В оформлении обложки использована иллюстрация с https://pixabay.com по лицензии CC0.

«Дата розлива указана в нижней строке, срок годности – в верхней строке кода на горлышке бутылки»

Часть первая

Липкий и слабый свет лампы, в котором тонет складской стол, мрачно лежит на суровом лице доктора химических наук, пока тот «заражает-заряжает» последнюю в плане на сегодня емкость газировки. Доктор колдует над пенным сладким напитком, добавляя в бутылку новый ингредиент. Первая партия почти готова: рядом со столом стоят три упаковки содовой радости.

Доктор закупоривает красную крышку последней «заготовки» на специальном станке для закрывания пластиковых бутылок. С характерным щелчком крышечка прижимается к горлышку.

Удовлетворенно вздохнув, ученый вирусолог откидывается на спинку старенького стула, повидавшего много белых халатов своей протертой обшивкой. К доктору подходит его кот какой-то неестественной сине-черной расцветки. До этого кошара бдительно притаился в одном из темных углов склада, пережидая процедуру приготовления. Кстати, завтра эти чудные дополненные напитки присоединятся к основной партии, чтобы, затерявшись среди других (безопасных) бутылок, распространиться по магазинам города. Причем доктор постарался снабдить темную жидкость довольно разнообразными составами по степени действия на человеческий организм. Эффект будет по-настоящему поразительным…

Мужчина берет любимца на руки и гладит его, задумчиво улыбаясь своим страшным мыслям.

Шум школьного коридора действовал на молодого педагога Романа Шукшина этим весенним утречком не слишком раздражающе. Умело обходя стайки резвящихся мальчишек и девчонок из младших классов, Роман Андреевич добрался до дверей в нужный ему кабинет. До звонка оставалось секунд двадцать-тридцать. Урок истории для шестого «Б» маячил на близком горизонте, и когда преподаватель зашел в класс, все поняли, что отмены можно не ждать.

– Доброе утро, фанаты гладиаторов, варваров и красивых принцесс. Конечно, хотели, чтобы я опоздал? – Роман Андреевич начал выводить на доске сегодняшнюю тему занятия. Дети-подростки с интересом следили за ним. Закончив «переводить мел», как это обычно называл сам Шукшин, молодой педагог повесил свою легкую куртку на спинку стула. Затем сел на край учительского стола и добродушно оглядел вверенных ему оболтусов.

– Мы будем проходить мифы Древней Греции?! – удивленно воскликнула Лена Пестерева. Сидящий с ней за одной партой пухлый Гриша Филиппов пришел в неописуемый восторг.

– Наконец-то научились читать с доски? Как же я за вас рад, – усмешка учителя вызвала ответный смех почти у всех шестиклассников. Роман Андреевич начал преподавать…

После конца третьего урока в права вступила большая перемена. Толпы школьников устремились в столовую, устроив просто-таки селевой поток на лестнице и пару заторов в дверных проемах, ведущих в фойе.

В столовом буфете имелась импровизированная «палатка» со всякими вкусностями. Симпатичная продавщица готовилась радушно принять покупателей. Дети, как полоумные в дурдоме, накинулись на столы и «палатку». Те, кто есть в столовой не собирался, просто баловались с едой (делали так даже школьники старших классов, кстати). Один мальчик, к примеру, плевался чаем, изображая водного дракона, а другой баловник бросался хлебом в одноклассников. Все это форменное безобразие приводило поварих и унылых дежурных по столовой в крайне печальное расположение духа.

Таня Ковальчук – ученица восьмого класса – купила бутылку «красной» газировки. На выходе из шумного помещения для принятия пищи Таню догнал Миша Зуев, белобрысый веселый парнишка, и предложил ей поделиться с ним газировкой в обмен на… да хотя бы на поцелуй в пустом классе. А еще лучше – на школьном чердаке.

Танечке Ковальчук очень понравилась такая идея. Они направились к лестнице на этажи, самая верхушка которой поднималась в уютно-волнующее пространство под крышей. Миша шел рядом и веселил подружку всяческими шуточками всю дорогу. Было хорошо, что им обоим сегодня больше не нужно идти на уроки (учительница математики отсутствовала по причине болезни, а заменить ее было некому).

Пока парочка поднималась по ступенькам, чудесный вид из окошек на каждом этаже демонстрировал весеннее веселье природы, растущую зелень улиц близ серого здания школы.

Люк на чердак, как обычно (в тайне от завхоза) был не заперт. Таня с Мишей залезли наверх, очутившись в приятной полутьме. Подростки, волнительно взявшись за руки, дошли до центра чердака. Кроме них да условного хлама, здесь не было никого. Узкие проемчики в стенах давали помещению тонкие лучики солнца и нежный воздух весны.

Восьмикласснице Тане Ковальчук почему-то вспомнился случай, когда на одном праздновании дня рождения Пети Самсонова из их класса, произошедшем, можно сказать, совсем недавно, при игре в «бутылочку» один симпатичный мальчик по имени Кирилл поцеловал Таню, не просто стеснительно быстро чмокнув в губы, а долго и взасос (как это называлось у взрослых). Ей тогда это очень сильно понравилось…

– Дай попить, – попросил Миша. Во рту у него действительно пересохло (от жаркой близости к девчонке, которой он давно симпатизировал).

– А поцелуй? – потребовала девочка. – Обещал – целуй…

Она сделала к нему решительный шаг. Парнишка придвинулся к Тане совсем уж близко, ее карие глаза сейчас стали смотреться абсолютно черными.

Поцелуй показался обоим сладким, приятным и липким. У Миши даже голова закружилась… Примерно через минуту они «расцепились».

– Вот теперь – пей, пожалуйста, – радостно улыбалась Таня. Ее щеки пылали горячим румянцем. Содовая, нагревшись к этому времени, слегка брызнула, когда крышка оказалась смещена против часовой стрелки.

Подростки по очереди отпили из бутылки с газировкой.

Восьмилетняя Маша Федорова в школу не пошла. Дело в том, что девочка еще не долечилась после гриппа, проведя неделю в кровати, с таблетками, градусником, чаем с малиной, и теперь ей разрешили побыть дома целых три дня перед тем, как опять придется вернуться в класс, чтобы штудировать скучные уроки. Но даже хорошо, что Маше пришлось заболеть: за ней ухаживали больше обычного, уделяли внимания в избытке, мама и папа сразу после работы читали дочке очень интересные сказки, а бабушка вообще весь день не отходила от Машиной кровати, смотря с внучкой мультфильмы, записанные на блестящих компакт-дисках.

Машин папа, приехав домой на обед, чтобы порадовать дочку, купил содовой в красивой и удобной бутылке. Девочке нравился вкус газированного напитка, нравилось забавное шипение пузырьков, когда содовую наливаешь в стакан.

К сожалению, папа быстро уехал, оставив практически выздоровевшую дочурку в одиночестве (бабушка тоже ушла в магазин за продуктами, мылом и средством для мытья посуды, ведь оно уже закончилось еще вчера вечером)… Маша решила посмотреть телевизор. Все мультики в доме она и так пересмотрела за период лечения.

На большом плоском экране показывали какую-то программу, не совсем интересную, но почему-то привлекающую внимание. Девочка уселась на диван, налила сладкую жидкость из бутылки в стакан, отхлебнула глоточек и стала увлеченно смотреть мелькание картинок в экране.

Опустошив первый стакан, Маша хотела было налить себе еще, но тут раздался звонок мобильного телефона, который лежал в ее комнате. Звучала одна из популярных мелодий, нравившаяся всем девочкам в классе.

Малышка пошла к телефону, думая о том, что это может мама звонить, чтобы проверить Машино состояние здоровья.

Перламутровый мобильник вибрировал на столе для домашних заданий и просто рисования, исторгая приятные звуки. Девочка нажала кнопку приема вызова, в трубке сказали:

– Девочка! Я за тобой уже иду…

Причем голос говорившего был настолько бесполым и противным, что Маше захотелось больше никогда его снова не слышать. Но новый звонок через четыре минуты лишил ее такой возможности:

– Машенька… – незнакомое нечто откуда-то знало ее имя. – Я на твоей улице. Подхожу к твоему дому. Жди меня…

Жуткий холодок пробежал по спине, желудок скрутило спазмом, девочку вырвало на ковер… Утерев рот, она побежала в большую комнату, где по телевизору начались бесконечные рекламные ролики. Судорожно соображая, что же все это значит, как ей спастись, если нечто сейчас доберется до нее, и что с ней сделает, Маша почувствовала, как страшный телефон завибрировал в ее руке. Зловеще зазвучала мелодия популярной песни…

– Девочка, я стою у твоей двери. Открой мне, – издевательски произнес голос в Машино ухо. И в прихожей раздался стук. Кто-то ломился во входную дверь.

В телевизоре начались новости, женщина-диктор поздоровалась со зрителями и принялась сообщать информацию о случившихся событиях. Но перепуганной едва ли не на смерть Маше было все равно. Девочка, невероятно побледнев, выронила мобильный телефон, он брякнулся об пол, от него отскочила какая-то крышка. В дверь долбанули сильнее прежнего, затем опять и опять…

Маша попятилась к телевизору, а экран вдруг потемнел, из него высунулись две когтистые руки серого цвета, потянулись к девочке, но она успела вовремя обернуться и увернулась от этих кошмарных рук.

Маша отчаянно кинулась к окну, взобралась на невысокий подоконник и стала поворачивать пластиковую ручку, чтобы открыть раму. Та неохотно поддавалась…

Страшные руки убрались обратно в телевизор, а в прихожей послышался грохот – это дверь слетела с петель. Нечто шло по коридору квартиры, Маша отчетливо слышала его шаги, оно двигалось неторопливо и неотвратимо, как неизбежный ужас, который Маша почувствовала после похорон дедушки, и о котором вспомнила сейчас.

Ручка пластиковой рамы все-таки повернулась. Чтобы не видеть нечто, приближающееся с каждой драгоценной секундой, девочка распахнула окно. Высота седьмого этажа пугала ее намного меньше, чем то, что шаркало по коридору.

Маша быстро обернулась, безумный взгляд наткнулся на это: кошмарное существо, похожее на покойника, медленно заходило в комнату… Девочка оттолкнулась от подоконника и полетела навстречу асфальту.

Когда бабушка Маши возвратилась домой, наткнулась на полицейское оцепление у подъезда, и вежливый следователь с дерматиновой папкой в руках сочувственно спросил, кем она приходится родной внучке, бабушка увидела белую простыню, из-под которой выглядывала внучкина ручка, криво вывернутая, окруженная запекшейся кровью.

Бригада «скорой помощи», расположившаяся неподалеку, оказалась весьма кстати, когда Машина бабушка рухнула без сознания прямо на следователя. О последующей безутешности родителей девочки-самоубийцы оставалось лишь догадываться…

А еще позже, при осмотре искомой квартиры (которая, кстати, оказалась запертой изнутри) следователь обнаружил только включенный телевизор, передающий очередную серию одного из многочисленных сериалов, да лежащий на полу мобильник девочки, от которого отлетела крышечка, прикрывающая батарейку и сим-карту. Дальше сыщик наткнулся на следы рвотных масс, вероятней всего, оставленные покойным ныне ребенком.

На открытую бутылку газировки внимания никто не обратил.

Чуть ранее, в другой школе, где Маша Федорова не училась, случилось такое же непредвиденное и кошмарное происшествие…

Бодрый (после чашки кофе в учительской на большой перемене) преподаватель истории Роман Шукшин проводил свободное время за просмотром свеженького номера журнала с полуобнаженными красотками, для конспирации замаскированного атласом по географии поверх обложки. Урока у него сейчас не было, а проверять тетрадки с последней контрольной шестиклассников пока не хотелось, и Роман Андреевич учинил себе легкий отпуск.

– Готовишься переквалифицироваться в картографы? – поинтересовался физик Самойлов, входя в учительскую.

– Пытаюсь понять, где могла уместиться Атлантида, – ухмыльнулся весело Шукшин. Его «физический» коллега, лысоватый и щупленький, уселся в свободное креслице с кипой тетрадей в руках. Очередной тест для девятых классов обещал стать для Самойлова новой вехой в череде разочарований в собственных преподавательских способностях.

Страшный выкрик в коридоре заставил вздрогнуть педагогов всем телом: Шукшин едва не выронил замаскированный журнал, а Самойлов больно стукнулся локтем о стол, придвинутый к креслу вплотную.

Затем оба препода выскочили из учительской. То, что они увидели, потрясло их не меньше, чем, к примеру, очередная задержка выплаты заработанных за месяц денег.

Почти по центру широкого коридора восьмиклассники Таня Ковальчук вместе с Мишей Зуевым грызли руки завуча Людмилы Михайловны, крепко держа ее как при распятии. Лицо пожилой женщины перекосило от кошмарности ситуации, она больше не могла верещать, а только всхлипывала от боли плюс шока.

Пока историк и физик застыли от удивления, лихорадочно соображая, что им сейчас следует предпринять, из некоторых кабинетов стали выглядывать учителя, приказав детям оставаться на месте… Симпатичная учительница химии, кудрявая и в очках – Ирина Викторовна – смело бросилась на выручку завучу. Но зверские дети отбили эту атаку: Миша, с рычанием крутанувшись, швырнул безвольную добычу в сторону; истекающая кровью Людмила Михайловна, охнув, шмякнулась у дверей в один из классов, ее подхватили преподавательница литературы и еще двое учеников, затащили завуча внутрь; Таня, оскалившись ртом, полным крови, собралась уже цапнуть училку химии, которая схватила жуткую девчонку за плечо, но подоспевший вовремя Роман Андреевич, подхватил опасную Таню за талию со спины и со всей силы бросил к большому окну. Дикая девочка, пронзительно зарычав, шлепнулась у батареи. Ее «напарник» уже вовсю боролся с физиком Самойловым. Миша Зуев брызгал кровавой слюной и сдавленно хрипел, корча жуткую рожу. Учитель физики все же сумел с ним справиться, он откинул обезумевшего подростка прямехонько на поднимавшуюся было Таню Ковальчук…

– Бежим обратно в класс! – почти радостно воскликнул Шукшин. Остальные сразу вняли предложению молодого историка. Троица педагогов прошмыгнула в пространство кабинета химии практически единым организмом. Общая истерика наступала на пятки…

Как только они заперли дверь на ключ, в нее начали настойчиво ломиться буйнопомешанные школьники. Таня и Миша не собирались успокаиваться.

– Они превратились в зомби-сатанистов! – неуверенно высказала Ирина Викторовна свою нелепую догадку. Роман Андреевич лишь пожал плечами. Дети в классе взволнованно притихли, напуганные донельзя.

– А наш охранник? Наш охранник… Где он сейчас, когда так нужен? – Самойлов пытался отдышаться. Пока получалось плохо.

– Охранник спит на вахте. Наверняка. – Шукшин, прислонившись к стене плечом, провел ладонью по своей темноволосой голове, также пробуя прийти в себя.

– Может, ты, Рома, добежишь до него и расскажешь, что тут у нас творится? – растерянно произнесла Ирина Викторовна, поправляя очки. – Должны же мы хоть что-нибудь предпринять.

– Я вам что, адский учитель Нубэ, что ли?! – поразился молодой человек. – Видели, как они Михайловну жрали? Хотите, чтобы и от меня откусили пару кусочков?

Химичка пристыженно замолчала. Мужчины-педагоги переглянулись, как бы решая без слов, как дальше действовать, а в дверь кабинета вдруг перестали долбиться. Все стихло. Спятившие восьмиклассники, видимо, ушли куда-то еще.

– Надо просто в полицию позвонить! – воскликнула Лида Астахова с последней парты. – У меня телефон всегда с собой.

Физрук Василий Дмитриевич Станько вышел из спортзала, оставив семиклассников играть в снайпер-вышибалы. Он был высокий, подтянутый, в любимом спортивном костюме черно-красно-зеленой расцветки и фирменных очень чистых кроссовках. На шее висел неизменный секундомер.

Василий Дмитриевич собирался зайти к приятелю трудовику, пропустить по стаканчику-другому браги, хранившейся в подсобке за шкафом с поделками школьников младших классов, но сначала надо было прикупить в столовом «ларьке», так сказать, мировой закусон. Какая-нибудь булочка вполне сгодилась бы.

Станько завернул за угол, сносно выкрашенный в лазурно-синий цвет, и на полном ходу налетел на двух подростков, тоже спешащих куда-то… Это были озверевшие Таня и Миша.

– Уроки прогуливаете? – улыбаясь, осведомился физрук. Вместо хотя бы уклончивого ответа он получил серьезную рану руки: Танечка Ковальчук чуть не откусила преподу пальцы.

Василий Дмитриевич отскочил от маленьких чудовищ – он увидел кровь на их губах, стекавшую к подбородкам подростков. Физрук Станько стремительно (будто выполняя норматив) понесся к спасительному для себя спортивному залу. Рычащие Таня и Миша никак не поспевали за ним.

Тогда они решили найти другую жертву…

Гардеробщица баба Валя почти задремала за вязанием в своих владениях – зарешеченной «коробке» с рядами пустовавших нынче металлических вешалок (все-таки середина весны в городе выглядела всегда по-летнему: солнечно и тепло).