или удержания транзита казахстанской нефти по своей территории.

Настоящее исследование имеет своей целью попытаться объективно оценить сложившуюся ситуацию и для этой цели ставит перед собой прежде всего два вопроса.

Какие факторы (внешние и внутренние) определяют с экономической точки зрения возможность вывоза углеводородов, прежде всего нефти, из Казахстана?

Как все эти факторы соотносятся с ситуацией в России и ее вероятными действиями?

Глава первая
Мировая конъюнктура, цена на нефть и спрос в ЕС и в Азии: насколько важен Каспий

Темы, обозначенные в названии этой главы, крайне важны для понимания ситуации вокруг нефти Казахстана. Они настолько первостепенны и глобальны, что без преувеличения можно сказать, что в наше время им посвящаются десятки тысяч публикаций. Так как это очень широкие и крайне подробно рассмотренные темы, то мы остановимся лишь на базовых фактах, необходимых для нашего исследования. Главные выводы таковы: мировой спрос на углеводороды, в частности на нефть, растет везде, особенно в Китае и Азии в целом: раньше запасы Каспия были переоценены, но теперь, в результате новых серьезных изысканий, они стоят на уровне 3–4% от мировых. То есть Каспий как источник запасов нефти, если рассуждать глобально, имеет важное, но все-таки второстепенное значение. Важность его заключается в том, что регион находится в относительно удобном месте и для ЕС, и для Азии, и это пусть и малый, но реальный противовес зависимости от Международной организации стран – экспортеров нефти, то есть ОПЕК. Сегодня в Восточном полушарии, на рынки которого будет поставляться каспийская нефть, существуют два основных центра потребления жидкого топлива – Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР) и ЕС вместе со странами Центральной и Восточной Европы. Каждый из них потребляет примерно одинаковое количество нефти (1050 и 800 млн. тонн в 2003 году соответственно^[2]).

В начале этого века спрос на нефть в мире вообще и в указанных регионах в частности имел устойчивую тенденцию к росту. Особенно динамичным был и будет оставаться рост потребления в Азии.

Согласно прогнозам МЭА, к 2010 году (к этому времени открываемые каспийские месторождения могут быть выведены на максимум добычи) прирост годового потребления жидкого топлива в Европе может составить около 80 млн. тонн, в то время как в Азии – существенно более 500 млн.

С учетом снижения добычи на действующих месторождениях этих регионов нетто-прирост спроса на нефть (прирост потребления плюс компенсация снижения собственной добычи в регионе) будет более значительным, особенно в Европе^[3]. Безусловно, война в Ираке, проблемы американских нефтеперерабатывающих заводов и опасения по поводу политико-экономических рисков в Саудовской Аравии, Иране, России, Венесуэле и Нигерии сыграли свою роль, но самым важным фактором роста цены на нефть на мировых биржевых площадках стал другой фундаментальный фактор – рост глобального потребления нефти. При себестоимости добычи нефти на Каспии от 5 до 12 долларов за баррель неудивительно, что при цене примерно в 55–60 долларов (а к концу года, по оценкам экспертов, вполне возможно и увеличение цены до 70 долларов) в регионе наступает ажиотаж.

Однако цена ценой, но есть и объективная реальность энергетического потенциала Каспия. Некоторые ранние чересчур оптимистичные оценки запасов нефти Каспия, сделанные в США в начале – середине 1990-х, сравнивали этот регион с Персидским заливом. Однако исследования последних лет показывают, что пусть и значительные в региональном масштабе, каспийские ресурсы не принципиальны в мировом отношении. Более того, основные международные нефтяные компании уже пришли к твердому выводу, что Каспий содержит не более 3% от доказанных мировых запасов углеводородов^[4]. Эти данные фактически подтвердили исследования советских геологов, которые в последние десятилетия СССР видели не Каспий, а Сибирь в качестве главного ресурсного центра страны.

Несмотря на все это, Каспийский бассейн сегодня рассматривается в качестве одного из региональных центров по добыче углеводородов. Из-за плохого финансирования и неравномерного развития в последние десятилетия существует большая разница между доказанными и потенциальными запасами нефти и газа в прибрежных странах. Уже к концу прошлого века потенциал Азербайджана, Казахстана и Туркмении вместе взятых стал оцениваться более скромно даже американцами: на уровне 180 млрд. баррелей нефти (около 26 млрд. тонн) и около 600 трлн. кубических футов газа^[5] (около 16 трлн. 800 млрд. кубических метров). Россия и Иран на Западе часто оцениваются отдельно: Иран как член ОПЕК, а Россия как независимый экспортер.

С 2003 года оценки доказанных нефтяных запасов Каспийского региона (без России и Ирана) уже не изменялись в сторону увеличения и находятся на уровне 40 млрд. баррелей (около 5,8 млрд. тонн), то есть сравнимы с запасами нефти в США (22 млрд., то есть около 3,1 млрд. тонн) и в Северном море (17 млрд., то есть около 2,5 млрд. тонн)^[6].

Однако многие эксперты склонны надеяться на изменение ситуации благодаря разработке относительно недавно открытых залежей в районе месторождения Кашаган^[7] в Казахстане. Если эти надежды окажутся обоснованными, то уровень добычи нефти в регионе может составить к 2010 го-ду^[8] до 5% от мирового значения (хотя надо отметить, что это один из самых оптимистичных сценариев). Для сравнения: доказанные запасы нефти на Ближнем Востоке составляют 55% от мировых (больше 600 млрд. баррелей, то есть около 87 млрд. тонн), а по газу эта цифра равна 1600 трлн. кубических футов (около 45 трлн. кубических метров), что, опять-таки даже по мнению американцев, подтверждает, что Персидский залив останется и в следующем десятилетии главным углеводородным центром планеты.

При этом надо сказать, что, хоть и небольшие при сравнении с Ближним Востоком, запасы Каспия велики по любым другим стандартам, значительно больше, например, доказанных в Европе 50 млрд. баррелей (около 7,2 млрд. тонн) нефтяного эквивалента.

Даже если взять сценарий «осторожных оптимистов», Каспийский бассейн должен содержать потенциально где-то 100 млрд. баррелей нефти (около 14, 3 млрд. тонн) и примерно такой же эквивалент газа.

Согласно такому прогнозу, при пике добычи этих запасов примерно в 2015 году каспийские страны смогут производить до 6 млн. баррелей нефти в день (около 0,85 млн. тонн), то есть практически в 6–7 раз больше, чем они производят сейчас. Этот уровень производства будет сравним с добычей на Северном море^[9]. В Европе как раз и любят отмечать, что каспийская нефть способна заменить нефть Северного моря, когда та пойдет на убыль, с тем чтобы доля добычи в странах, не принадлежащих к ОПЕК, оставалась примерно на постоянном уровне. Кроме того, в самой России, по оценкам западных экспертов, может начаться серьезный и стабильный спад добычи после 2015 года, что также повышает роль каспийских запасов^[10].

Необходимо подчеркнуть, что во многом нефтегазовый потенциал Каспия остается еще гипотетическим, многие запасы еще предстоит подтвердить. Каждая «сухая» скважина усиливает пессимизм, так же как и каждая удача провоцирует, иногда чрезмерный, оптимизм. Эти броски из стороны в сторону делают проведение взвешенной политики крайне затруднительным, особенно в таком регионе, который в последнее десятилетие становится объектом все более пристального геополитического внимания со стороны мировых держав. Помимо того, что до сих пор отсутствует ясность в вопросах оценки общего нефтегазового потенциала, не определен также баланс между нефтью и газом, что имеет принципиально важные последствия для экономического развития отдельных стран региона и их углеводородных запасов.

Когда и сколько нефти и газа будет производиться на Каспии, в какое время можно ожидать пика добычи, ответы на эти вопросы зависят от целого ряда факторов. Для сравнения: потребовалось около 25 лет, чтобы добыча на Северном море достигла 6 млн. баррелей в день, и это в условиях низких политических рисков и финансовых инвестиций.

В Каспийском регионе ситуация хуже той, что сложилась когда-то вокруг запасов Северного моря. Здесь не хватает сервисных услуг и инфраструктуры, а также существует острый дефицит буровых установок (три главные работают здесь еще с советских времен). Однако есть одно благоприятное условие для внешних потребителей: у Казахстана, Азербайджана и Туркмении сравнительно невелика численность населения и невысок уровень потребления углеводородов, а следовательно, возможны большие поставки нефти на экспорт.

Поэтому, по мнению американских нефтяников, Каспийский регион хотя бы частично уменьшит зависимость развитых стран от поставок с Ближнего Востока^[11].

Необходимость привлечения огромных частных и международных инвестиций для разработки всего потенциала ресурсов Каспия не подлежит сомнению. По некоторым оценкам, общий объем требуемых инвестиций составляет 140–200 млрд. долларов, из которых в реальности пока была проинвестирована лишь малая часть^[12]. Безусловно, эти требования значительно выше собственных возможностей прикаспийских стран. Привлечение таких грандиозных сумм в сложный географически, полный этнических конфликтов и не защищенный от религиозного экстремизма регион, в котором правят полуавторитарные режимы с неустойчивой базой поддержки, дело нелегкое для руководителей государств Каспия.

Технологические трудности, связанные с добычей нефти на шельфе, еще сильнее усложняют и делают более дорогой разведку и развитие ресурсов в регионе. Во многих местах самые крупные запасы лежат значительно глубже, чем те, на которых привыкли работать местные нефтяники. Кроме того, на многих крупных месторождениях, таких как Тенгиз, нефть содержит много вредных и экологически опасных серных и других примесей, для которых требуются специальные перерабатывающие мощности. Себестоимость добычи нефти на Каспии в целом ниже, чем в Сибири, но выше, чем на Ближнем Востоке. Не следует забывать и то, что есть месторождения, относительно недалеко расположенные от Каспия: в Китае, Индонезии, Вьетнаме, Восточной Сибири, Саудовской Аравии, и в традиционных местах добычи – Западной Сибири, Персидском заливе, Северной Африке. Разработка их будет расширяться. Перемены в международной политике и налаживание производства добычи в Ираке, а также гипотетически возможное примирение США в сфере экспорта нефти и газа из Ирана могут иметь серьезные последствия для развития нефтегазового сектора на Каспии.

Однако в заключение можно сказать, что, какими бы ни были доказанные и разрабатываемые запасы Каспия, уже ясно, что с точки зрения геополитики и мировой энергетической безопасности они будут играть возрастающую роль. Большие инвестиции в трубопроводы уже были сделаны, а любая диверсификация приветствуется странами-потребителями. Подобная диверсификация уменьшает объективную и субъективно воспринимаемую зависимость от какого-либо географического центра или страны. Опыт показывает, что мировые цены на нефть легче поддерживаются в относительно стабильном положении только в том случае, если есть действенные факторы, создающие конкуренцию внутри и вне ОПЕК^[13].