Он поднял полы куртки и коротким движением сорвал с ремня раскладной нож, крепившийся к нему клипсой. Щелк – и лезвие распахнулось в его руке. Я остолбенел от неожиданности, пацан тоже. Но Грач не сделал ничего. Улыбнувшись еще шире, он двумя пальцами поднял нож перед собой.

– Я мог вам всем глотки перерезать и свалить. Не стал только вон из-за него, – не глядя на меня, Грач кивнул в мою сторону. – Так что скажи своему водиле спасибо. Сегодня ты во второй раз родился. Запомни этот день, сопляк. И в следующий раз обыскивай получше. Кто-нибудь другой колебаться не стал бы.

А потом просто выронил нож, и тот шмякнулся об асфальт.

Кто-то в отделе через окно увидел происходящее, и через секунду из отдела вывалились сразу трое с автоматами. Грача повалили на землю и отпинали как следует, нож подняли, а потом скрылись всей толпой. Я знал, что Грачу достанется еще и там.

Все это время пацан стоял, разинув рот, бледный, даже какой-то пепельно-серый. До него доходило, что всю дорогу до ОВД он был наедине с преступником, совсем недавно подстрелившим продавщицу в магазине – и все еще вооруженного. Когда осознание окончательно настигло пацана, он зажал рот и, с трудом пытаясь сдержать рвотные позывы, побежал за угол…

…Это было 10 лет назад. И вот сейчас я увидел Грача снова. Не исключено, что все эти 10 лет он сидел.

Но Грач, кажется, не увидел меня. Слишком быстро отвернулся. Нет, я был уверен, что он меня не разглядел. Кто в супермаркетах и торговых центрах вообще смотрит на слоняющихся взад-вперед охранников? Да никто.

Поэтому уже через полчаса я выбросил всю эту историю с Грачом из головы.

Остаток дежурства прошел спокойно. Мы работали с 10 до 10, по 12 часов – столько же, сколько работал и сам торговый комплекс «Таун Плаза». На город уже опускались сумерки, когда мы со Стасом вышли на парковку. Обычно я подвозил его, потому что напарник жил по пути. Так было и в этот раз. Потом по дороге домой я заскочил в магазин, чтобы купить кое-что из еды и пиво на вечер. Все, как всегда.

Было почти 11 вечера, когда в дверь позвонили. С початой бутылкой в руке я отправился открывать. В глазок даже не посмотрел, потому что был уверен, что это сосед Толян. В такое время ко мне прийти мог только он.

За дверью стоял Грач.

Он сухо улыбался и смотрел мне в глаза. Очевидно, наблюдал за реакцией. Реакция, конечно, была – я чуть не выронил бутылку.

– Здорова, сосед.

Я не знал, что ответить, поэтому сказал:

– Грач.

– Не спрашиваешь, как я тебя нашел?

– Не все еще мозги пропил.

Грач кивнул на бутылку в моей руке:

– Ну да, говорят, мозги не пропьешь. Так говорят алкоголики перед тем, как окончательно превратиться в обезьян.

И захохотал, довольный своей шуткой. Я – нет. Отсмеявшись, Грач посерьезнел. Мы все еще стояли в дверях и глазели друг на друга.

– Что, внутрь не пригласишь?

– Зачем?

– Хм, – отозвался он. – А мы ведь знакомы с детства. Ну и плюс когда-то я тебе жизнь спас.

– Не спас, а не отнял.

– Разве это не одно и то же?

– Что ты хотел?

– Войти-то, может, предложишь? Или боишься, е-мое?

Я поколебался, но все же отступил в сторону, пропуская его. В этой квартире Грач не был никогда. Как и я в его. Он косился по сторонам, разуваясь. Я знал, что интерьер не мог впечатлить никого. Самая обычная двушка – со старой мебелью, старыми обоями и старыми полами. Времена, когда здесь каждые три-четыре года переклеивали обои, ушли вместе с родителями.

– Угостишь?

Почему бы и нет. Я достал из холодильника еще одну бутылку пива. Открыл. Грач сделал большой глоток и крякнул от удовольствия.

– Холодненькое… А помнишь, как мы совсем сопляками были. В песочнице играли. Мне лет восемь, наверное, было, а ты вообще зеленый. И ты у меня солдатика спер. А потом за домом прятался, когда я тебя искал. Помнишь?

Я не помнил ничего такого. Наверное, был слишком маленький. Или же Грач все выдумал.

– Вряд ли такое было на самом деле.

– Было, было, – хмыкнул он. – Знаешь, в чем фишка каждого человека? Мы запоминаем только истории, в которых мы ведем себя хорошо. Если мы когда-то сделали что-то неправильное, наша память старается избавиться от этого. Не вяжется с нашим образом. С тем, как мы себя изнутри видим.

Я вздохнул, начиная раздражаться и вообще терять терпение.

– Грач, ты пришел о детстве повспоминать?

– Расслабься ты. Почему бы и не повспоминать. Тогда мы были просто детьми. До того, как пришлось выбирать свою дорожку.

– И ты стал бандосом.

– А ты… Кстати, видел тебя сегодня в Доме Быта. Ты ведь меня тоже заметил, да?

– «Таун Плаза». Это теперь так называется.

– Да пофиг, хоть мавзолей. Что, поперли тебя из ментуры?

– Сам ушел, – соврал я. – Надоело.

Грач покивал. И собрался уже что-то сказать, но я его опередил:

– Слушай, Грач… В детстве мы никогда не общались. Потом, когда я стал ментом, это окончательно перестало иметь смысл. И вот сейчас ты здесь. Зачем?

– Не терпится, да?

– На вопрос-то ответь.

– Да расслабься ты. Курить у тебя можно?

Я пожал плечами. Грач понял это правильно, поискал глазами пепельницу, снял ее с подоконника, поставив перед собой, и закурил. Я последовал его примеру. Мы курили и тянули пиво в тишине, пока Грач не соизволил ее нарушить.

– Одному человеку нужна помощь кое-какая.

– Сочувствую.

– Он бизнесмен. Не вор и не авторитет, если ты об этом подумал.

– Я ни о чем не подумал.

– И у него деликатная проблемка.

– В городе есть анонимные венерологи.

– Никакого криминала.

– Послушай, Грач, – не выдержал я. – Я еще в детстве никогда не лез ни в твои дела, ни в твои интересы. Мы жили каждый сам по себе. И знаешь, что? Я думаю, это было правильно. А еще я думаю, что менять устоявшийся порядок сейчас – не самая хорошая идея.

– Может, выслушаешь?

– Я бы с радостью. Только не хочу.

Грач помолчал, приложился к бутылке. Затушил сигарету. И снова затянул свою волынку:

– Всего пара вечеров. Никакой засады, никакого подвоха. Никакого криминала. Человек готов заплатить нормальные деньги.

– Грач, ты сколько раз сидел? Два? Или я что-то пропустил, и уже три? Так или иначе, ты без пяти минут рецидивист. И когда ты говоришь «никакого криминала» – уж прости, но я не хочу проверять, так это или нет.

Тот покачал головой.

– Выслушай хотя бы.

– Уже выслушал. Мне не интересно. В эти игры я не играю.

– Твою же мать, – протянул Грач. – Слушай, чувак. Да, мы не общались никогда. Может, оно и к лучшему. Но я своих никогда не подводил. Ты для меня не чужой. Помнишь тот вечер, когда твои меня взяли? Я ведь мог уйти. Но не сделал этого. Потому что там был ты. А ты – свой. Можешь считать меня, кем хочешь, но свои представления о понятиях у меня есть. О том, что хорошо, а что плохо. Как поступать можно, а как нельзя. Подставлять никого я не собираюсь. И если я говорю, что там все чисто, значит, так оно и есть. Ты посмотри, – он кивнул на старую плитку кухонной стены, – в золоте ведь явно не купаешься, а? Что, деньги тебе лишние?

Оказывается, он мог говорить очень убедительно.

– У какого-то бизнесмена какие-то проблемы, – нехотя сказал я. – Ты почему-то пришел ко мне. Так сам помоги. Заработаешь денег. Что, деньги тебе лишние?

– Сказал же, ситуация деликатная. Я работаю на этого коммерсанта. Охранник. Не смотри на меня так, – да, я охранник. Типа телохранителя.

Я нахмурился.

– Ему какая-то опасность угрожает? Идите к ментам.

– Никакой опасности. У него есть баба. Эта баба, само собой, меня знает. В этом и проблема. Моему хозяину кажется, что его баба ему изменяет.

– Частный детектив, – пожал я плечами. Грач в ответ посмотрел на меня, как на чумного:

– Ты сейчас серьезно или прикалываешься? У нас частные детективы все бывшие менты. И все со знакомыми среди ментов, которые все еще менты. Сплетни сразу разлетятся. А заказчик – человек известный. Ему шум нафиг не нужен.

– Я тоже бывший мент.

– Ты не частный детектив. А еще тебя я знаю. Мы росли вместе, помнишь?

– Грач…

– Двести штук, – ввернул он.

– Что?

– Он платит двести штук.

Я не мог поверить. Это были… Черт, это была моя совокупная зарплата за десять месяцев работы. Почти год работы. Год!

– Рублей? – глупо уточнил я.

– Всего пара вечеров, и двести штук твои. Никакого подвоха. Просто есть один богатый бизнесмен, который хочет знать, изменяет ему баба или нет.

– Двести тысяч – рублей?

– Я больше не знаю, к кому обратиться. Увидел тебя сегодня… и в голове как щелкнуло. Вот, кто нам нужен, подумал я.

– Двести тысяч рублей, – повторил я.

Почти гараж, о котором я так долго мечтал. Или даже новая машина – вместо моей, которая служила мне верой и правдой черт знает сколько лет и работала, будем говорить правду, из последних сил.

– Двести штук, – подтвердил Грач еще раз. – Если договоримся, половину получаешь сразу. Пара вечеров, и все, – и на всякий случай повторил, догадываясь о природе моих сомнений: – Никакого подвоха.

– За такие деньги… Черт, за такие деньги нафиг ему вообще эта его баба?

– Любовь зла. Сам знаешь. Ну, так что скажешь?

Я колебался. Хотя, наверное, колебался исключительно для виду. Если все это правда… Черт возьми, двести тысяч рублей были для меня целым состоянием.

– Кто клиент?

– Э, э, – нахмурился Грач. – Я же сказал, это уважаемый типа бизнесмен. Ему никакая огласка не нужна. Тебе не обязательно…

– Обязательно. Огласка не нужна? Понимаю. Но потому ведь ты и приехал ко мне, а не к какому-нибудь частному детективу. Я никому не буду трепаться. Но это мои условия. Хотите, чтобы я последил за барышней – не вопрос, я это сделаю. Только сначала поговорю с этим коммерсантом лично.

Грач колебался. Потом достал телефон и вышел из комнаты. Допивая свое пиво, я слышал, как он бубнит что-то неразборчивое в трубку. Что именно, я не слышал, Грач говорил тихо. Через пару минут он вернулся и кивнул:

– Шеф согласен. Можем встретиться прямо сейчас. И если все пучком, прямо сейчас ты получишь аванс. Ну что, поехали?

Позже, вспоминая эти минуты, я проклинал себя последними словами. Где было чутье, где была хваленая интуиция, которой я одно время – хотя бы во время службы в органах – гордился и даже козырял? А нигде. Их заткнуло предвкушение денег. Больших и почти халявных денег.

Помните поговорку про бесплатный сыр и мышеловку? Это правило, и из него не бывает исключений.

Грач был на машине. Внедорожник черного цвета. За рулем полный мордастый здоровяк, что-то жующий. Он смерил меня взглядом. Грач бросил ему что-то, после чего кивнул мне и сам забрался в автомобиль. Я последовал его примеру.

Пришлось забеспокоиться, когда мы направились к объездной дороге, окольцовывающей наш город. Но за его, города, пределы мы так и не выехали, а свернули к последнему строению перед тянувшейся вдоль трассы лесопосадки. Строением был одноэтажный недострой из бетонных блоков. На этом месте когда-то хотели что-то построить, строили, строили, и, как говорится, чего-то приуныли. Этот бетонный скелет был здесь, сколько я себя помню.

– Подождем пару минут, – сказал Грач. На моем лице было, скорее всего, написано все, что я думаю по поводу места встречи, потому что Грач хмыкнул: – Да не дрейфь ты. Шеф тоже в таких делах не мастер. Шпионских фильмов насмотрелся, походу. Могли ведь спокойно и в кафешке какой-нибудь встретиться, правильно?

– Наверное, он много их смотрит.

– Чего?

– Шпионских фильмов. Посоветуй ему какие-нибудь комедии, что ли. Лучше встречаться в цирке с клоунами, чем в такой дыре.

Автомобиль подъехал минут через пять. Это был дрогой «мерседес» представительского класса, лощеный, черный, солидный и дорогой. С заднего сиденья вышел человек. Грач вопросительно посмотрел на меня. Я понял намек и тоже вышел.

Человек оказался лощеным, как и его машина, мужчиной. Лет 45. Зализанные волосы. Дорогой костюм. Пара золотых печаток на пальцах.

– Прогуляемся, – сказал он.

Мы двинулись вокруг недостроя. Повсюду был гравий, и камешки хрустели под ногами, как хор простуженных лилипутов.

– Эт самое, – подал голос заказчик. – Можете называть меня Николай, эт самое, Владимирович.

Я тоже представился. Заказчик чувствовал себя неуютно и не знал, с чего начать. Я ему помог наводящим «Я вас слушаю».

– Наверное, про мою проблему вам уже, эт самое, рассказали. Так вот: у меня есть жена. Я подозреваю, что она, эт самое, гуляет налево с одним… человеком. Изменяет мне, понимаете?

– Сочувствую.

– Но я хочу знать точно, так это или нет. Ситуация деликатная, эт самое. Мы сейчас разводимся.

Я удивился:

– Тогда зачем вам знать, изменяет она или нет?

– Ну, эт самое… козыри. Если я буду знать, что она мне, эт самое, изменяет, у меня будут козыри. Раздел имущества и все такое.

– Значит, вы хотите, чтобы я за ней проследил.

– Не за ней.

Я покосился на странного человека с зализанными волосами.

– Не понял сейчас.

– Не за ней. За ним.

– Ваша жена – он?

Заказчик поспешно замахал руками, испугавшись мысли, что я мог так о нем подумать.

– Нет-нет. Нужно проследить за тем, с кем… эт самое… с которым она мне изменяет. Ну, или нет. Нужно убедиться.

Я нахмурился, пытаясь сообразить, что вообще происходит. Но так и не сообразил.

– Погодите. А вдруг она изменяет, но с кем-то другим? Было бы логичнее наблюдать именно за ней.

– Нужно не за ней.

Странная встреча на развалинах на окраине города. Странный заказчик, который не может связать двух слов. Странный посредник в лице как минимум дважды судимого Грача. Я обдумал ситуацию и покачал головой.

– Не пойдет.

– Что?

– Я не возьмусь за это. Мне не нравится ваша история. Найдите кого-нибудь другого.

Заказчик потеребил лацкан костюма, его глаза забегали. Наконец он решился и снова открыл рот:

– Ладно. На самом деле все, эт самое, не совсем так. Все чуть сложнее. Мы разводимся, это правда. Но мне, эт самое, вообще все равно, спит она с кем-то или нет. Мне плевать. Но я должен знать, что за моей спиной ничего не плетут… – заказчик вздохнул. – У меня есть бизнес. Крупный бизнес. Мы владеем им напару с моим, эт самое, старым партнером. И в последнее время у нас возникли, эт самое, разногласия. А тут еще и развод… Вы знаете, что такое развод?

– Читал в книжках.

– Это раздел совместно нажитого, эт самое, имущества. А значит, и доля в бизнесе… тоже пополам. Если они плетут что-то за моей спиной, то после развода они могут создать, эт самое, что-то типа альянса. У них будет 75 процентов уставного капитала, у меня только 25. Я не буду иметь права голоса в собственной фирме. Выдавить меня из бизнеса будет, эт самое, делом техники.

Теперь все звучало складно. Вот причина, по которой заказчик боялся идти к частным детективам. Что помешает бывшему менту, в силу новой профессии привыкшему наживаться на чужих секретах, сложить дважды два, а потом пойти к партнеру этого человека с зализанными волосами и – наверняка задорого – продать информацию? Тогда партнер успеет сделать шаг на опережение, чтобы все-таки вытеснить из бизнеса надоевшего компаньона. В этом и был цимус. Любовь и душевные муки были не при чем – на кону просто стояли большие деньги.

– Так что скажете?

– Теперь понятно, – кивнул я. – Сразу бы так и сказали.

– Вы возьметесь?

– Что именно вы хотите?

Заказчик оживился.

– Наблюдать за его домом. По вечерам. Во сколько приезжает, во сколько уезжает. Кто приезжает к нему. Записывать номера всех, эт самое, машин. Это главное. Фотографий не нужно, только номера машин. Если он сам решит ехать куда-то на ночь глядя, нужно будет проследить. Они могут встречаться не у него, а на нейтральной, эт самое, территории.

– Два вечера?

– Два вечера.

– Срок короткий. А если в эти два вечера они по каким-то причинам не станут встречаться?

– Станут. Я якобы, эт самое, уезжаю по делам на два дня. В командировку в Москву. Так что еще как станут. Как видите, работа, эт самое, непыльная. Вы возьметесь? Поймите чисто по-человечески. Для меня важно знать, угрожает мне что-то или нет.

Два вечера. Всего два вечера – и у меня на руках окажутся целых 200 тысяч. Огромные деньги, которыми я смогу распоряжаться, как угодно. Гараж. Или новая машина. Я даже смогу положить деньги в банк и заполучить счет на круглую сумму, о котором всегда мечтал, но которого у меня никогда не было. Море возможностей. А на другой чаше весов – всего лишь два вечера.

– По рукам, – сказал я.

– Вот и отлично. Вот и, эт самое, договорились. Аркадий даст вам, эт самое, все необходимое. Адрес, фотография моего партнера, адрес. Да, и ваш аванс. Сто тысяч рублей, как договаривались. Остальное через два дня. Спасибо.

Протараторив это, заказчик кивнул мне на прощанье и поспешно зашагал назад. Удивленный, я направился следом. Когда я вывернул из-за угла бетонного долгостроя, «мерседес» заказчика уже вылетел на пустынную улицу и, стремительно набирая скорость, рванул к объездной.

Мордастый водитель нашего внедорожника опять что-то жевал. Он был из тех, кому постоянно нужно в себя что-то впихивать. Что это было – зависимость от еды, диабет или какая-то форма наказания себя – я не знал, что это жевание раздражало. Я сел на заднее сиденье, и мордастый тронул кнопку зажигания.

По пути назад Грач обернулся:

– А помнишь тот день. Когда вы взяли меня там, около парка. Пацанчик, который с вами был, лопухнулся. Плохо меня обыскал и не заметил нож.

– Сложно забыть. Ты постоянно напоминаешь.

– Что с ним стало-то, с тем пацанчиком? Усвоил урок?

Я поколебался, но все же отозвался:

– Да, усвоил. Он уволился через пару недель. Ничего не объяснял, просто в один день взял и исчез. Больше я его не видел.

Все произошло, как и договаривались. Грач оставил меня дома с конвертом, в котором были 20 пятитысячных купюр – мой задаток – и фотография объекта с адресом, написанным карандашом на оборотной стороне снимка.

Объект представлял из себя плотного, остроносого и круглолицего человека с короткой стрижкой. Уверенный взгляд, волевой подбородок. Эдакое воплощение здоровья, успеха, деловитости и характера. Когда смотришь на таких, поневоле думаешь – эх, а ведь таким мог бы стать и я. Но почему-то не стал. И сразу хочется переключиться и начать думать о чем-нибудь еще. О политике там или о погоде.