Цитаты из книги «Золотой теленок»

– Не надо оваций! Графа Монте-Кристо* из меня не вышло. Придется переквалифицироваться в управдомы.

Ледяное плато, на котором он находился, качнулось и углом стало лезть под воду. – Лед тронулся! – в ужасе закричал великий комбинатор. – Лед тронулся, господа присяжные заседатели!

Был также момент, когда он, высоко подняв архиерейский крест с надписью: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа», истерически выкрикивал: – Эксплуататоры трудового народа! Пауки! Приспешники капитала! Гады!

Все надо делать по форме. Форма номер пять – прощание с родиной. Ну что ж, адьё, великая страна. Я не люблю быть первым учеником и получать отметки за внимание, прилежание и поведение. Я частное лицо и не обязан интересоваться силосными ямами, траншеями и башнями. Меня как-то мало интересует проблема социалистической переделки человека в ангела и вкладчика сберкассы. Наоборот. Интересуют меня наболевшие вопросы бережного отношения к личности одиноких миллионеров…

Среди них были и дарственные экземпляры, о чем свидетельствовала надпись на крышке: Любимому сыну Сереженьке Кастраки в день сдачи экзаменов на аттестат зрелости. Над словом «зрелости» булавкой было выцарапано слово «половой». Сделано это было, по-видимому, приятелями молодого Кастраки, такими же двоечниками, как и он сам.

Шумела мартовская ночь. С деревьев сыпались и шлепались оземь полновесные аптекарские капли.

Мне тридцать три года, – поспешно сказал Остап, – возраст Иисуса Христа. А что я сделал до сих пор? Учения я не создал, учеников разбазарил, мертвого Паниковского не воскресил, и только вы…

Вы знаете, Зося, – сказал он наконец, – на каждого человека, даже партийного, давит атмосферный столб весом в двести четырнадцать кило. Вы этого не замечали?

Это я-то, которого любили домашние хозяйки, домашние работницы, вдовы и даже одна женщина – зубной техник.

Такой удар со стороны классика! А?