Произошло это в Ростове-на-Дону. Тогда еще работал старый аэропорт, новый только строился. В Египте было все еще жарко. Мы, загоревшие, но уставшие от длительной командировки, летели домой в Оренбург. Нам предстояло полететь рабочими из Шарм-эль-Шейха в Ростов-на-Дону. В Ростове отдых три часа и пассажирами через Москву в Орен (так мы называем этот город). В общем, предстоял не день, а сумасшедший дом на крыльях. Все эти ожидания своего рейса в аэропортах только добавляли усталости.
Летели из Шарма, загруженные битком и пассажирами, и багажом. Была осень. И для ростовского аэропорта это было совершенно обычное туманное утро. Там постоянно в осенне-весенний период туманы. Еще на подлете к Ростову, примерно за час, диспетчеры сказали, что в районе аэродрома густой туман, и совершать посадку не стоит. Вообще, у всех пилотов имеются разные допуски для совершения посадок в сложных условиях. У кого-то, например, есть допуск на посадку только в дождь, а у кого-то – в жесткий туман с гололедом на короткой взлетно-посадочной полосе. Все зависит от опыта, часов налета и пройденных экзаменов. У командира воздушного судна, с которым летели мы в то утро, был допуск на посадку в Ростове с такими метеоусловиями. Рекомендации были недвусмысленные, и диспетчеры предлагали уходить на запасной аэродром в Краснодар. Но уж очень молодому и амбициозному командиру хотелось домой. Мы не разделяли его точку зрения. Тем не менее нас никто не спрашивал. На борту самолета в управлении им принимает решения только командир.
Мы совершили заход, прошло уже минут 20, и все эти 20 минут из иллюминатора было видно только кромешный туман. Вообще ничего, кроме этого молока. Проходит еще минут десять, и наконец-то звучит трехкратный сигнал, который говорит о том, что через три-пять минут самолет будет на взлетно-посадочной полосе. Ура! Летим, но через три минуты самолет резко переходит во взлетное положение, двигатели ревут, и мы стремительно с большим тангажом набираем высоту.
Мы с Машей в этот момент сидели на своих станциях в хвосте рядом друг с другом. Пассажиры начали кричать и плакать. Очевидно, что многие занервничали. И через пять минут, когда мы набрали достаточную скорость и высоту, старший бортпроводник связался с кабиной и передал нам (в хвост), что мы ушли на второй круг из-за другого самолета на полосе. Ну что?.. Летаем еще минут десять. Снова пошли на посадку. В салоне долгожданная редкая тишина. Кто-то пытается в иллюминаторах разглядеть, как и я в свое смотровое окошко (я сидел возле двери), землю. Кто-то наверняка молился. Кто-то просто ждал. Но из всех 189 пассажиров никто не издавал ни звука. Все замерли в ожидании чуда. Не скажу, что мне было страшно, тем не менее будет честным признаться, что я переживал. И Маша держала меня за руку крепко. Я бы даже сказал, вцепилась.
Снова трехкратный сигнал. И снова ждать три-пять минут до касания с землей. Кто из Ростова, наверняка знают, что в старом аэропорту полоса выпуклая, и в действительности это только добавляет трудностей при посадке. Тем не менее капитан корабля знает, что делает. По крайней мере, всем хочется в это верить. А командиру на тот момент было всего 28 лет.
Вот с такими мыслями проходит уже пять минут. Я неустанно смотрю на стрелку часов, но в смотровом окошке не вижу даже намека на землю. И тут по громкой связи голос командира: «Внимание, экипаж на местах. Приготовиться к аварийной посадке!»
Сердце ушло в пятки. Мы все, сзади нас было четверо бортпроводников, как покорные псы, в секунду вжались в свои станции, приняли безопасную позу. Я по-прежнему ждал, когда в смотровом окошке можно будет увидеть землю, и в это же мгновение самолет жестко состыковался с полосой. Загудели реверсы, и дальше по ощущениям все было, как при обычной посадке. Самолет покатился со скоростью после посадки для того, чтобы развернуться и зарулить на стоянку. Уже было очевидно, что никакой эвакуации не будет и все идет штатно.
И знаете что?! Пассажиры впервые за мою карьеру в тот день правильно захлопали! После касания, пробега и практически полной остановки, когда самолет движется, как черепаха, пассажиры начали аплодировать. И в этот момент даже не хотелось их убить. Это было вполне уместно.
А собственно, зачем мы уходили на второй круг и почему командир давал эту команду?
На второй круг пилоты пошли из-за того, что на полосе оказался другой борт, который готовился к взлету, и диспетчеры вовремя успели предупредить их. Кто-то в диспетчерской был уверен, что мы улетели на запасной в Краснодар, и дал добро на вылет. Вот так бывает.
Зачем командир дал экипажу команду приготовиться к аварийной посадке? Позже на предполетном брифинге он сказал: «Землю вообще не было видно ни хрена, и мы двигались только по приборам! В какой-то момент я подумал, что лучше перестраховаться. Вы, наверное, пересыпались?!» – и засмеялся.
Да, зашибись как весело. Восемь слов и минус полгода жизни из-за стресса в эти 20 секунд посадки.
В общем, все закончилось хорошо. Командир воздушного судна повысил свои навыки посадки лайнера в сложных метеоусловиях. Мы, проводники, получили шоковую терапию, от которой захотелось домой еще больше. Пассажиры, думаю, рассказали друзьям и родным, что еле-еле долетели. И все рейсы двигались дальше по расписанию.
О чем говорит ситуация с туманом и пилотами? О том, что если бы самолетом управлял автомат, а пилоты были бы только в качестве наблюдателей, то могла произойти совершенно иная ситуация. Так что без пилотов пока, к счастью или к сожалению, никак.
Вообще к самолетам я с младенчества отношусь неравнодушно. Мои родители работали на авиационном заводе в городе Душанбе. Производили какие-то детали. И в силу того, что они как-то были связаны с авиацией, это отражалось и на мне. У меня всегда были игрушечные самолеты и вертолеты. И когда я научился держать в руках карандаш, то по-своему начал рисовать лайнеры, особенно мне нравились кукурузники. Впервые я полетел, когда мне было три года. Это был советский самолет Ту-134, рейс Душанбе – Оренбург. Возможно, это удивительно, тем не менее часть этого полета я помню. Примерно в этом возрасте я летал раз пять. А после переезда в Оренбург в возрасте первоклассника до 19 лет я никуда ни разу из города не выезжал. Соответственно, я никуда не летал и совсем не знал, как и что нужно делать в самолете. Как себя вести. Что можно, а что запрещено. В общем, я совсем не знаю, что такое быть пассажиром. Потому что, когда ты полетаешь бортпроводником, ты больше никогда в жизни не сможешь смотреть на перелеты с точки зрения пассажира.
К чему это я? Меня как бортпроводника очень часто мучило, почему вы, пассажиры, задаете такие, казалось бы, банальные вопросы. Ведь если хоть немного подумать головой, то ответы более чем очевидны. Тем не менее одни и те же вопросы повторяются бесконечно. И дабы раскрасить книгу в более яркий цвет, именно это сейчас мы с вами, дорогой читатель, и обсудим. Мы разберем несколько вопросов, которые пассажиры не без удовольствия задают бортпроводникам на абсолютно каждом рейсе. Я не припомню ни одного полета, чтобы хотя бы один из этих вопросов не прозвучал в адрес членов экипажа.
Я искренне надеюсь, что все люди понимают, что входить в кабину к пилотам запрещено в целях безопасности. Все равно один из популярных вопросов звучит так:
– А можно мы с подругой или другом посмотрим кабину пилотов?
Так и хочется ответить: «Ну разумеется, проходите к кабине и постучите в дверь. Если вам не откроют, то набирайте пароль…» – сказать при этом наобум любые цифры и посмотреть, что человек будет делать. Вход в кабину к пилотам строго запрещен. Даже членам экипажа туда заходить не положено. Туда может входить только старший бортпроводник или так называемый резервный бортпроводник, который работает в паре с бригадиром. Такие строгие правила объясняются безопасностью полетов. Сложно представить, что было бы, если каждый из пассажиров мог зайти в кабину. Думаю, что была бы катастрофа на катастрофе.
Но это еще цветочки, вопросов будет очень много!
Представьте себе картину: вы бортпроводник, идете по салону с телегой, предлагаете напитки. В какой-то момент один вид напитков заканчивается (как правило, это томатный сок), вы вынуждены его больше не озвучивать, и вдруг пассажир спрашивает на полном серьезе:
– А томатный сок довезут?
Вот мне очень интересно, как?! Каким образом? Как себе это представляет пассажир? Или, когда он задает такой вопрос, он совершенно не думает о том, что он на высоте десяти километров летит со скоростью почти тысячу километров в час?! Ответить, конечно же, можно по-разному. Можно пошутить, сказав, что истребители вот-вот будут. Можно притвориться, что пассажир пошутил, и рассмеяться, типа смешная шутка (кстати, я так делал, и это работает). Можно ответить как есть, что это невозможно. Ничего в пассажирский лайнер в полете довезти нельзя. На физическом уровне – это запредельное каскадерство!
Далее в дело вступают мамаши:
– А можно мой ребенок тут у вас поиграет на кухне?
Ну конечно, можно! У нас же тут, в принципе, есть все для игр. Кислородные баллоны, огнетушители, фонарики, перчатки, наручники, аптечки. Все для игр. Сейчас с полки песочницу еще достанем и горку поставим. Зовите остальных детей!.. А если серьезно, то кухня бортпроводников – это место, которое предназначено исключительно для работы. На самолете абсолютно все выполняет какую-то функцию. И в нем нет ни сантиметра для игр. Только в пассажирском кресле. Это все равно, что зайти в купе к проводникам (железнодорожным) и попросить поиграть детям у них.
Кстати, к таким же «игрушкам» относятся спасательные жилеты под креслами. Пассажиры очень часто задают вопрос:
– А спасательный жилет после рейса можно забрать?
Получается, люди всерьез думают, что на каждого пассажира закупается отдельно спасательный жилет. Давай кое-что проясним. За 2018 год услугами гражданской авиации воспользовались 4,6 млрд человек, т. е. тот, кто задает такой вопрос, думает, что где-то производят примерно 4,5 млрд спасательных жилетов в год! Что в голове должно быть, чтобы спросить такое? Спасательные жилеты так же, как и пледы, являются собственностью авиакомпании, и выносить их из самолета строго запрещено. Лучше их вообще не трогать. Не стоит притягивать аварийные ситуации предметами, предназначенными для таких ситуаций.
Подхожу я как-то к женщине и спрашиваю, что ей налить из напитков. Она меня вежливо одергивает указательным пальцем типа «тихо, минуточку». Я смотрю, она прислонила к уху телефон и, прослушав что-то, мне говорит (напоминаю, мы летим на высоте десять километров):
– Извините, у меня связь не ловит. Как мне можно позвонить?
Я ей на полном серьезе отвечаю, что этого не может быть, что сейчас же пойду к капитану и узнаю, ловит ли связь у него. Сходил на кухню в ХВОСТ самолета, вернулся к ней и сказал, что командир передал, связь в самолете на этом рейсе ловить не будет. Женщина спокойно приняла информацию. А ее соседи по креслу посмотрели на меня, словно я открыл какую-то тайну. Было весело!
В Российской Федерации мобильная связь в полете не имеет покрытия. Тем не менее в нескольких авиакомпаниях предлагают воспользоваться платной услугой Wi-Fi по очень высокой цене за 30 минут. А вот в некоторых европейских авиакомпаниях, в Америке, а также в ряде других развитых стран можно разговаривать по телефону прямо в небе и, разумеется, пользоваться дешевым выходом в интернет. Уверен, что если сейчас на дворе 2030 год, то и в российских авиакомпаниях есть безлимитный интернет на эшелоне.
Следующий вопрос задают не так часто, как предыдущие, но все-таки регулярно:
– А можно посидеть у вас на кресле?
Ну конечно! Мы уже тут совсем не работаем и тут совсем не тесно.
Во-первых, это не кресло, а Jumpseat – откидывающаяся станция бортпроводника. Во-вторых, на самом деле я понимаю, что это прикольно – посидеть на этих сидушках и посмотреть на все эти кнопочки, как в космическом корабле. Но у меня не хватит ума, чтобы попросить, например, водителя троллейбуса посидеть в его кресле. Хотя в детстве я мечтал об этом.
А при входе в самолет буквально каждый пятый пассажир считает своим долгом пошутить, спросив:
– А мы долетим?
Этот искрометный юмор занимает третье место в рейтинге глупых вопросов. Как только я на него не отвечал! Люди при этом ведут себя так, словно их похвалили за классную шутку. Но единственное, чего я не говорил, это «нет». Лучше поддерживать хорошее настроение у пассажиров.
Второе место в рейтинге глупых вопросов бортпроводникам занимает:
– А где здесь можно покурить?
И вот тут всегда приходится отвечать вполне серьезно. Иначе могут принять за руководство к использованию, а потом еще и скажут, что мне так бортпроводник сказал сделать. Курить возле и на борту воздушного судна строго запрещено. За это предусмотрено наказание в виде штрафа, вплоть до депортации без возмещения материального ущерба, если вы летите за границу. Вообще истории с курящими пассажирами – это достаточно регулярный инцидент на перелетах. И чуть ниже я об этом подробно напишу.
Ну а сейчас лидер глупых вопросов. Его задают настолько часто, что я иногда сам задаюсь вопросом: «Где об этом рассказывают? Я однозначно должен был услышать это, раз так много людей спрашивают об этом!»
– А где находятся парашюты?
Объясняю. На борту самолета нет и никогда не было никаких парашютов. Даже у пилотов. Парашюты есть только у военных.
О проекте
О подписке