Отдельные новые факты, приводимые в книгах этого периода, скорее исключение, чем правило: до конца пятидесятых годов, т. е. до начала процесса десталинизации советского общества, история ВЧК, гражданская воина в целом, характеризуется крайне упрощенным подходом. Единственным достижением второго периода (1930–1955 гг.) изучения деятельности ВЧК и проблемы террора в гражданской войне можно считать только издание на региональном и союзном уровне различных документов и мемуаров, прежде всего контрреволюционного лагеря. Однако новые избирательно публикуемые материалы трактовались по утвердившимся старым схемам, навязанным идеологическими мотивами.

Зарубежная историография также ограничивает свою деятельность переизданием прежних работ и составлением новых мемуарных сборников. Новый интерес на Западе к проблематике красного террора был связан с послевоенной волной эмиграции и процессом В. А. Кравченко. Интерес к красному террору теперь уже определялся интересом к сталинскому террору, который увязывался с предыдущими репрессиями^[31].

После смерти И. В. Сталина и в связи с начавшимся процессом десталинизации советского общества историческая наука в СССР получила возможность переосмыслить накопленный ранее материал, вернуть незаслуженно забытые работы и расширить источниковую базу. Важным было выведение из подчинения МВД СССР большинства государственных архивов, большая доступность архивов КПСС.

Возвращаются в круг используемых работ книги и статьи М. Я. Лациса, Я. Х. Петерса, переиздаются запрещенные ранее воспоминания репрессированных авторов. Наряду с публикацией тематических материалов появляется обобщающие работы, среди которых особое место занимает работа П. Г. Софинова^[32]. Эта монография стала первым развернутым советским исследованием деятельности ВЧК, в которой характеризуются важнейшие стороны работы чрезвычайных комиссий с акцентом на борьбу с контрреволюцией. В книге подробно освещены основные этапы деятельности ВЧК, раскрытые комиссией контрреволюционные заговоры и организации. Кратко рассмотрены остальные стороны деятельности ВЧК, в т. ч. борьба со спекуляцией и бандитизмом. В монографии были широко использованы работы первых лет советской власти, которые отсутствовали, как правило, в исторических исследованиях 30—40-х годов. Вместе с тем, в работе слабо выяснены взаимоотношения ВЧК и местных ЧК, ее связи с комбедами, судом, милицией, ревтрибуналом и т. д. ^[33] Не раскрыта в монографии тема красного террора, а статистика применения высшей меры наказания сведена к данным М. Я. Лациса. Тем не менее, работа П. Г. Софинова наряду с изданием документального сборника, посвященного ВЧК, явилась началом нового этапа историографии ВЧК и отчасти красного террора.

Начиная с этого времени, красный террор хоть и трактуется как оправданное действие, но одновременно признаются его отдельные негативные стороны, связанные с кадровой политикой ВЧК, ее не четкой организационной структурой, недостаточным контролем партийных органов. Особо отмечаются недостатки местных чрезвычайных комиссий: уездных и волостных, что увязывается с кадровым дефицитом проверенных большевиков на низовом уровне. Исследования, посвященные ВЧК в эти годы, были отмечены более серьезными достижениями. Работы А. С. Велидова, Д. Л. Голинкова, И. А. Дорошенко, В. А. Клименко, Ю. П. Титова, А. В. Тишкова, В. П. Портнова, М. Н. Славина и других авторов значительно расширили как круг изучаемых вопросов, так и новых документальных материалов, связанных с деятельностью ВЧК^[34].

Среди названных выше работ, которые внесли наибольший вклад в разработку темы, следует выделить книгу А. С. Велидова «Коммунистическая партия – организатор и руководитель ВЧК». В силу ряда причин, в основном связанных с ее служебным характером использования, эта работа до последнего времени была труднодоступной для исследователей, тем не менее, она не устарела и сегодня. Особый интерес представляет освещение автором политики красного террора, причины его введения, последующей дискуссии о ВЧК. Показательно, что в вышедшей в 1994 г. монографии Л. П. Рассказова наиболее частыми являются ссылки именно на эту работу А. С. Велидова^[35]. К сожалению, и в этой работе недостаточно прослежена динамика применения высшей меры наказания в первое полугодие деятельности ВЧК и других репрессивных органов (ревтрибуналов). Заниженные данные присутствуют и в последующих авторских статьях и работах, где достаточно часто используются без критического подхода статистика М. Я. Лациса ^[36]. В целом же исследование А. С. Велидова – пример добросовестного, научного подхода к разработке темы.

Для семидесятых годов наиболее значимыми стали работы Д. Л. Голинкова, автора целого ряда книг и статей по проблематике ВЧК и внутренней контрреволюции^[37]. Д. Л. Голинков положил своеобразное начало историко-юридическим исследованиям деятельности ВЧК. Написанные на большом фактическом материале, с использованием воспоминаний, судебных отчетов, материалов периодической печати, его работы привлекли внимание не только специалистов, но и общественности, неоднократно переиздаваясь. Следует также отметить составленную Д. Л. Голинковым обширную библиографию работ по внутренней контрреволюции, которая и сейчас не потеряла своего значения^[38]. Но основное достоинство работ Д. Л. Голинкова, по нашему мнению, в том, что они давали возможность проследить этапы и особенности развития внутренней контрреволюции на протяжении длительного периода. Современная источниковая база уточняет и даже опровергает многие положения автора, работавшего в 60–70 гг. Но по фактическому материалу и его проработке в тот период, эти книги и статьи представляли собой значительный шаг по сравнению с предыдущими исследованиями.

Наиболее значительной работой восьмидесятых годов о деятельности ВЧК является, на наш взгляд, монография В. П. Портнова, в которой сделан акцент на правовую деятельность ВЧК, эволюцию ее правового статуса, развитие в системе госучреждений в 1918 и последующих годах ^[39]. Хорошо исследованы статус ВЧК в первые месяцы деятельности, ведомственная борьба с наркоматами юстиции и внутренних дел, обстоятельно освещена дискуссия о ВЧК в 1918–1919 г. В результате освещение проблемы красного террора и деятельности карательно-репрессивных органов получило недостающий в советской историографии юридический подход. Из многочисленных книг, посвященных ВЧК и изданных в советский период, работа В. П. Портнова выделяется наибольшей объективностью.

Особенностью третьего периода в историографии ВЧК также стало появление многочисленной региональной литературы, посвященной местным ЧК. В результате проведенных исследований было опубликовано большое количество работ, которые устранили имевшийся перекос в сторону освещения, прежде всего деятельности центральных органов ВЧК^[40]. Были введены в научный оборот материалы местных архивов, периодической печати и прежде не используемой мемуарной литературы. Хотя в этих исследованиях отдельные регионы и не были затронуты, тем не менее, они дали возможность произвести ряд переоценок прежних положений и выводов на следующем этапе изучения проблемы. В частности, утвердившееся к этому времени положение о применении красного террора исключительно в центре России, Москве и Петрограде, не получило подтверждения в данных работах, показывавших ожесточенный характер борьбы по всей России.

Особое значение для становления региональной историографии ВЧК имеет коллективная монография ленинградских историков, посвященная ПГЧК. Можно отметить привлеченные партийные и чекистские архивные материалы, насыщенность биографиями местных чекистов, детализацию ряда ключевых дел. Вместе с тем, помимо политической заданности, в работе есть еще один существенный недостаток – в ней практически не рассмотрена деятельность Петроградской ЧК в 1920–1922 гг. Но в целом, наряду с появившимися позднее книгами М. Н. Петрова и А. В. Смолина, она позволяет выявить характерные для Северо-Запада особенности борьбы с контрреволюцией в регионе^[41]1.

Для этого периода советской историографии ВЧК характерно усиление интереса к биографиям руководителей ВЧК и местных ЧК ^[42]. Эти биографические публикации позволяют, хотя и не в полной мере, выявить роль и позицию отдельных лиц в проведении красного террора и в борьбе с контрреволюцией в целом.

Помимо специальных исследований, посвященных чрезвычайным комиссиям и борьбе с контрреволюцией в рассматриваемый период (с 1955 г. по конец 1980-х годов) выходят работы, в которых данная проблематика затронута в связи с другими вопросами истории Октябрьской революции и гражданской войны^[43]. Особо отметим важный вклад в характеристику белого движения, который внесли работы Л. М. Спирина. В них впервые была приведена статистика белого террора на советских территориях, подробно освещена роль антисоветских партий в организации террора.

Новый период в историографии вопроса о красном и белом терроре начинается с конца 80-х годов, что было обусловлено политическими изменениями в советском обществе, вызванными перестройкой Горбачева. Среди прочих тем, проблема красного и белого террора в гражданской войне была включена в начале 1989 г. Академией наук СССР в комплексную программу исследований по истории Великой Октябрьской революции ^[44]. В 1989–1990 гг. новыми изданиями выходят работы историков двадцатых годов. Особо следует выделить переиздание работы С. П. Мельгунова и двухтомного документального сборника «Красная книга ВЧК». В журналах печатаются самостоятельные исследования отечественных историков и публицистов, краткие изложения зарубежных работ, архивные материалы^[45].

Нельзя не заметить, что в этот период наблюдается определенный перекос в изобличении красного террора, обусловленные в значительной степени влиянием эмигрантской литературы. Особую роль в этом процессе играла публикационная деятельность Ю. Г. Фельштинского^[46]. Помимо монографии по истории гражданской войны, им были подготовлены два тематических сборника, посвященные проблеме красного террора^[47]. Следует отметить, что, несмотря на большое количество помещенных документов, их ценность снижена механическим подходом составителя к подбору и размещению материалов. В целом же новая публикация документов Особой комиссии, ряда чрезвычайных комиссий (Царицынской и других) при критическом подходе к их анализу, безусловно, оказывает помощь исследователю в разработке проблемы красного террора в гражданской войне.

Переиздание «Красной книги ВЧК» и отдельные контрвыступления историков не могли изменить кардинально подход к освещению проблемы красного террора^[48]. Освещение политики красного террора стало заложником бурных изменений в последний период перестройки.

Объективный и научный подход наметился лишь к середине 1990-х гг^[49]. Коренному пересмотру подверглась статистика красного террора; прежде заниженные цифры уступили место более реальным данным. Сделаны были первые попытки создания целостной концепции красного террора, его содержания и направленности. Вместе с тем оставались существенные пробелы и упрощения в раскрытии этой важной проблемы, дополненные работами последующих лет.

Большую роль в разработке темы сыграли работы казанского историка А. Д. Литвина, основанные на большом архивном материале, прежде всего его монографическое исследование по данной теме ^[50]. Работа хорошо прорабатывает вопросы, связанные с проведением террора в поволжских губерниях и Москве, дается характеристика белому террору, особенно индивидуальному, рассмотрены и другие важнейшие аспекты проблемы.

Можно также выделить работы, поднимавшие отдельные темы значимые для данного исследования. Это работы С. В. Волкова о репрессиях против российского офицерства, Г. В. Жиркова о дискуссии, посвященной красному террору и ВЧК в 1918 г., С. В. Ярова о политической психологии рабочих и крестьян, И. В. Михайлова и А. И. Степанова о психологическом аспекте террора и ряд других работ^[51].

Вышло ряд новых работ освещающих деятельность петроградской ЧК и в целом жизни города и региона в 1918 г^[52].

Исследование деятельности ВЧК и различных местных чрезвычайных комиссий стало предметом научных изысканий при защитах докторских и кандидатских работ^[53].

Таким образом, исходя из степени изученности темы и принимая во внимание тот факт, что специальных монографических исследований по красному террору и ВЧК в 1918 г. в современной российской исторической науке не имеется, а отдельные статьи не освещают всех сторон этой проблемы, целью настоящего исследования является восполнение этого существующего пробела.

Источниковую базу исследования составили опубликованные документы и материалы, связанные с деятельностью карательно-репрессивных органов власти и с борьбой против контрреволюции, данные официальной и нелегальной периодической печати изучаемого периода, мемуарная литература и архивные материалы.

Хотя периодическая печать использовалась при изучении истории ВЧК^[54], для исследования вопросов красного террора привлечение газетных материалов имеет особую ценность, т. к. архивы многих чрезвычайных губернских комиссий, особенно за 1918 г., не сохранились или же в них отсутствуют многие важные для этой проблемы материалы. Между тем деятельность этих чрезвычайных комиссий нашла свое отражение в газетных и журнальных публикациях того времени. Особенно много сообщений о тех или иных проявлениях террора приходится на сентябрь-ноябрь 1918 г., наиболее бедный архивными данными период. Связано это в первую очередь с Постановлением Совета Народных Комиссаров о красном терроре, принятом на его заседании 5 сентября 1918 г., где указывалось, что «необходимо опубликовать имена всех расстрелянных, а также основания применения к ним этой меры» ^[55].

Примером подобной гласности может служить такое издание, как «Еженедельник ЧК». Несмотря на то, что журнал издавался в течение двух месяцев и вышло всего шесть номеров, он содержит чрезвычайно важные данные о красном терроре в этот период. Особый интерес представляют статьи дискуссионного характера, а также материалы, посвященные регламентации террора. Хотя на страницах еженедельника публиковались далеко не все случаи применения смертной казни, исследователь найдет в нем характерные факты и примеры красного террора. Именно излишняя «гласность» журнала стала причиной его закрытия.

Опубликованные в «Еженедельнике ЧК» данные дополняют материалы других газет и журналов. Особое внимание красному террору уделяла центральная пресса: «Правда», «Известия ВЦИК», «Беднота». Конечно, каждая из этих газет в отдельности не дает полной картины красного террора. Поэтому при анализе его масштабов и социальной направленности необходимо привлечь по возможности всю наиболее значимую периодическую печать различных регионов России, тем более, что даже центральные газеты, несмотря на единый источник сведений (телеграф), имели свою специфику в освещении террора. Например, газета «Беднота» сообщала о расстрелах в деревне, не упоминаемых в «Известиях ВЦИК» и «Правде». Помимо статистики массового террора, периодическая печать является одним из важнейших источников сведений об индивидуальном терроре. Примером может послужить подробное изложение покушения против Генриха Бруно, в личном деле представленное лишь упоминанием^[56].

Материалы периодической, печати являются важным источником и при освещении развернувшейся на ее страницах дискуссии о ВЧК. По мере возникновения дискуссий в центральной прессе появляется большое количество критических материалов. Особенно это характерно дли центральных «Правды» и «Бедноты», «Известия ВЦИК» в целом занимает нейтральную позицию, представляя свои страницы обеим сторонам, местные издания в меньшей степени были втянуты в дискуссию и помещали лишь отдельные материалы. Обобщение данных периодики позволяет выявить характер и содержание дискуссии о ВЧК, ее влияния на реорганизацию органов ЧК осенью-зимой 1918/1919 гг.

Советская периодическая печать дополнена материалами оппозиционной и нелегальном прессы, использование которых в некоторых случаях дополняет и корректирует официальные данные. Вместе с тем эти нелегальные издания, в силу их политизации не были положены в основу статистических таблиц применения смертной казни органы ВЧК в 1918 г.

Автором настоящего исследования просмотрены и использованы газетные фонды Российской Национальной библиотеки и Библиотеки Академии Наук в Санкт-Петербурге за 1918–1919 гг.; всего около 120 изданий. Из них более 50 газет послужили основой для статистического материала кандидатской работы. Отсутствие некоторых изданий и соответственно регионов (Смоленская губерния и др.) восполнены данными соседних с ними губерний и центральной прессой.

При разработке проблемы большое значение имело выявление автором исследования в ряде фондов государственных архивов России документов, отражающих деятельность чрезвычайных комиссий, прежде всего Петроградской губернской ЧК. В настоящей работе использованы архивные материалы Центрального государственного архива Санкт-Петербурга (ЦГА СПб), фонд 142 (Комиссариата внутренних дел Союза Коммун Северной области), фонд 7384 (Петросовета), фонд 8080 (Детскосельской уездной чрезвычайной комиссии), фонд 1000 (Петроградского исполкома) и фонд 8098 (Петроградского губчека). Привлеченные материалы этих фондов позволяют не только глубже исследовать проблемы внутренней политики в Петрограде в 1918–1919 гг., но и определить роль чрезвычайных органов власти в жизни города. Протоколы заседаний Петросовета и Петроградского исполкома корректируют газетные данные, раскрывая механизм принимаемых решений. Анализ документов вышеупомянутых фондов позволяет получить более полное представление о проведении красного террора в Петрограде. Дополненные материалами местной печати, они позволяют раскрыть особенности красного террора в Петрограде.

В работе использованы также материалы Центрального государственного архива историко-политических документов Санкт-Петербурга (ЦГАИПД СПб), фонд 4000 (Ленинградский институт историко-политических исследований, Смольнинский район, Ленинград – Санкт-Петербург). В данном фонде находятся воспоминания участников Гражданской войны.

Помимо архивных материалов и периодической печати, большое значение для работы имели опубликованные документы о деятельности ВЧК и внутренней политики Советского государства в исследуемый период. В работе использованы документальные издания, как первых советских лет, так и более поздние сборники документов, в т. ч. появившиеся в последние годы.