Профессор Шандор расплатился с белозубым носильщиком монетой неизвестной тому державы и выкатил свой саквояж на привокзальную площадь. Он не был уверен – случалось ли ему бывать на этой площади в свои другие посещения острова, потому что когда профессор путешествовал воздухом, то и приземлялся, где придется.

По солнцу Шандор определил, что питейные заведения еще закрыты, так что можно было рассчитывать только на чашечку кофе с прошлогодним круассаном и не более.

Все четыре скамейки вокруг потрескавшегося фонтана были заняты.

На трех из них лежали мужчины в непринужденных позах четвертой фазы сна.

На четвертой скамейке примостилась молодая женщина. Ее лицо, обращенное на юго-восток, было искажено солнцезащитной гримасой.

Профессор решил не беспокоить спящих, тем более, что не был уверен, на каком бы языке он завел разговор с незнакомцами, не смутив их спросонья, и направился к скамейке с женщиной. По ее посадке было похоже, что утренняя прохлада беспокоила ее: длинные ноги в шортах были затейливо поджаты, как у доисторической летающей живности, а руки многократно перевивались одна через другую в отчаянной попытке сохранить остатки тепла в теле.

Шандор подумал: «Тяжелые времена. Должно быть, очередная польская красавица отбилась от своей туристической группы и ждет случайной возможности. Однако, как интересно распорядилась природа с ее конечностями. В моей труппе такой человек мог бы быть полезным».

Он слегка наклонил голову в знак приветствия и жестом руки испросил разрешения присесть на скамейку. Лицо в солнцезащитной маске вроде как кивнуло.

Шандор запустил руку в бездонный карман своего плаща и вытащил полную пригоршню разноцветных монет, немного побрякивал ими в ладони, а потом метко кинул в раковину пустого фонтана. Они застучали там бешеным дождем и разбудили людей на других трех скамейках.

Женщина посмотрела на фонтан и громко сказала себе, что сухие фонтаны не гарантируют исполнения желаний, сколько бы денег в них не было заброшено. Профессор покачал головой и успокоил ее, что это были вовсе не деньги, а жетоны от различных детских игр, и сделал он это только с одной целью.

Женщина выпросительно вытянула шею: «С какой?»

Шандор не торопился с ответом. Он теперь смотрел на ее шею и на тень от нее, которая пробегала темной полоской до самых кустов.

– Это моя pickup line с незнакомыми девушками. Давайте познакомимся, раз уж мы с вами все равно разговариваем. Меня зовут Шандор. Я приплыл на остров с утренним паромом. Собираюсь остановиться для работы в одном из курортов.

Женщина недоверчиво посмотрела на его саквояж и бесформенный плащ, но все равно представилась: «Меня зовут Джеммамиа Ариста Кандида. Я отстала от своей группы примерно неделю назад. Их, наверное, еще не пересчитывали с тех пор, поэтому меня никто не ищет. Я пыталась найти хоть кого-нибудь, кто знаком с географией, чтобы показать на карте, откуда я приехала. Но географию на острове знает только один отставной матрос, а карты у него только игральные. Такие, знаете, с голыми девицами.»

– Где же вы живете?

– На пляже, под разбитой Стеллой. Здесь очень славная погода, и ночами не холодно. Местные жители практически не работают. Они довольно бедны, но духом не падают и живут в свое удовольствие.

Шандор подумал, что девушка с такой субтильной внешностью, должна быть более амбициозна, и не жить под разбитой шаландой, хотя с другой стороны разбитая шаланда может быть всего лишь камуфляжем.

– Чем вы занимаетесь в этой жизни помимо посешения острова?

– Я профессиональная ассистентка широкого профиля. У меня полно дипломов и сертификатов, признанных на обоих полушариях. Когда кончается один контракт, и я между контрактов, то могу себе позволить небольшой отпуск или поездку. Этот остров не слишком популярен в туристических каталогах, поэтому я приехала сюда. А вы чем занимаетесь?

– Я странствуюший профессор прикладных и гиперкинетических наук. Иногда преподаю летние семестры в университетах, когда основная профессура в отпуске. Но чаще занимаюсь контрактами, как например сейчас.

Он посмотрел на привокзальные часы, которые в эти секунды отбили десять колов времени и спросил: «Вы пьете алкоголь по утрам?»

– Нет, а вы?

– Я тоже не пью, но подумал, почему бы нам не отметить наше знакомство новой скверной и несвойственной обеим привычкой и не пойти и выпить чего-нибудь покрепче хотя бы вон в ту блинную? – и он указал загорелым пальцем на одноэтажный павильон. – Я собираюсь поделить с вами еду-питье и предлагаю называть меня просто Шон.

– Не думаю, что в блинной подают ликеры. Да еще в такой ранний час. Зовите меня Дида. Это кусочек от полного имени Кандида. А что вы собираетесь делать на этом острове, если не секрет?

Профессор поднялся со скамейки и протянул руку девушке. Через минуту странно одетая парочка чинно двигалась мимо скамеек со спящими. За ними скользили две тени: одна – довольно бесформенная и другая, повыше, с ажурными руками и ногами. Шандор катил свой саквояж и рассказывал Диде, как несколько лет назад он побывал на этом острове впервые. Тогда он остановился в пансионе под названием «Дача президента», не зная ни расценок ни услуг, которые они предлагали своим постояльцам. Оказалось, что все в пансионе было безумно дорого. У профессора не было ни наличных, ни действующих кредитных карт для расчета, но он уговорил хозяев пансионата открыть для публики водно-воздушный иллюзион «Летающий велосипед». Иллюзион имел большой кассовый успех, несмотря на травматизм. Его посещали отдыхающие и из других пансионов.

Шандор продал патент и лицензию на «Летающий велосипед» в обмен на бессрочный контракт по обслуживанию своего изобретения с ежегодным недельным бесплатным постоем в пансионе.

Оказалось, что они уже сделали два оборота вокруг павильона и теперь стояли перед входом в блинную. Дида была приятно удивлена услышенным: она бы никогда не могла подумать, что мужчина в таком плаще способен на такую прыть и гибкость ума, но ничего ему об этом не сказала.

Он ей стал явно интересен более, чем двадцать минут назад.

Площадь была пуста и только разогревалась утренним солнцем.

– Что же мы сдесь стоим и создаем очередь. Пойдемте вовнутрь – сказал Шон.

В блинной пахло сдобой, но столики все еще были сдвинуты после утренней уборки.

К ним подкатилась полная дамочка в переднике и шапочке из марли и извинительным тоном затрещала по-итальянски, что они пока закрыты по техническим причинам – забился сливной дренаж в маслоуловителе, а ведь сегодня суббота.

Профессор слушал ее сбивчивую речь и изучал одновременно меню.

Дида поймала его взгляд на строчке про блинчики по-парижски со смородинным ликером и поняла, что он имел в виду, когда говорил про скверную привычку о выпивке с утра.

Она склонила свою голову к меню и заговорщецки прошептала: «Что будем делать, профессор?»

– Я – чинить дренаж, а вы – ассистировать. Вы же профессиональный ассистент, если я все понял правильно?

Но до ремонта дренажа дело так и не дошло – местным законом запрещалось производить ремонты любых сложностей профессорам, не входящим в профсоюз урожденных островитян.

Однако бутылку со смородинным ликером ему удалось выменять за устную инструкцию для производства ремонта. С этой бутылкой наперевес они проследовали к пышечному стенду и неприкаянно стоящими под зонтами мраморными столиками. Пышки уже румянились в своей прозрачной карусели. Пахло крепким кофе с молоком.

Профессор беззастенчиво рассматривал Диду со стороны в ожидании полной пышечной готовности. У него в голове созревал план.

Дида чувствовала его взгляд и переминалась с ноги на ногу, как чемпионка породы перед показательным заездом.

…Он наверняка думает, что я голодна, осталась без крова, средств и языка на этом острове и захочет использовать меня по прямому назначению. Ха ха. Но не так-то уж мы босоноги, как выглядим. Лучше держать его поближе к себе и быть предельно открытой, чтобы не попасть в историю. Боже мой, когда уже эти пышки испекутся – я могу захлебнуться собственными слюнями. Вот было бы смеху для кое-кого…

В эту минуту профессор осторожно поставил на столик поднос с 2 дюжинами присыпанных сахарной пудрой пышек и 4 бумажных стаканчика с горячим кофе.

Без лишних разговоров и пояснений оба приступили к приему пищи. Где-то после пятой пышки Шон выудил из саквояжа 2 плоских цилиндра белого металла, которые по мановению его руки превратились в конической формы рюмки.

– Не волнуйся, они серебряные. Мыть их необязательно. Я, пока ждал пышек, думал, что мог бы предложить тебе работу ассистентки, если тебе конечно интересно заработать пару монет и переехать жить в номер с балконом. Кроме работ по контракту на «Даче президента» у меня запланировано еще несколько важных деловых встреч. Вот я и подумал, что секретарь-ассистент с твоей внешностью и опытом работы помогли бы помочь моим переговорам.

…Ну, вот и началось. Все эти странствующие профессора-шмофессора – люди одного помола. Ассистентка ему, видите ли, вдруг стала нужна – средь шумного бала, случайно. Он наверняка думает, что я его подозреваю в нечестной игре и откажусь, не доев пышек. Ах, как глубоко он ошибается, потому что так высоко о себе думает. Не на ту напал. Я таких пышек не ела с последней поездки в Питер…

– А в чем бы состояла моя работа? У меня на острове нет даже и приличной деловой одежды. Впрочем, и по вашему внешнему виду не похоже, что вы в состоянии оплатить мой квалифицированный труд. Если только что жетонами из фонтана.

Тут они оба рассмеялись – ликер из смородины превратил болезненный прикол в невинную шутку.

– Во-первых, мы давно на «ты», во-вторых, мы достанем тебе одежду еще сегодня до заката солнца. Ты работала когда-нибудь моделью одежды?

– Нет, но ассистировала Юдашкину на показе его коллекции несколько лет назад.

– В качестве кого?

– Только не смейся – я была манекеном. Дурацкая история. Когда все уже было привезено и готово к инсталляции, то выяснилось, что у одного из манекенов вечернего платья с рукавами две левых руки. Платье, конечно, натянули, но картина была ужасная: как будто у человека был отрытый перелом, который к тому же неправильно сросся. Дизайнер очень расстроился и умолял всех помочь его горю в такой знаменательный день. Все почему-то посмотрели на меня, а потом сделали манекеном при входе.

– Отлично. На острове полно бутиков. Мы устроим тебя манекеном в любой из них, где одежда тебе придется больше по вкусу.

…Интересно, куда он клонит? Трудно представить, что все это не блеф, сеньор Челентано имперсонатор. Но не на такую напали – I can do poker face like Lady Ga Ga. В худшем случае меня заберут карабинеры и депортируют на национальную родину, а в лучшем…

После седьмой пышки процес поглащения перешел с рыси на парадно-цирковой галоп с артистичной демонстрацией всех восьми свобод вращения лошадиной ноги по профессору Ортоболевскому.

Теперь они мирно галлопировали, иногда касаясь друг друга телами и взгядами. Дида чувствовала приятную тяжесть и лень одновременно. Даже мысли в ее немытой голове замерли, как посередине ничего. У нее было полно вопросов к профессору, но задавать их было просто лень. Телу и мозгу нужно было еще несколько минут покоя. Дида отхлебывала свой кофе одной рукой, а другую держала немного наотлете, с растопыренными, как у танцевщицы пальчиками.

В этой части острова нехватало салфеток.

– Ты не куришь? Я курю крайне редко. Только в случаях потрясений и таких, как сейчас.

– Нет, я сосу. Особенно по утрам. Иногда желудок дает о себе знать.

И он протянул ей коробочку с мятными подушечками монпансье.

– А что это за летающий велосипед – никогда не слышала о таком.

– Ты не ответила мне на мой вопрос о службе ассистенткой. От этого будет зависеть мой следующий шаг в буквальном смысле. Так что – влажный песок или шелковые простыни?

Дида понимала, что незаметно для обоих, «подвесила» профессора и не торопилась давать ему ответ. Она смотрела в его дымчатые очки и демонстрировала двумя леденцами мастерство своего языка. Профессор был неподвижен.

На самом деле вопрос влажного песка волновал ее. Ей хотелось хоть каких-нибудь простыней. И непременно горячего душа, а не чуть тепленького, как в кабинке на городском пляже, с десятком карих глаз, сверлящих ее наготу из продуманно-забытых строителями щелей. Впрочем, глаза ее беспокоили в хорошем смысле. Плохо было не завершение беспокойства.

– Сколько бы ты мне платил?

– Я бы покрывал все твои расходы жизни на острове, а за службу ассистенткой – пропорционально достигнутых результатов. Вплоть до 50/50, но сначала мне неплохо бы было убедиться, что ты действительно ассистент широкого профиля, понимаешь, по крайней мере, простой командный язык и можешь слепо следовать инструкциям. Мы скоро пойдем добывать тебе одежду – там и посмотрим на твое мастерство.

Дида не знала, должна ли она отвечать или торговаться или просто должна встать, поблагодарить профессора за завтрак и уйти. У нее не было времени, чтобы все взвесить, да и особой ясности, как и что взвешивать..

Зато были упрямство и кураж. Она сказала себе когда-то, что не блефуют в этой жизни, те, которые боятся потерять, ради возможности найти, и всегда искала. Притом в самых неожиданных местах. Маленькой девчуркой она искала случайно выброшенный счастливый билет среди гор бумажного хлама около ОТВ касс на Ариста Кандида Драйв. Билета она не нашла, но познакомилась с Марвином и Лючией, и с той поры жизнь ее поменялась качественно.

Трудно было сказать, достигла бы она в жизни большего, если бы не стала ассистентом широкого профиля.

– Дида, детка, тебе нечего особенно терять: в худшем случае карабинеры депортируют тебя на национальную родину. Я не буду настаивать на ответе сейчас, но надо поспешить – у меня деловая встреча через 3 часа. Давай встретимся в час пополудни. Если ты захочешь. Вон на том углу около кондитерской.

– У меня даже нет часов – (Господи, какой вздор я несу: город переполнен часовыми магазинами и средневековыми башнями с курантами.)

– Часы не проблема, когда у тебя нет и одежды. Могу предложить рубашку курортного типа без определенной половой принадлежности и полностью оснащенную пуговицами.

Профессор достал из своего багажа что-то яркое и бесформенное, которое оказалось гавайской рубашкой. Он встряхнул ее, не поднимая сахарной пыли над не съеденными пышками и ловко накинул на Дидины плечи. Потом нагнулся к саквояжу и защелкнул замок.

Дида смотрела на него против солнца. Так они и расстались: она с противосолнечной маской на лице, а он – просто очерченный бесформенным плащом.

Дида допила свой кофе, но куда-либо идти ей пока не хотелось. Она третий день подряд приходила к утреннему парому с надеждой, что кто-нибудь приедет за ней из Неаполя. Но за ней пока не приезжали. Вот сегодня приехал Шон. Но он приехал не за ней, а по своим велосипедным делам. Во всяком случая он так сказал. А что если все это лишь версия, никаких велосипедов вовсе нет? Но зачем так изощренно врать первой попавшейся на глаза бездомной девушке. Неужели не существует более достойного меня предмета, чем летающий велосипед? Должно быть мои бесконечные ноги не подвели и в этот раз.

В паре шагов от Диды сидели три молчаливые собаки. Они не были кровными родственниками, но были единодушно голодны. Три шага дистанции по собачьему разумению гарантировали обеим сторонам достаточную свободу, чтобы не быть вовлеченными в насильственные акции любой из сторон. Дида подумала, что здешние собаки – профессиональные попрошайки, но все равно животные твари и должны есть по-любому. Она взяла пышку с тарелки и разорвала ее пополам. Самая маленькая из собак припала на передние лапы и облизнула свой нос до самых глаз. Две другие сидели неподвижно, как сфинксы на Университетской набережной.

Дида не так часто вступала в отношения с животными вовсе не потому, что не любила их, а потому что ассистировала в основном людям. Своих животных у нее никогда не было. Кроме кошки в детстве. А тут ей представилась счастливая возможность контакта, тем более что все их внимание было обращено к ней.