Глава 7

Четверг, 12 октября 1995 г.

Пансионат «Лесной».

Пятый день полнолуния.

Половина второго ночи

– Не могу больше так! Я сойду с ума! – непрестанно всхлипывая, повторяла Наташа, съежившаяся в углу кровати. Глеб Леонтьев молча курил одну сигарету за другой. За окном нависла пропитанная ужасом глухая ночь. В пансионате царила зловещая тишина. Оставшиеся здесь немногочисленные постояльцы забаррикадировались у себя в номерах и, дрожа от страха, дожидались наступления утра.

– Боже мой! Кошмар! Может, все это мне только снится, а? – продолжала плакать Наташа.

– Замолчи! – не выдержал Глеб. – Без тебя тошно!

Девушка испуганно притихла. Леонтьев в сердцах швырнул на пол тлеющую сигарету, раздавил каблуком.

«Куда пропал Кручинин, неужели поддался панике и попытался бежать?» – подумал он. Таинственное исчезновение Кручинина ошарашило Глеба. Насколько он помнил, Николай никогда не отличался трусостью, хотя… На войне Леонтьеву пришлось всякое повидать, например, как самоуверенные, крутые парни перед лицом смерти превращаются в безвольных, обезумевших от страха сопляков и, наоборот, слабые, скромные люди становятся героями.

– Что нам теперь делать? – почти нормальным голосом спросила Наташа. Леонтьев пожал плечами.

– Ума не приложу! Еще недавно я надеялся, что местные менты, заметив исчезновение своего начальника, вероятно, уже покойного подполковника Королева, всполошатся, начнут выяснять, куда он делся, и в конечном счете приедут сюда, вызовут рабочих, починят мост, но они даже не чешутся! Проклятье! Придется дожидаться окончания полнолуния, благо оно не за горами. Всего через два дня. Тогда, по моим расчетам, маньяк должен успокоиться! Эх, если б знать, кто он! С удовольствием придушил бы гада!

– В пансионате осталось мало народа… Теперь его легче выявить! – робко заметила девушка.

Глеб надолго задумался, но ничего путного на ум не приходило. Убийцей мог оказаться кто угодно: мужчина, женщина, даже эта, казалось бы, насмерть перепуганная, девчонка! У дьявола миллионы масок, он великолепный актер! Мразь хвостатая! Леонтьев с подозрением покосился в сторону Наташи. Бледное осунувшееся личико, покрасневшие от слез глаза, дрожащие губы. Вряд ли она. Но тем не менее следует соблюдать осторожность…

* * *

Живот раздулся от обжорства, желудок удовлетворенно бурчал. Сегодня Черкасову перепало много отборной пищи. Он сполна вознаградил себя за вынужденный пост первых дней, когда зловредные монстры вместо пищи подсовывали Алексею Романовичу всякую гадость.

– Благодарю тебя, о хозяин! – прошептал глава фирмы «Олимп». Он вольготно развалился на кровати, под которой был спрятан изуродованный труп Кручинина. Неприятный запах, на который, еще будучи живым, обратил внимание Николай, а именно запах запекшейся крови, сделался теперь просто невыносимым, однако Зорро наслаждался им, жадно втягивая ноздрями отвратительную вонь. Черкасов жмурился от удовольствия, лениво зевал. Алексей Романович старался как можно полнее использовать заслуженный отдых. Спать вместе с тем почему-то не хотелось. В номере он был не один. На потолке танцевали, сладострастно извиваясь, причудливые тени, в углах периодически вспыхивали красные огоньки глаз каких-то существ. Иногда рядом с кроватью слышались осторожные, скользящие шаги. Черкасова это не беспокоило. Он знал – к Ки-ки пришли в гости друзья, обсуждают свои проблемы и его, Черкасова, судьбу. К тому же рабу не дозволено вмешиваться в дела хозяина. Алексей Романович и не вмешивался. Утробно рыгнув, Зорро потянулся.

– Готовься к охоте! – внезапно прогремел в голове голос Ки-ки.

– Можно еще полежать хоть пять минут? – мысленно проскулил глава фирмы «Олимп».

– Что-о-о?! – не на шутку рассвирепел хозяин. – Осмеливаешься прекословить, пес смердящий?

Алексея Романовича захлестнула волна безумной, ослепляющей боли, в уши вонзилась раскаленная игла, правая рука начала неестественно выворачиваться в локтевом суставе.

– А-а-а-а-а! – истошно завопил Черкасов. – Про-о-о-сти, повелитель! Я бо-о-ольше не бу-у-уду!

Ки-ки несколько секунд размышлял.

– Ладно! – смилостивился наконец он. – В первый и в последний раз прощаю, но впредь смотри у меня! Принимайся за работу! Да шевелись живее, скотина!

* * *

В эту ночь Валера Авдотьев не спал. Сперва, правда, ему удалось ненадолго задремать, но сон оказался таким кошмарным, что спустя двадцать минут Валера проснулся, повизгивая от ужаса и обливаясь холодным потом. Привиделось Авдотьеву, будто находится он в подвале пансионата, крепко связанный по рукам и ногам. Рядом, неподвижно вытянувшись, лежали изуродованный труп Димы Разумовского и несколько других мертвецов. Нестерпимо воняло разложившейся плотью. Промозглый, сырой воздух сковывал тело смертным холодом. Неожиданно в дальнем углу материализовался горбатый карлик с кривой, перекошенной от злобы физиономией, изо рта урода торчали длинные желтые клыки и текли слюни. Взглянув на Авдотьева, карлик саркастически прищурился.

– Красавчик ты мой! – давясь смехом, вымолвил он. – Откормленный, свеженький, вкусный небось! – Чудовище облизнулось тонким раздвоенным языком.

– Что вы собираетесь со мной сделать? – заикаясь, пролепетал Валера.

– Я?! – искренне удивился урод. – Я-то ничего, но вот они…

Тут пораженный Авдотьев увидел, что мертвецы зашевелились, начали подниматься с пола. Волосы у него на голове встали дыбом. Валера попытался закричать, но крик застрял в горле.

– Давайте, давайте, ребятки! – подбадривал покойников карлик, пританцовывая от восторга. Прямо перед собой Валера увидел окровавленное лицо Димы Разумовского с пустыми, остекленевшими глазами. На губах бывшего сокурсника пузырилась красноватая пена.

– Я хочу съесть твои мозги, – произнес Разумовский деревянным голосом и, перейдя от слов к делу, принялся пилить голову Авдотьева ржавой ножовкой. Валера дико закричал и проснулся.

Некоторое время он сидел на кровати, с трудом приходя в себя и дрожа как в лихорадке. В комнате было тихо, однако эта тишина не успокаивала, а, наоборот, приводила в содрогание Авдотьева. Ему чудилось, будто в углах, под кроватью, в стенном шкафу кто-то прячется, возможно, те самые мертвецы из сна. Валера поспешно вскочил на ноги, включил свет, тщательно обследовал номер, но никого не обнаружил. Авдотьев только собрался облегченно вздохнуть, как вдруг за спиной у него послышалось издевательское хихиканье. Студент резко обернулся и встретился взглядом со своим собственным отражением в зеркале.

– Черт возьми! – заплетающимся языком пробормотал он. – Я схожу с ума!

Валера вынул из пачки сигарету, кое-как прикурил. Табачный дым тонкой сизой струйкой потянулся к потолку. Сделав несколько глубоких затяжек, Авдотьев отчасти успокоился, но не до конца. Некая упорная мысль никак не оставляла его: «Еще чуть-чуть, и я окончательно рехнусь! Нужно быстрее смываться отсюда, причем именно сейчас! Маньяк наверняка спит, должен же он когда-то отдыхать!»

Валера быстро оделся, упаковал свои вещи и, стараясь не шуметь, вышел в коридор. В пансионате царила гробовая тишина. Толстый пушистый палас скрадывал шаги. Матовые плафоны под потолком давали мягкий, рассеянный свет. Из-за дверей ближайших номеров не доносилось ни звука. Тревожно озираясь по сторонам, Валера на цыпочках двинулся к выходу. Внизу, в холле, было пустынно. Дежурной на положенном месте, естественно, не оказалось. Оглядевшись по сторонам, Авдотьев осторожно отворил дверь и зябко поежился. Холодный, сырой от недавно прошедшего дождя воздух окутал тело липким саваном. Мелькнула мысль вернуться обратно, но Валера тут же с негодованием отверг ее. «Вперед! Только вперед! Там спасение! А здесь неминуемая смерть!» – подумал он и, поминутно поскальзываясь в грязи, направился в сторону леса…

* * *

В отличие от многих предыдущих, это существо тащило с собой чемодан, что значительно снижало скорость его передвижения. Черкасов торжествующе усмехнулся. «Жаден же ты, братец-кролик!» – презрительно подумал Алексей Романович. По приказу Ки-ки Зорро должен был убить врага как можно ближе от пансионата, а потом повесить на дерево напротив одного из номеров. Зачем именно, Черкасов не знал, но он уже приучился не задавать хозяину лишних вопросов. Повелитель гневался на чрезмерное любопытство раба. Дойдя до калитки, существо на секунду остановилось, перекладывая чемодан из одной руки в другую.

– Пора! – рявкнул Ки-ки, и Черкасов прыгнул вперед…

Тот же день. 9 часов утра

Труп, с искаженным гримасой удушья лицом, выпученными глазами, свернутой набок головой и прокушенным почерневшим языком, мерно покачивался на ветру. Шею его стягивала веревка, прикрепленная к суку старого тополя, росшего напротив номера, где жил Леонтьев. Глеб стоял возле окна, завороженно глядя на повешенного, а Наташа лежала на кровати в глубоком обмороке. Они заметили мертвеца пятнадцать минут назад, и в ту же секунду, побелев как полотно, девушка начала медленно валиться на пол. Леонтьев едва успел подхватить ее, убедился, что сердце бьется, бережно уложил на кровать, а сам впал в состояние, близкое к трансу. Все мысли из головы куда-то исчезли, сердце сковало льдом, руки опустились, душой овладело странное равнодушие. Глядя на изуродованное смертью лицо повешенного Авдотьева, он не испытывал ни страха, ни отвращения, ни даже элементарного сочувствия. Просто смотрел…

Тот же день.

Н-ское РОВД.

14 часов 10 минут

Пока происходили вышеописанные события, сотрудники Н-ского РОВД не на шутку обеспокоились длительным отсутствием начальника. Накопилась уйма нерешенных дел, требующих его непременного участия. Начиная с восьмого октября жестокие, большей частью почти не мотивированные и бессмысленные преступления посыпались как из поганого мешка. Один тип ни с того ни с сего средь бела дня, в центре многолюдной улицы засадил нож в сердце своему приятелю.

Другой ограбил детский сад, украв несколько грошовых потрепанных игрушек и изрубив топором старуху-сторожа, третий задушил жену, не давшую опохмелиться, четвертый изнасиловал собственную пятнадцатилетнюю дочь и так далее и тому подобное. Но главное – бандиты из Н-ской преступной группировки, ежемесячно платившие отделению щедрую дань за поддержку и покровительство, вляпались в серьезные неприятности, устроив в присутствии многочисленных свидетелей перестрелку с конкурентами. В результате погибло несколько бандитов с обеих сторон да двое случайных прохожих. А начальник словно в воду канул. Вот почему заместитель Королева майор Гаврилов пребывал в отвратительном расположении духа, мысленно ругая пропавшего подполковника последними словами.

«Дело с перестрелкой нужно срочно замять, избавив от ответственности подопечных гангстеров, но для этого необходимо участие шефа! Где ж его, толстого дурака, черти носят?!» – с ненавистью думал майор, расхаживая взад-вперед по кабинету. Под потолком роились почему-то не собирающиеся засыпать по случаю осени мухи, в пепельнице, источая неприятный запах, высилась груда окурков, рассохшиеся половицы жалобно скрипели под тяжелыми майорскими шагами.

– Твою мать! – в сердцах воскликнул Гаврилов.

Послышался осторожный стук в дверь.

– Да! – раздраженно рявкнул майор.

В кабинет заглянул капитан Прянихин.

– Здравствуйте, Сергей Андреевич, – вежливо поздоровался он. – У меня есть интересные новости по интересующему всех нас вопросу!

– Ну! – обратился во внимание Гаврилов.

– Кажется, я догадываюсь, где находится подполковник Королев! Моя дальняя родственница работает в акционерном обществе «Тюльпан». Глава его Геннадий Викторович Ивлев в субботу седьмого октября уехал отдыхать в пансионат «Лесной». Это километров двадцать отсюда. С ним отправились две девушки и кто-то из друзей, по описанию очень напоминающий Ивана Николаевича. Насколько мне известно, Ивлев и подполковник Королев…

– Сам знаю! – перебил подчиненного майор. – Как же я раньше не додумался! Молодец, капитан! Можешь идти!

Сволочь поганая! – оставшись один, прошипел Гаврилов. – С девочками развлекаешься неделю подряд, а я за тебя должен дерьмо расхлебывать! Хоть бы звякнул на работу, кретин! Маразматик! Урод кривоногий! Ничтожество пузатое!

Излив таким образом накопившееся в душе раздражение и выяснив номер пансионата «Лесной», майор судорожно ухватился за телефон, однако не добился никаких результатов. В трубке постоянно слышались короткие гудки.

– Сломана линия! – сообразил наконец Гаврилов. – Вот уж не везет так не везет! Придется отправить туда пару сотрудников, вытаскивать из объятий потаскух безмозглого загулявшего начальника!

Спустя пятнадцать минут капитан Прянихин вместе со старшим лейтенантом Кондратьевым получили надлежащие инструкции и двинулись в путь.

Тот же день.

Пансионат «Лесной».

14 часов 35 минут

– Хватит разлеживаться, пес! – рявкнул в мозгу Черкасова Ки-ки. – Встать живо!

Алексей Романович послушно соскочил с кровати.

– Чего изволите, хозяин? – мысленно пролепетал он.

– Сюда направляются два мента, которых я очень… Впрочем, тебя это не касается! Они не должны ни попасть в пансионат, ни вернуться обратно. Убей их! Иди к реке! Захвати оба пистолета! Шевелись, скотина!

– Так точно, повелитель! – откликнулся Черкасов. – Уже бегу!

Тот же день.

Берег реки.

15 часов 45 минут

Прибыв к берегу реки, сотрудники Н-ского РОВД затормозили машину и удивленно уставились на сломанный мост.

– Н-да! Дела! – через некоторое время нарушил тишину капитан Прянихин. – Теперь ясно, почему он здесь застрял!

– Надо было позвонить, – возразил старший лейтенант Кондратьев, в глубине души недолюбливающий подполковника Королева. По причине невысокого служебного положения старшему лейтенанту от пожертвований Н-ской преступной группировки перепадали сущие крохи, да и то изредка. Приходилось Кондратьеву довольствоваться случайными взятками, но много ли поимеешь с дела о пьяной драке или семейной потасовке? Более сложных ввиду почти полного отсутствия мозгов ему не поручали.

– Линия сломана! – процедил сквозь зубы капитан Прянихин, который терпеть не мог, когда младшие по званию разевали рот, если их об этом не просили. Кроме того, он был кровно, вернее материально, заинтересован в как можно более удачном разрешении назревших неприятностей, а следовательно, и в скорейшем возвращении пропавшего начальника.

– Надо перебраться на ту сторону. – Произнеся эти слова, капитан погрузился в размышления. Кондратьев ничего не сказал, но скептически прищурился.

«Думай, думай, умник, – ехидничал про себя старший лейтенант, – хрен ты чего придумаешь! Поплывешь в октябре месяце через реку да еще в холодный день? Ха-ха-ха! Флаг тебе в руки! Мышцы сведет, да утонешь, голубчик! Кстати, оно бы и неплохо. Собаке собачья смерть! А то воображаешь о себе слишком много, гнида веснушчатая!»

К его величайшему удивлению, Прянихин нашел решение довольно быстро.

– Плот! – торжествующе изрек он, указывая рукой влево от себя.

Поглядев туда, Кондратьев несказанно удивился. На земле и вправду валялся плот, изготовленный неизвестно кем, неизвестно когда и непонятно зачем. Сооружение казалось на вид довольно надежным. Более того, при нем имелись два весла. Капитан расплылся в довольной улыбке, а старший лейтенант скрипнул зубами с досады.

– Вот и решение проблемы! – добавил Прянихин. – Приступаем немедленно! Нельзя терять ни секунды!..

Тот же день.

Противоположный берег реки.

16 часов

Черкасов давно ждал этого момента. Лежа в кустах в засаде, он порядком продрог. Отсыревшая одежда противно липла к телу, однако спросить хозяина, скоро ли явятся существа, Алексей Романович не решался. Но наконец свершилось! Существа в серых мундирах, неуклюже раскорячившись на зыбком плоту, гребли по направлению к нему. В далеком прошлом Черкасов увлекался стрельбой, регулярно ходил в тир и теперь не боялся промахнуться. Плот приблизился на достаточное расстояние. Глава фирмы «Олимп» тщательно прицелился.

«Бах» – первая из мишеней, схватившись за сердце, свалилась в воду.

«Бах» – вторая с раздробленной головой отправилась следом.

Задание хозяина выполнено! Ура! Донельзя довольный Черкасов спрятал за пазуху «ТТ» («макаров», как оружие ближнего боя, он на сей раз не использовал) и с чувством выполненного долга зашагал обратно…

Тот же день.

Пансионат «Лесной».

22 часа 10 минут

– Я хочу летать! В синей вышине, на свободе! Почему вы меня не отпускаете? Грязные скоты! Тьфу на вас! – истерично выкрикивала Наташа, обращаясь к Леонтьеву и повару. Девушка сидела на кровати, связанная по рукам и ногам скрученными жгутом простынями. Глеб смотрел на нее со страхом и жалостью. Наташа сошла с ума три часа назад. До того времени она пребывала в заторможенном состоянии. На вопросы почти не отвечала. В лучшем случае «да», «нет». Потом с Наташей начало твориться нечто невообразимое. Девушка поднялась со своего места, подошла к окну, взяла стул и с размаху ударила им в стекло.

– Ты совсем сдурела?! – воскликнул пораженный Глеб.

– Я улечу далеко-далеко, – спокойно ответила Наташа, нанося новый удар.

«Рехнулась», – сообразил Леонтьев, преодолел прыжком разделявшее их расстояние и ухватил девушку за плечи. Отбросив его руки, Наташа резко обернулась. В глазах вспыхнула лютая ненависть.

– Сво-о-олочь! Ты с ними заодно! – прошипела она, попытавшись вцепиться Глебу ногтями в глаза. С трудом увернувшись, он хотел успокоить Наташу, да не тут-то было. Девушка превратилась в разъяренную фурию: волосы растрепались, на губах пузырилась пена, скрюченные пальцы напоминали когти хищной птицы.

– Сдохни, сдохни, предатель! – визжала она, с неожиданной в столь хрупком теле силой молотя Леонтьева кулаками.

– Прекрати, идиотка! – не выдержал Глеб, отвесив ей оглушительную пощечину. Бледное лицо исказилось гримасой ненависти, в руке непонятно откуда появилась опасная бритва, которой при жизни пользовался Осипов. Дело стало принимать опасный оборот, но тут в комнате появился повар. Он как раз проходил мимо и, заслышав шум драки, поспешил на помощь. Вдвоем с Леонтьевым они обезоружили Наташу, связали простынями и усадили на кровать. С тех пор девушка непрерывно стонала, скрипела зубами и требовала отпустить ее в «синюю вышину»…

– Я хочу летать! – повторила Наташа, делая безуспешную попытку освободиться. Повар тяжело вздохнул.

– Час от часу не легче! – хрипло сказал он. – Ну что теперь с ней делать?

Леонтьев пожал плечами.

– В пансионате осталось не более пяти постояльцев, – продолжал повар. – Позапирались у себя в номерах, носу никуда не высовывают! Один молодой парень тоже рехнулся. Время от времени лает по-собачьи, воет и крушит мебель.

Может, из тех, которые отправились лесом, хоть кому-то удалось добраться благополучно!

– Нет, не думаю! – ответил Глеб. – Тогда бы сейчас здесь было полно милиции.

– Да-а, это вы верно подметили!.. Когда вы последний раз ели? – вдруг спросил повар.

– Что-о? – удивился Леонтьев.

– Необходимо подкрепить свои силы, даже если нет аппетита…

– Вообще-то верно, – согласился Глеб. – А она?

– Никуда не денется! Жгуты девушке не разорвать. Дверь же мы запрем, на всякий случай!

– Хорошая идея, – немного поразмыслив, согласился Леонтьев. – Идем на кухню…

* * *

Оставшись в одиночестве, Наташа не теряла даром времени. План освобождения созрел давно, однако в присутствии грязных скотов-надсмотрщиков привести его в исполнение было невозможно. Теперь другое дело. На губах девушки появилась радостная улыбка. Скоро, очень скоро она расправит крылья и улетит в бездонную голубую даль! «Хорошо, что я с детства увлекалась гимнастикой!» – мелькнуло в затуманенном безумием мозгу. Наташа легла на спину, подтянула колени к подбородку и легко просунула ноги через связанные за спиной руки. Дальше в ход пошли зубы. Через пять минут девушка поднялась с кровати, с наслаждением разминая затекшие члены. Синее небо неудержимо манило к себе. Она взобралась на подоконник. В лицо ударила струя свежего воздуха.

– Я птица! Я лечу! – в восторге закричала Наташа, прыгая вниз. До земли было недалеко (номер Леонтьева располагался на втором этаже), но по несчастливой случайности при падении она с размаху ударилась виском об острый угол валявшегося под окном кирпича. Смерть наступила почти мгновенно.