Глава 3

В пятницу, ровно в семь утра, в чистенькой, любовно ухоженной квартирке на восьмом этаже высотного дома с улучшенной планировкой, неподалеку от метро «Крылатское», пробудился от крепкого, здорового сна среднего роста жилистый человечек с тусклым, незапоминающимся лицом. Стараясь не потревожить спавшую рядом супругу, он осторожно поднялся с кровати, прошел в соседнюю комнату и приступил к утренней зарядке: дыхательная гимнастика по йоговской системе, комплекс физических упражнений и, наконец, медитация… В половине девятого, закончив обязательную ежедневную процедуру, человечек принял душ, побрился, почистил зубы, плотно позавтракал, удобно устроился на кухне и, прихлебывая зеленый чай без сахара, принялся анализировать информацию, собранную за три предшествующих дня. Тридцативосьмилетний майор госбезопасности в отставке Виталий Николаевич Попков отличался несокрушимым здоровьем, математическим складом ума и отсутствием вредных привычек, к которым он, помимо курения, употребления горячительных напитков и т. д., причислял совесть, никак не совместимую с профессией наемного убийцы. Информация, анализируемая Попковым, в настоящий момент касалась намеченного к устранению объекта по фамилии Гаврилов. Заказчики просили замаскировать ликвидацию под «убийство с целью ограбления». Взорвать машину или застрелить из снайперской винтовки, конечно, проще, но в принципе осуществление и этого «камуфляжного» варианта, по мнению киллера, не вызывало особых проблем. Во-первых, глава фирмы «Цезарь» был на редкость педантичен: отправлялся на работу неизменно в восемь утра, возвращался в девять вечера (в обоих случаях с точностью плюс-минус пять минут). Во-вторых, жертва не имела надежной охраны. Здоровенного увальня Васю – по совместительству и телохранителя, и шофера, и мальчика на побегушках – не стоило воспринимать всерьез. Используя сохранившиеся связи, Попков без труда навел о нем подробные справки. В прошлом Вася занимался штангой, шесть лет проработал в милиции (в ППС^[14]), огнестрельным оружием владеет плохо, по характеру безволен, эгоистичен, работодателя недолюбливает (не нравится Васе носить за Гавриловым портфельчик!). Такой под пули не полезет. Впрочем, справки Попков наводил скорее для профилактики, чем по необходимости, поскольку, едва увидев Васю, сразу определил его истинную цену. Настоящий профессионал шестерить не станет^[15].

Правда, услуги профессионала стоят дорого, но недаром в народе говорят – «Скупой платит дважды», и вот теперь коммерсанту предстояло заплатить собственной жизнью за сэкономленную «деньгу»… Инсценировать ограбление с мокрухой^[16] лучше всего вечером в подъезде, при возвращении Гаврилова с работы. Тогда, кстати, не придется убивать заодно охранника (он не провожает хозяина до квартиры, а сразу гонит машину в гараж – моет кузов, стекла, вычищает пепельницы…). Васина гибель никоим образом не вписывалась в планы Попкова, однако отнюдь не из гуманистических соображений. Просто когда мочат^[17] бизнесмена вместе с телохранителем, то грабь не грабь, но даже у самых тупоголовых ментов невольно возникает мысль о заказном характере убийства. Если же одного… Тут уж «бабушка надвое сказала»… Может, взбесившийся от ломки наркоман набросился на первого встречного?! Мало ли их сейчас развелось! Они ради дозы мать родную укокошат… Бывший майор решил орудовать ножом. Грохот выстрела услышат соседи, поднимут преждевременную тревогу, а глушитель использовать нельзя, не вяжется он с образом сбрендившего наркоши. Ножом же хоть сложнее в техническом отношении, зато бесшумно. Пути отступления? Гаврилов проживал в доме с проходным подъездом. Парадная дверь выходила прямо на улицу, другая, «черная» – в плохо освещенный двор. Через него удобно «делать ноги»… Оплата? С учетом «камуфляжных» манипуляций реальная цена – двадцать тысяч долларов. Лишнего запрашивать не стоит… Клиентуру растеряешь…

Досконально обмозговав все нюансы, убийца удовлетворенно улыбнулся. Сегодня он сообщит Ковальскому условия сделки, завтра получит деньги, в понедельник выполнит работу и будет ждать следующего заказа…

«А пидор неплохо справляется со своими обязанностями! – с усмешкой подумал Виталий Николаевич. – Спасибо покойному Лазареву. Весьма своевременно подогнал подходящую кандидатуру и, главное, предоставил мощный компромат, позволяющий держать «заслуженного правозащитника» на коротком поводке. Жаль, пришлось убрать полковника (напоить вусмерть да вытолкнуть из окна) – закадычными друзьями были, однако ничего не поделаешь. Такова суровая проза жизни! Тайна, известная двоим, уже не тайна!»

На кухню, широко зевая, вошла опухшая со сна жена Попкова Зинаида Михайловна – широкоплечая толстозадая дама, облаченная в безразмерную ночную пижаму, испещренную розовыми цветочками.

– Хочешь чаю, Зинуля? – любезно спросил благоверную Попков…

В пятницу, в девять вечера, Ковальский связался по телефону с владельцами «Анжелики», предложил встретиться. На сей раз Сергей Игоревич вел себя вполне любезно, спесью не надувался. Это объяснялось веселым, даже несколько игривым настроением журналиста. Утром он провернул выгодное и занятное дельце – за сто долларов сдал Толика Рубинова в аренду на четверо суток своему старинному голубому приятелю Сергею Алексеевичу Юшкову, до сих пор функционирующему политическому «свободолюбцу» с многолетним стажем, правда, теперь Юшков боролся не за права человека (грубо попираемые как отечественными «демократами», так и их зарубежными кукловодами), а против мифического «русского шовинизма». Передавая «товар» с рук на руки, Ковальский поставил господину Юшкову два условия: рассчитываться с Толиком самостоятельно (не волнуйтесь, Сергей Алексеевич, мальчонка недорого берет), а по истечении срока аренды вернуть Рубинова обратно в целости-сохранности. Новая для него роль сутенера Сергея Игоревича от души забавляла, да и сотня баксов на дороге не валяется… В результате встреча с Хлыстовым и Овечкиным (назначенная в том же парке) прошла в теплой, дружественной атмосфере.

– Заказ принят. Цена – двадцать тысяч долларов, – поздоровавшись за руку с обоими партнерами, светски улыбнулся Ковальский. – Готовьте похоронные венки, траурные костюмы, скорбные речи… Одно лишь условие. – Сергей Игоревич, причмокнув, потер большой палец об указательный. – Деньги вперед!

– Договорились! – легко согласился Хлыстов. – Гонорар получите завтра утром, но, надеюсь, вы не забыли о нашем условии?

– Не понял? – удивился Ковальский.

– Все должно выглядеть как случайное убийство при ограблении, – поторопился разъяснить Овечкин.

– Ах вот вы о чем! – рассмеялся журналист. – Не беспокойтесь, господа! Фирма веников не вяжет!

Вихляющей походкой Сергей Игоревич двинулся к своей машине.

– Не по душе мне такие расклады! – закурив сигарету, брюзгливо проворчал Леонид Александрович.

– О чем это ты? – насупился Вадим Робертович. – Неужто Ромку-козла пожалел? Но ведь у нас нет выбора! Или ты предпочитаешь отдать ему бабки с процентами за моральный ущерб?

– Уймись! – отмахнулся Овечкин. – Гаврилов однозначно должен умереть. Я о другом! По поводу предоплаты! Надо сперва увидеть результаты работы, а уж потом выкладывать денежки! Ну, на худой конец, можно дать небольшой аванс…

– Здесь, брат, ничего не поделаешь! – философски развел руками Хлыстов. – Условия диктуем не мы. Все козыри на руках у Ковальского… Давай лучше дерябнем по стаканчику. Расслабимся!..

Глава 4

В понедельник утром Гаврилов проснулся раньше обычного, с тяжелой головой и в скверном расположении духа. Нет, не подумайте, Роман Петрович вовсе не напился накануне до свинского состояния. Он вообще не увлекался спиртным. Иногда позволял себе рюмку-другую хорошего коньяка. Не более! Просто ночь напролет Гаврилова мучил один и тот же загадочный, жутковатый сон. Роману Петровичу грезилось, будто бы он то гуляет по городу, то едет куда-то на машине, то посещает различные учреждения, но везде за ним следует по пятам странный молчаливый человек без лица. Гаврилов пытается убежать, спрятаться, наконец, силой прогнать непрошеного спутника, однако все попытки отделаться от него заканчиваются неудачей. Безлицый неизменно остается рядом…

– Рома, ты не заболел? – за завтраком встревоженно спросила жена Людмила, взглянув на бледного, осунувшегося мужа, вяло ковыряющего вилкой в тарелке. – Может, тебе стоит отправиться не на работу, а к врачу? Давай-ка померяем температуру.

– Не надо врача, я здоров, – тихо отозвался Гаврилов. – И температура нормальная.

– Но ты ужасно выглядишь! – пылко воскликнула Людмила. – Передохни хоть недельку. Съезди на дачу или в загородный пансионат!

– Не могу, – с сожалением вздохнул Роман Петрович. – Много неотложных дел накопилось. Не переживай, дорогая! Все будет хорошо!

– Папочка, купи мне, пожалуйста, щеночка, – звонким голоском попросил забежавший в столовую румяный голубоглазый семилетний Андрюша, старший сын Гаврилова, и с детской непоследовательностью добавил: – А Коля штанишки описал.

– Не ябедничай! – строго сказала мать. – Лучше б помог младшему брату надеть сухие!

– Я не ябедничаю, – обиделся мальчик. – Я не знаю, где они лежат.

– Ребенок прав, – слабо улыбнулся Роман Петрович. – Иди, Люда, переодень младшенького. Тебе же, Андрей, пора собираться в школу.

– А ты купишь мне щеночка, папа? Я буду очень-очень о нем заботиться! – Андрюша с мольбой посмотрел на отца.

– Куплю! Давай, складывай учебники!.. – Перед уходом Гаврилов поцеловал жену, детей и неожиданно едва не расплакался. Ему вдруг почудилось, будто видит он их в последний раз.

«Глупости! – постарался успокоить себя Роман Петрович. – Просто нервы расшатались. Оно и не мудрено! Одна «Анжелика» чуть до инфаркта не довела. Жулье проклятое. Дернул черт с ними связаться!»

В отличие от своей будущей жертвы, убийца спал крепко, без сновидений. Проснувшись как всегда в семь утра, он провел обычный комплекс утренних мероприятий (зарядка, мытье, бритье, завтрак), уютно устроился в кресле и вплоть до шести вечера отдыхал – читал любимые газеты («Коммерсант», «Сегодня»), смотрел телевизор, дремал (с перерывом на обед, разумеется)…

Ровно в шесть убийца поднялся, сладко потянулся и начал неторопливо одеваться.

– Ви-и-тусик! – зычно окликнула Попкова супруга, завершившая наконец трехчасовую телефонную беседу с подругой. – Совсем забыла тебе сказать! Вчера вечером, в твое отсутствие заходила Катька Меньшикова со второго этажа. На Вовика жаловалась (Зинаида Михайловна имела в виду тринадцатилетнего сына Попковых). Говорила, кошку ее повесил на заборе. Требовала высечь мальчика! – в голосе госпожи Попковой звучала едкая ненависть.

– Ну а ты? – поинтересовался Виталий Николаевич, аккуратно зашнуровывая ботинок.

– Послала эту костлявую лахудру к едрене фене! И предупредила: «Больше сюда не суйся, проблядь! Волосы повыдергаю!»

– Правильно поступила, Зинуля, – одобрил Попков. – Высечь! Ишь, деловая! Из-за такой ерунды ребенка бить! Совсем народ озверел!..

К концу рабочего дня Роман Петрович успел провернуть уйму дел: провел несколько важных встреч с представителями различных фирм, договорился о банковском кредите на выгодных для «Цезаря» условиях, заключил сулящий немалую прибыль контракт с американцами… Вместе с тем он не испытывал ни малейшего удовлетворения от достигнутых успехов. Гаврилов чувствовал себя морально измотанным, опустошенным. Сердце грызла беспричинная тоска. А уж мысли посещали бизнесмена ну совершенно непривычные!

«Все суета, мышиная возня, – печально думал он. – Бегаем, копошимся, мухлюем, хапаем здесь… хапаем там. Хочется больше, и больше, и больше! А зачем?! Богатство в могилу не унесешь. На том свете баксы не потребуются! Призовет меня Господь пред очи свои да спросит:

– Скажи-ка, Рома, чем занимался ты всю свою земную жизнь?

– Деньги зарабатывал, – отвечу я.

– И куда ты их тратил, человече, кроме как на прокорм семьи?

– Проедал, Господи, проматывал, барахло покупал, но по большей части копил.

– Накопил?

– Накопил.

– А сирот голодных видел? Стариков нищих замечал? Мог поделиться с ними малой толикой?

И нечем мне будет оправдаться.

– Видеть – видел, замечать – замечал, однако делиться не хотел. Жадничал!

И нахмурится Господь и скажет:

– Грехов у тебя, Рома, немерено, а вот дел добрых за тобой не числится. Ступай-ка ты в геенну огненную!»

– У-у-у-о-о-а-ах!!! – содрогнулся Гаврилов, чуть ли не физически ощутив нестерпимо палящие языки адского пламени. К горлу подкатило удушье, в глазах помутилось от страха, тело сделалось на мгновение чужим, непослушным.

– Наваждение какое-то! – с трудом переведя дыхание и выпив залпом стакан холодной воды, пробормотал он. – Будто некто посторонний разговаривал сейчас со мной. Мистика! Виновато, конечно, переутомление, хотя действительно не мешало бы передать определенную сумму в детский дом, находящийся как раз в двух кварталах от офиса. По слухам, там детей кормить нечем. Надо помочь сироткам в ближайшее время. Не разорюсь!.. Или не тянуть резину, отправить деньги прямо сегодня, и не по банковским каналам? Сейф-то битком набит наличными! Нет, лучше завтра, даже послезавтра. Необходимо все хорошенько взвесить, подвести баланс… Чтоб, значит, не в ущерб фирме!..

В половине восьмого вечера позвонила жена.

– У тебя все в порядке? – взволнованно спросила она.

– Да, – несколько удивленно ответил Роман Петрович, уже в значительной степени оправившийся от недавних переживаний. – Чего ты всполошилась?

– Не знаю, – голос Людмилы заметно дрожал. – Сердце не на месте! Ты не задерживайся, ладно?

– Буду в девять, как обычно! – твердо пообещал Гаврилов…

Убийца терпеливо ждал. Он привык ждать. Умение ждать являлось необходимым условием профессии Попкова. Виталий Николаевич прибыл на место в начале девятого вечера, но сразу в подъезд не пошел. Не имело смысла, да и засвечиваться там лишний раз не стоило. Благодаря размытой, не запоминающейся внешности Попкова это не составляло особого труда. На киллера решительно никто не обращал внимания. Более того, внимание проходящих было всецело приковано к смачному, шумному скандалу с мордобитием, зародившемуся в недрах солидного супермаркета, расположенного как раз напротив гавриловского дома. Виновниками инцидента стали два подвыпивших молодых человека, один из которых попытался слямзить в магазине три банки пива и попался в цепкие руки бдительных, облаченных в камуфляжи охранников. Пока воришке-неудачнику настойчиво втолковывали, что по правилам сего торгового заведения он может оставить себе пиво, может вернуть обратно, но в любом случае обязан выплатить десятикратную стоимость уворованного, приятель помчался за подмогой. На зов о помощи вскоре явился плотный тридцатилетний мужчина в щегольской кожанке, тоже слегка поддатый. Двое охранников попытались загородить ему дорогу, однако мужчина отшвырнул их в сторону, словно котят, и прошел вовнутрь супермаркета, где провел краткую беседу с начальником здешней службы безопасности, предварительно усадив его на пол жесткой, профессиональной подсечкой. Результаты беседы, судя по всему, обескуражили мужчину.

– Извини, брат, непонятки получились^[18], – смущенно сказал он начальнику СБ^[19], потиравшему ушибленный зад. – Мне наплели, будто бы твои архаровцы беспредел чинят, ни с того ни с сего на людей кидаются… Ну, козлы вонючие! Ну, провокаторы! Ни-че-го!!! С ними, с падлами, я лично разберусь! Прямо сейчас!!!

Он грубо выволок на улицу воришку с приятелем, поставил перед собой и тихо, зло произнес:

– Соврали, сучары? Дураком меня выставили? Ну, получайте награду, сявки^[20]!

– Ваня, Ваня, не надо! Прости! – виновато заскулили ребята, но Ваня явно не отличался ни гуманизмом, ни кротостью нрава. Не вступая в дискуссию, он нанес два чудовищной силы удара, отправившие обоих смутьянов в глубочайший нокаут, хладнокровно прикурил сигарету и неторопливо удалился. Около безжизненно распростертых на асфальте тел моментально сгрудилась толпа зевак, вслух гадая: «Помрут – не помрут?» Возмутители спокойствия не подавали признаков жизни. Поступило предложение вызвать «Скорую помощь», но тут парни зашевелились, с грехом пополам поднялись на ноги и, шатаясь, уковыляли в ближайшую подворотню. Тогда зеваки принялись оживленно обсуждать происшествие, высказывая диаметрально противоположные точки зрения: одни (преимущественно мужчины) искренне восхищались действиями безымянного «терминатора», другие громогласно негодовали, употребляя термины: «хулиган… бандит… мясник…» и даже «убийца».

«Определенно удачный денек! – наблюдая со стороны за ураганом страстей, мысленно усмехнулся киллер. – Нежданно-негаданно – великолепнейшая «дымовая завеса»!!! Лучшего расклада нарочно не придумаешь!»

Попков взглянул на часы – без пятнадцати девять.

«Пора!» – решил он и, никем не замеченный, проник в подъезд…

«Мерседес» Гаврилова затормозил у дома без двух минут девять.