Глава 2

Охотник резко открыл глаза, будто и не спал, взглянул на ноги. Сердце бешено стучавшееся замедлило ход.

В дверь тихонько постучали.

– Гос… эээ… Вы просили разбудить.

Ренар прошёлся до двери по обыкновению бесшумно, открыл наполовину.

– Благодарю, проводник готов?

– Да-да, ждёт вас во дворе.

– Сейчас выйду.

Закрыв дверь, охотник надел ремень с вделанным мечом и прикрепил нож, спустился по дряхлой лестнице и вышел из дома. В паре метров на лошади сидит мальчишка в плаще с факелом в руке, а в другой поводья соседней лошади.

– Слезай, пешком пойдём, – холодно сказал Ренар.

– Но как же… ведь идти далеко!

– Слезай, говорю, – грозно повторил Ренар. Паренёк послушался, слез с лошади и привязал обеих к столбу. – И факел потуши.

Парень вскинул голову, не веря глупым словам пришельца, но обречённо кивнув, подчинился и окунул горящую палку в поилку для коней.

– Меня Лионом зовут, – шепнул мальчик.

– Я рад, – сказал охотник, смотря на расцветающее небо, – сними плащ, – Лион снял и повесил на гвоздик, вбитый в кособокий столб. – Веди.

Выйдя за ворота, они свернули в лес, пройдя вдоль стены, оказались около холма. Хвойный лес испускает особенно приятные запахи в предрассветные часы. Ветки под неопытными ногами трещат, Лион, залезая на заросший холм, ухватился за смольное дерево.

– Тень! – зашипел парень, – теперь неделю не отмою.

Они поднялись на вершину холма, вдалеке, на границе между землёй и небом, засветлело, идёт рассвет. Спустившись в глубокий овраг, парень остановился.

– Там, дальше, пещера, – дрожащим голосом сказал он.

Ренар двинулся вперёд.

– Постойте!– задыхаясь от своей смелости, крикнул парень, – разв… разве вам не нужна помощь? – юношеская глотка передёрнулась. – Я хочу… я мог бы помочь, – смотря в глаза охотнику, он подумал только о том, чтобы Ренар сказал: «нет».

–Посиди здесь, – равнодушно, но с капелькой презрения ответил охотник.

За лохматым бугром Ренар увидел несколько сосен скрывающие пещеру, обложенную огромными булыжниками и сухим деревом. На поляне засохшая травка, окрашенная в тёмно-красный цвет, разорванные лохмотья, помятые шлемы и нагрудники. Мелкие кусочки костей разбросаны, как еловые иголки. Медленно вытащив меч, охотник двинулся в пещеру.

Из каменного провала потянуло тухлятиной, размазанные красные полосы уходят в темноту. Глубоко вдохнув и выдохнув, Ренар перехватил рукоять двумя руками и направил кончик клинка к земле. Мягко ступая, он погрузился во тьму.

Лохматая лапа бесшумно опустилась на каменный выступ, коготки, похожие на крюки, один за другим расправились, глаза жадно глядят на жертву. Огромная пасть приоткрылась в ухмылке, показывая здоровенные клыки. Звук пиршества, вкус свежей крови и мяса, залезли в звериную голову. Тело натянулось, готовясь к прыжку.

Ренар ощутил, с грохающим молотом в груди, лёгкое шевеление на спине, будто провели играющими пальчиками от поясницы до плеч.

Бок сжался, будто его уже разорвали, Ренар не до конца осознавая, повернул меч, держа одной рукой, а ладошку второй руки приставил к изголовью рукояти и толкнул всем телом.

Из темноты, с раскинутыми лапами выпрыгнул зверь. Разгорающийся рёв сменился бульканьем, мохнатое тело с клинком в сердце упало на охотника. Из открытой пасти потекла слюна. Ренар чуть задрал голову, чтобы не попало в рот и нос.

Сбоку зажглись два огонька. Не как костёр, не медленно, набирая скорость и силу, а резко, словно огонь никогда не затухал. Визгливый смех разбил монолитную тишину, с новым взвизгом страх глубже забрался в грудь. Тело закоченело, податливая рукоять затвердела, будто меч обратился против хозяина.

Огоньки медленно закружились возле Ренара, и хоть в пещере темно, представляется зубастая пасть в кривой ухмылке. Глубокий вдох помог успокоить разбушевавшееся сердце. Руки напряглись, вытаскивая меч из груды мяса, ноги упёрлись в задние лапы мёртвого монстра. Ренар вылез наполовину, зверь кинулся, разевая пасть. Охотник рванул, одновременно вставая и замахиваясь. Меч прошёл широкой дугой, разрезая голову напополам.

Охотник глубоко задышал, успокаивая бегущую кровь. Руки опустились, будто потеряли силу, меч со звоном упал. Тело медленно опустилось на колени, голова повисла на груди. Через пару минут Ренар лёг на живот и, вдыхая тошнотворный запах крови, разложения и тухлятины, заснул.

Проснувшись, охотник долго лежал, смотря в одну точку. Ренар присел, осматривая пещеру, темнота уже не кажется страшной и не изведанной. Он встал, в голову ударило два колокола с разных сторон, в глазах потемнело. Подождав несколько долгих секунд, охотник поднял меч, на клинке местами засохла кровь, и воткнул в ножны. Рука нащупала нож, на лицо заползла полу-печальная полу-злорадная улыбка. Ренар подошёл к первому зверю, опустился на колени, в руки заполз нож. Пальцы проползли по клыку.

Свет уже рвётся в пещеру, наступил день, солнце вступило в права. Выйдя наружу Ренар не нашёл проводника, ехидно усмехнулся и вернулся к поселению. Подойдя к воротам, охотник услышал яростный храп. После стука ногой храп оборвался.

– Кто там припёрся… – проворчал стражник, открывая задвижку. – Так ты чтож, не сдох?

– За тобой вернулся, – сказал Ренар, мило улыбаясь.

Резко захлопнув окошко, стражник побежал, крича про проклятую душу.

– А мы уже думали, ты мёртв, – равнодушно сообщил Лорг, – Так значит, проблем больше не будет? – спросил комендант, наливая ароматный напиток в деревянную чашу.

– Возможно, – сказал охотник, поднимая уголок рта.

– Что это значит? – прошипел Лорг, смотря исподлобья. – У меня пропали люди! А другие отказываются работать! И хотят крови! Рудокопом почему-то не нравится, что едят их жён! Говори, что ты сделал!

Ренар залез в мешочек на ремне, клык размером в два пальца упал на стол. Лорг постучал пальцами по столу, представляя размеры монстра.

– Я всегда говорю, что клан нас не бросит, – мягким голосом сказал он.

– Я не из клана, – учтиво сказал охотник.

– Как это понимать? – Лорг прищурился.

Ренар поднял голову выше, расправил плечи, за спиной будто выросла гора, огонь в чаше присел.

– Я пришёл сюда по просьбе, а теперь прошу плату за труд.

Комендант отхлебнул дымящийся напиток, глаза проползли по высокому, но не широкому телу.

– Я плачу клану, – раздражённо сказал Лорг, отмахнувшись.

– Я не из клана, – повторил охотник с нажимом, – но заберу свои деньги в любом случае.

Лорг осел в кресле, захотелось в туалет, наверное, выпил лишков.

– Сколько?

– Четверть от месячной платы.

– А не много ли?

– Я не торгаш, я пришёл за своими деньгами, и прошу… пока что.

Комендант потёр лоб.

– Ален, отдай ему деньги. Ален… Ален!

В комнату ввалились два солдата с копьями.

– Он вам угрожает, господин? – благородно закудахтал мужик с запотевшим лицом. – Вы только скажите, мы его вмиг вытурим!

– Да, вытурим! – поддержал другой, со свисающими усами.

За ними украдкой вошёл Ален с лицом героя, но, увидев Лорга, потух.

– Гос-господин, я тут подумал.

– Не надо думать, Ален! Не надо! Просто отдай ему одну даму и три валета и пускай идёт!

Слуга взглянул на скалящегося охотника.

– По-по-подёмте со мно-ой.

Ренар с ухмылкой прошёл рядом с солдатами, показывая белые длинные зубы.

– А вы останьтесь, спасители мои, – угрюмо сказал комендант.

– Вот ва-аши деньги, – сказал старик, отсчитывая трясущейся рукой.

Охотник неторопливо сложил монетки с изображением смазливого личика дамочки и каменного лица усатого стражника с пикой во внутренний карман, вышел во двор. По пути к воротам подбежал мальчишка, проводник.

– Извините меня, – парень утёр сопливый нос рукавом, – я думал вас там это… съели. Я долго ждал, честно, но… я побоялся.

Ренар отечески взглянул на паренька, улыбнулся редко, добро.

– Ты всё сделал правильно, цени свою шкуру превыше всего

Расправившись, охотник пошёл дальше, будто ничего не говорил, а парень остался стоять, думая над ценным советом.

У ворот два стражника, шутят и показывают руками фигуры, бьют через шлем по пустой голове.

– Открывайте, – тихо сказал Ренар.

Стражники захохотали, пихая друг друга.

– А хто это у нас тут расхомандовался, Петрух? Уж не тот ли, хто хоспадина нашего охрабил? – смотря притворно удивлёнными глазами, спросил один.

– Да, праф ты, Вошен. Ох и добрая дуфа у нафего господина, – умно замахал головой второй, – фыфечь бы такого! И не пофадно было бы остальным!

– А то сделают важное личико, мол, херои они и хребут золотишко. Сказал бы нам хоспадин, мы бы михом со всеми чудищами расправились! – горько проговорил первый.

– А давай покафем что мы сильнее, Вошен? – заулыбался другой, без двух передних зубов.

– Хах? Доверят им, ему, а не нам.

– Дафай победим его в фефном поединке! Как рыфари!

– Ты хений, Петрух! – захохотал Вошен и с силой хлопнул Петруху по плечу. – Мы дохажем, что мы лучше их и хоспадин будет платить нам, а не им!

Ренар тихо засмеялся, показывая длинные резцы. Стражники разошлись вокруг охотника, выпятив руки, как борцы. Ренар пнул в колено Петруху, он шлёпнулся в лужу грязи. Приподнявшись на руках, стражник открыл рот, перчатка со стальной пластиной влетела в резец, снося ещё и соседний зуб.

Вошен хотел прыгнуть на спину чужаку и скрутить, как щегла, но передумал и быстренько ушёл за рабочими, чтобы открыть ворота.

Петруха, искупавшись ещё раз в грязи, вынырнул и полазил языком в двух свободных гнёздах. Безумные глаза вцепились в лицо пришельца.

– Это теперь моё, – показал вылетевший жёлтый резец Ренар, – хотя… – охотник кинул зуб в грязь, – Можешь забирать.

Ренар развернулся и пошёл к воротам. Рабочие в четыре пары рук сняли брус и открыли ворота, натужно кряхтя. Пыльная дорога уходит вдаль, показывая бескрайные земли. Охотник зашагал, предчувствуя дождь, мягкие тёплые смывающие капли.

Вошен посмотрел в спину удаляющемуся чужаку.

– Ты посмотри, и зубы белее снеха, а длинные хахие! – с презрением сказал он, сплюнув под ноги. – Выродох!

Рядом, в грязи, закопошился Петруха, как червяк.

– И фуб мне фыбил! Фука! – закричал срывающимся голосом стражник и ударил, разбрызгивая грязь.

Глава 3

Кёртис проснулся поздно, по меркам военных. Через палатку прошёл перестук ложек о котелки, ругань и шутки. Медленно потягиваясь, парень привёл голову в порядок, вспоминая отца.

Кёртис любил отца, прославленного воина и генерала пережившего две большие войны и мелкие стычки. Кёртис вырос в бедном районе многонародного и грязного города. Мать он не видел, отец не говорил, а маленький стеснительный мальчишка не спрашивал. Отца не было по несколько лет, и сын оставался у соседей. В многодетной семье Кёртис чувствовал себя обузой, и из-за мягкости и робости корил себя.

Когда исполнилось шестнадцать, они переехали в богатый дом, в хороший уголок города, отца повысили. Кёртис стал получать образование, отец просил учиться на военного, продолжить воинский род. Кёртису же хотелось побеждать языком, а не клинком. Он считал, что словами можно больше добиться, чем оружием, но из-за податливости поступил в военное училище, но с политическим уклоном.

Он видел, как отец медленно хиреет, оставался в хорошей физической форме, но внутри, как старик. Разваливающиеся глаза зажигались только, когда видели сына, а на лицо заходила наполовину с радостью и печалью улыбка. Закалённый вояка, разбросивший своё имя на полмира, не получивший никаких серьёзных травм в кровавых войнах, оставивший доброту в сердце, хотя видел столько жестокости, медленно угасал, как свечка. Он умер два года назад, в возрасте сорока пяти лет. Врачи разводили руками, никаких повреждений телу, лихорадки или чумы не было, он просто заснул, навсегда.

В последний раз Кёртис видел его сидящем в кресле-качалке возле камина, меховой плед окутывал почти всё тело, оставляя свободной голову, трубка без умолку дымила.

– Мальчик мой, как учёба? – задумчиво спросил отец, смотря в пляшущий огонь. – Ты давно не появлялся.

– Всё в порядке, папа, – ответил сын, весело улыбаясь. – Я скоро заканчиваю, много времени провожу за учебниками, хочется сдать отлично.

– Правильно, сынок. А какая дальше стратегия?

– Думаю, захватить пару важных точек и перейти в ближний бой, – засмеялся Кёртис.

– Это хорошо, но какое направление?

Сын тяжко вздохнул.

– Отец, я понимаю, что хочешь для меня лучшего, но не вижу себя воином. Я не силь…

– Это не так, ты умён, а сила это не только мышцы и скорость, и не хитрость с мудростью, а всё вместе. Умный и сильный, почти одно,– кресло заскрипело, расходясь в стороны, дымные колечки побежали вверх. – Без армии никуда, а то будут нас… какие-нибудь…

– Пап, я равнодушен к войне, героизму и самопожертвованию. Я не горю патриотизмом.

– Я знаю, – широко улыбнулся отец, – поэтому ты умный. Пообещай, что подумаешь. Надо уметь постоять за себя, родных и друзей. Не всегда можно по… бывают такие моменты, где слова не имеют смысла, где сила решает всё… когда останешься один и некому будет помочь.

Сын пристально посмотрел на воинское лицо, пытаясь запомнить каждый изгиб, складку, будто что-то предчувствовал.

– Обещаю, пап.

После смерти отца у Кёртиса осталось то, что было на нём: тёмная рубашка, летний плащ, шляпа, штаны и старенькая обувь. В кармане несколько монет. Дом забрали вместе с вещами

Похороны были пасмурные, как и погода. Людей было немного, около десяти. Кёртис стоял, смотря то наверх, то на дощатый гробик. Два молодца за канаты опустили гроб в яму, стали закапывать. Захотелось заплакать, упасть в грязь, показать слабость, чтобы знали как больно! Глаза против воли смочились, горло застопорилось. Но бессилие показывать нельзя.

Подошёл плечистый старик в чёрном костюме. Друг отца, Кёртис видел его пару раз дома.

– Твой отец просил передать вещь, – сказал дед мягко.

– Он никогда не заставлял меня идти по его тропинке, – проговорил Кёртис, пытаясь совладать с голосом. – Не тыкал носом, не настаивал, не кричал, а лишь просил.

– Он любил тебя, – старик приблизился, хотел положить руку на плечо, поддержать, но не решился. – Чувствуешь себя одиноко, будто остался один во всём мире? Твой отец поддерживал атмосферу доброты и любви, словно тебе есть куда обратиться, у кого спросить помощи. Но иллюзия рухнула, не обманывай себя, ты всегда был один и будешь один. Твой отец понимал, надеюсь, и ты поймёшь, – старик протянул меч в кожаных ножнах, – это твоё. Он хотел вручить его, когда станешь воином… Меч сделан на заказ в давние времена, когда твой отец постигал военное искусство. Вначале его называли: «меч пехотинца», но как пришла слава стали звать в честь воина: «меч Дранлика». Сейчас же носит имя твоего отца: «Дранлик». Храни, как можешь, это память рода.

Старик развернулся, собираясь уходить.

– Подождите! Вы поможете мне попасть в армию?

– Ты не обязан, – сказал старик, качая головой.

– Помогите.

Он не хотел кромсать врагов, выпускать кровь. С той поры, когда был маленький и гонял с детским жестокостью и равнодушием непонятно откуда взявшегося ёжика по залитому лужами переулку. Отец, увидев, что делает сын, окликнул, подойдя, сказал мягко:

– Прежде, чем что-то делать, представь себя на его месте, подумай, будет ли тебе приятно.

Представив, как его бы пинали по переулку, а он котился шариком, малыш вспыхнул. Лицо выразило раскаяние, он не понял, как мог хладнокровно причинять боль живому существу.

Ёжик ожидал очередного удара, но не получив медленно распустился.

– Надо как-то извиниться, – робко с горящими щеками сказал малыш.

Отец победно улыбнулся и погладил по голове.

– Лучшее, что можно сделать, это оставить его.

Кёртис часто вспоминает этот случай и по много раз ругает себя, переживая стыд и сожаление вновь. И прежде чем что-то сделать, представляет себя на чужом месте, крутит в голове под разными ракурсами и только потом действует.

Он долго выбирал, вспоминая кем на войне можно не убивать, но варианты не подходили, пока не вспомнил про разведчиков. Минимум насилия, а если делать всё правильно, то совсем не будет.