Здесь же, у стен города, раскинулось и еще одно образование, занимающее площадь, соизмеримую с третью его территории, – невольничий рынок, бараки которого ровными рядами протянулись на несколько километров.

Именно этот базар торговцев людьми и интересовал меня больше всего в городе. Здесь я решил найти людей, которым мне можно было бы довериться больше, чем местным жителям. Здесь я решил купить нескольких рабов, которые, как и я, были бы не от мира сего, потеряв веру в возможность вернуться домой и имея психологию, менталитет, язык и даже религию, очень далекую от Европы и европейцев. Здесь я решил найти людей с окраины цивилизации не только Европы, но и Китая. Корейцев, маньчжуров, тайцев, малазийцев, а, если повезет, то японцев, создав в Причерноморье небольшую общину жителей Дальнего Востока. Такие только торговые общины и даже квартал выходцев из Китая были в Кафе, словно Китай-город в Москве, но его постоянно меняющиеся временные жители совсем не могли стать для меня опорой в начале собственного становления. Зато позже, когда удастся освоить язык и хоть какие-то обычаи, именно Китайский квартал Кафы станет моим связующим звеном Дальнего Востока с Крымом. Деньги от этого я тоже задумал получать не малые.

Конфуцианство и даосизм – основа дальневосточной цивилизации и клановой системы развития общества. Поклонение предками и основателям рода, вера в помощь предков и разных богов, традиции и культура, позволившие сохранить страну в условиях феодализма и противостоящие влиянию «золотого тельца» европейской цивилизации.

Именно эту группу рабов я собирался выкупить и освободить, создав внутри своей новой общины, зависящей от влияния как сильных мира сего, так и фанатиков от веры мусульманского и христианского мира. Культура и традиции этих народов даже в период новейшей истории позволят, сходив в церковь, отдать почтение своим предкам у семейного алтаря, после чего на виду у всех устроить церемонию со свиной головой, в которой будет просьба о помощи в бизнесе.

В общем, я решил сделать с использованием азов манипуляции людьми и политологии двадцать первого века искусственное сообщество с несколькими полюсами влияния: сеньор и сеньоры, священник и мулла, европеоиды и монголоиды, вассалитет и землячество, и все это в одной общине, объединяемой мной.

Подданные из Европы и подданные с Дальнего Востока на любой чужбине объединяются вокруг сеньора, даже если сеньор и не говорит на языке подданных. Главное – сеньор говорит, что он родом из родных краев, обещает защиту и заботу. А что может быть более достоверным, как трата денег на раба и его освобождение. Освобождение, конечно, кажущееся. Хочешь быть свободным – будь им.

Так можно освободить осужденного, где-нибудь на островах Заполярья или в Антарктиде, в зоне арктической пустыни, без возможности вернуться домой на каком-либо судне и без средств существования. Итог известен – смерть.

Вернуться домой из Европы в Японию или Сиам XVI века без денег и прочего и прочего в принципе невозможно! Даже на еду может не найтись денег, а сохранить волю – невероятно. Изгой – самое страшное состояние любого человека в прошлом в обществе. Раб хотя бы имеет принадлежность к собственности какого-то человека из общества окружающих.

Само по себе освобождение еще ничего не решает, зато позволяет отсеять ненадежных лиц в будущем. Свободный человек, желающий еще большей свободы, все равно может стать ограниченно свободным – еще одним должником, возмещающим затраты на свое освобождение. Примеров такой свободы в виде выкупленных людей из татарского полона Московским царством или Польским королевством, или еще какими, вполне достаточно.

Языковый барьер – явление временное. В любом случае, члены многонациональной общины вынуждены будут друг друга учить, еще более объединяясь вокруг того, кто свел всех вместе. В Европе восточники, будучи рядом с основной массой европейцев, не будут чувствовать себя изгоями. И наоборот, восточники, соединившиеся в братство в Европе, на Дальнем Востоке уже будут вместе с меньшинством европейцев общины. Что уж говорить о сплоченности молодой общины в какой-либо Америке или Африке в период эпохи Великих географических открытий.

Для полной собственной свободы необходимо выйти из сферы влияния государства и создать что-то, способное противостоять государству, – например, стать независимым сеньором, олигархом и космополитом. Для этого надо стать своим и одновременно достаточно независимым в обоих центрах земной цивилизации – на Средиземном и Желтом морях, в Атлантическом и Тихом океанах.

Третий день в городе Кафа начался с самого мощного европейского рынка рабов.

Одевшись как можно беднее, в сопровождении брата Фомы, отца Стефана, слуги Николая из Ачи-Кале и вассалов Трифо Йури и новика Косте Тодора, некий новик из благородных начал изучать рынок рабов. Цель похода на рынок не скрывалась – поиск и освобождение рабов из далеких земель, принадлежащих ранее семье молодого сеньора. Для себя я также хотел прицениться и решить, сколько же денег необходимо на закупку рабов с окраины освоенного мира. Главным действующим лицом должен был стать Трифо Йури – яркий представитель крымских готов.

Во времена телевизоров и интернета почти любой европеец, конечно, слегка задумавшись, сможет определить на слух, по языку говорящего, к какой нации относится человек. Поющий (китайский), выговаривающий слова (корейский) или отрывисто и быстро выговаривающий слова (японский) восточные языки. Лица и фигуры разных дальневосточных наций также имеют существенные различия, также можно сказать о современном жителе Дальнего Востока. Прошли те времена, когда все лица европейцев или азиатов были для разных народов своего рода на одно лицо.

Проходя по рынку, я надеялся найти представителей королевств Дальнего Востока, вглядываясь в представленных на продажу рабов и следя за их реакцией на слова глашатая и мой штандарт.

Слуга Николай нес штандарт, на котором над прямоугольным щитом, с белым фоном и нарисованным кругом с символами инь и янь возвышался наконечник-трезубец (тот, который у Посейдона), а брат Фома громко зачитывал слова – Киото и Ниппон, Чосон и Корё, Сиам и Аюти, Хуанхэ и Мин.

Николай и Фома должны были привлечь внимание рабов и торговцев, знакомых с такого рода информацией.

И вот почти за семь с половиной тысяч километров от Кореи обнаруживается уже не молодая служанка из Корё, торговец из Шанхая и тунгусский воин из чжурчжэней (маньчжуров). Вдобавок ко всему один торговец из Хорезма обязался до вечера привести еще двух девочек из далекой Шины, Южной Кореи в будущем. За одни сутки я потратил три десятка золотых полновесных дукатов, получив в свое окружение условных земляков и личных подданных.

Слухами полнится земля. Как и ожидалось, еще через день у ворот дворца мангупских принцев появился еще один торговец с двумя китайцами – отцом и сыном, из воинского сословия и Шанхая, на которых я потратил еще пятнадцать золотых монет.

Данная на второй день свобода бывшим рабам и принятие от них присяги на верность, вместе с обещанием возвращения домой через несколько лет, добавили в мою общину пятерых, связавших свою жизнь со мной и моим родом. Отец и сын из шанхайского воинского сословия обязались служить год в роли наемников, тем самым обязуясь компенсировать затраты на освобождение.

Деньги за карты Средиземного и Черного морей практически кончились, превратившись в живых людей. Срочно пришлось вновь садиться за листы бумаги и заниматься изготовлением еще нескольких экземпляров карт Черного, Средиземного и Каспийского морей. По крайней мере, в Кафе нашелся торговец картами и картинами.

Уже через пять дней моя работа как картографа принесла мне новые полновесные золотые дублоны и серебряные акче. Денег хватило на покупку большого количества «жемчужного» пороха, покупку лафета для тюфенга, двух шестидесятимиллиметровых железных кулеврин 30 калибров длиной, с набором мраморных и свинцовых ядер для них. Деньги опять кончились.

Практически сразу исчез приток денег, так как количество клиентов в Кафе на такой специфический товар, как морские карты, практически закончился.

Дефицит денежных средств резко подстегнул умственную деятельность, и тогда пришла новая идея получения денег от рисования. Техника черно-белого рисунка явно стоит дешевле масляных картин, однако также имеет своего клиента.

Новое копирование нескольких картин замков из книг, и в Кафе появляются картинки сказочных как европейских, так и японских замков, лицо красавицы и голова настоящего фантастического дракона, руки неизвестного художника, выполненных на качественной бумаге размером А-4, всего 30 акче за штучку.

Еще через неделю я получил заказ на 30 рисунков головы дракона, скопированной мной с рисунка татуировок. Десяток рисунков замков и эскизы горных равнин тоже нашли своего оптового покупателя. Ценители женской красоты тоже не обошли вниманием работы нового художника.

Пришлось подключать к рисованию девочек из Кореи и Николая из Ачи-Кале, спустя несколько дней маленькая бригада художников освоила копирование с помощью клеточек и через стекло. Художественная мастерская зажила самостоятельной жизнью. Пачка бумаги листов А-4 вдруг начала уменьшаться прямо на глазах.

Ручеек серебряных монет вновь наполнил кошелек новоявленного вассала мангупских принцев и позволил заняться дальнейшей подготовкой к походу в Средиземное море единственного корабля.

Получив новый источник дохода, решил заняться усилением защиты своего судна и его экипажа.

Фиш-куттер в своем проекте должен быть мореходным по максимуму и мощным буксиром, способным тянуть за собой трал, по замыслу противоминный, с резаками, режущими стальные тросы якорных мин, а уже потом простые неводы рыбацких сетей. Для такой функции, чем меньше экипаж, тем лучше.

Однако когда нет необходимости тянуть за собой невод, такой рыболовецкий труженик превращается в настоящий парусный скоростной корабль, его скорости 18 узлов (32 километра в час) могут достигать только бриги и клиперы восемнадцатого и девятнадцатого столетий. Готовый курьерский или разведывательный корабль любого флота.

В создавшейся ситуации, в которой куттер превратился в фактическое место жительства нескольких десятков человек и орудий, пришлось думать об увеличении площади верхней палубы и о защите находящихся на ней людей. Срочно на носу и корме судна выдвинулись вперед и назад, на метр за корпус, площадки три на четыре метра, увеличив длину надводной части с 18 до 20 метров. На каждой из площадок появились разборные навес и щиты – спереди, сзади и по бокам, прикрывающие расчеты орудий. На носу установили тюфенг, а на корме – две кулеврины. Кулеврины установили так, чтобы они могли стрелять не только в корму и по бортам, но и максимально вперед. Примерно от тридцати градусов в нос по бортам и далее в корму, позволяя сосредоточивать огонь по преследующей куттер цели.

Тюфяк и кулеврины получили неизвестные местным артиллеристам лафеты на колесах и систему блоков для компенсации отката.

Драгоценный алюминий и стеклянные иллюминаторы, ранее установленные над трюмом, теперь заменили деревянной надстройкой-крышей с амбразурами вместо иллюминаторов. Рубку обшили дубовой доской, удлинили вперед, переходя в крышу надстройки над трюмом, позволив обеспечить смену рулевого и капитана, не поднимаясь на верхнюю палубу, добавили прикрываемые щитами иллюминаторы и бойницы для стрельбы пока арбалетами, а в будущем и пистолетами с пищалями.

По замыслу на носу, в корме и в рубке можно организовать три защищенных узла обороны от высадившихся на абордаж противников, при минимальном количестве обороняющихся, простреливая всю палубу из закрытых надстроек.

Корпус небольшого судна также получил дополнительную защиту в виде вывешиваемых за бортом, от носа к корме, щитов из дубовых досок, навешиваемых, словно щиты викингов на бортах драккаров. Вес куттера резко возрос, вместе с осадкой, снизив возможное количество перевозимых грузов с девяти тонн до пяти, но позволил мне успокоиться заботами о своем здоровье и выживании. Спустя три недели пребывания в Кафе моя более-менее спокойная жизнь закончилась. Меня вызвали в кабинет Кемал-бея (Касим-паши), где меня ждали оба принца, их старшая сестра Халия, митрополит Константин и доверенный мулла семьи Мехмед.

Здесь же в кабинете меня познакомили с результатами расследования по поводу появлении претендента в вассалы.

Рисунок моего штандарта и копия голографической защиты (хризантема) с талона предупреждения оказали поистине магическое влияние на торговцев из далекого Китая. Причем дознаватели встретились с торговцами – выходцами с Западной части империи Мин, которые в перечисленных мной странах никогда не были, но факт их наличия подтвердили. А когда на рынок попали рисунки головы дракона и стало известно, что я собираю и освобождаю рабов с Дальнего Востока, всякие сомнения среди нескольких торговцев китайского происхождения исчезли, особенно когда у меня в каюте побывал торговец, приведший мне двух корейских рабынь, а потом и двоих китайцев. В знак признательности я решил напоить его зеленым чаем. Торговец был приглашен выпить вместе с молодым господином зеленого чая с цветками женьшеня, при котором чай заваривали, бросая заварку из серебряного пакетика с настоящими иероглифами и нарисованной фигуркой китаянки.

Не увидеть огромную нефритовую лягушку (желтая пластмассовая на самом деле статуэтка), сидящую на денежках и держащую китайскую денежку (с квадратной дырочкой внутри и иероглифами) во рту, книгу про фэншуй и японскую статуэтку в кимоно, выставленные напоказ, было невозможно.

Зная о том, что струя воды считается живым драконом, в момент приема чая, в каюте с помощью капельницы я сделал небольшой декоративный фонтанчик, выставленный впереди картины с морским драконом. Чем окончательно поразил попавшего в гости торговца. Отрицать связь молодого господина, хоть и не говорящего на китайском языке, с культурой Поднебесной империи торговец не мог, чем уверил остальных торговцев из Поднебесной империи в правдивости моих слов.

Освобожденные рабы, ставшие вдруг свободными и вошедшие в новую семью, буквально в первый же день обнаружили используемые в обиходе господина вещи, на которых присутствовало много бирок и лейбочек с иероглифами китайского ширпотреба.

Что может быть более доказательно, чем стираемая шелковая рубашка господина, на которой под воротником обнаруживается пришитая лейбочка с иероглифами. Данный предмет буквально мгновенно оказался в руках у всех выходцев с далекого Востока. Далее началось паломничество в мою каюту и просто хождение по всему кораблику с целью поиска надписей с иероглифами. Весь кораблик оказался с вещами и приборами, на которых есть или надписи, или бирочки с иероглифами, начиная от корабельного генератора «Хонда» и кончая электроутюгом в каюте, которым научилась пользоваться каждая женская особь на куттере.

Сомнения среди слуг о причастности молодого господина к аристократии Дальнего Востока испарились в мгновение ока. Ответная реакция – гордость перед слугами и самими торговцами, выходцами из далекой Поднебесной, проживающими в Кафе.

Сарафанное радио среди слуг разнесло весть по городу и дворцу уже за неделю. Где может отдохнуть выходец с Востока, получив небольшую денежку, или купить приятное взгляду изделие или приправу к национальной еде? Конечно же, в Китайском квартале, здесь даже раб может прийти отдохнуть и за небольшую денежку ощутить себя в далеком и родном времени, можно поговорить на языке, которого окружающие в повседневной жизни не понимают! Здесь же распространяются и все новости небольшой торговой общины Маленького Стамбула.

Сам собой пошел среди Китайского квартала слух о появлении в Кафе молодого образованного господина из Чосона, знакомого с принципами конфуцианства и даосизма.

Еще через неделю трое торговцев, во главе с местным главой гильдии, прибыли во дворец Касим-бея с целью выразить почтение молодому господину из Чосона.

Начала повторяться ситуация, создавшаяся в Ачи-Кале, когда в маленькой христианской общине появился представитель старшего сословия, автоматически становящийся представителем вопросов младшего сословия общины перед местным власть имущим сословием.

Как итог, следователи мангупских принцев столкнулись с явной известностью и даже небольшим обожанием молодого господина из Чосона. Ничего, что он не похож на настоящего жителя Поднебесной и плохо говорит на языке страны Драконов. Он все равно господин – Дракон, из далекой всем известной страны Корё. Только там аристократами становятся, сдав экзамены в императорском университете. Это всем известно. А у молодого господина даже именное оружие и настоящая серебряная пайза островной империи есть!

Поднятые сохранившиеся документы не в Мангупе, где сгорели все документы, а в самой Кафе, свидетельствовали о существовании ранее у владетелей Феодоро вассалов родом от Феодорита Георгио. Что еще более удивительно, если наследники князей Феодоро подтвердят сеньора Ингваря как наследника Георгио Терселе и Георгио Ваша, то открывший недавно счет в банке Святого Георгия молодой маркиз станет наследником довольно приличной суммы, что-то около тысячи дукатов, лежащих на счету банка уже более столетия.

Приняв от меня поклон уважения, мне довели о том, что следствие, проведенное принцами Мангупа, закончено, и подтверждено право носить титул маркиза Мангупа, вассала амангуптских принцев, о чем в канцелярию повелителя вселенной султана Селима II посланы подтверждающие документы. Право именоваться маркграфом Камара Мангупского эйялета, как именовались предки сеньора Ингваря, молодой сеньор сможет получить только после того, как покажет себя, сражаясь за повелителя в рядах тимариотов султана.

На следующий день, в торжественной обстановке на главной площади города, при собрании аристократии города и высшего духовенства, а также собранного со всего Мангупского эйялета полка готских стрелков, семья мангупских принцев приняла вассальную присягу от наследного вассала князей Феодоро, наследника маркграфов Камара Готии, маркиза Камара Мангупа Ингваря сына Теодемира.

Спустя почти сто лет в княжестве Феодоро, теперь уже Мангупского эйялета, вновь появился единственный представитель аристократии, поклявшийся служить семье мангупских принцев в составе – старшего принца Ага-Магмуть, младшего принца Кемаль-бея, старшей принцессы Халии и младшей Нурум, а также Мануила, двоюродного племянника Кемаль-бея.

Самое удивительное было то, что владетелями Мангупского эйялета являлись не амангуптские принцы, а лично султан – повелитель Османской империи. Султан, позволяющий править принцам, наследникам владетелей Готии, с правами набирать личных вассалов, но без права наследования владения земли, переданной в управление.

Стоит только султану решить отобрать землю у семьи мангупских принцев, официальных родственников повелителя, как их вассалы и готские крестьяне сразу потеряют право на землю.

Именно такое владение и получил новоявленный маркиз Мангупа – деревни Камара, Карань и Чоргунь. Деревни, в которых можно жить и набирать вассалов и слуг, собирать налоги и прочее и прочее, и даже не беспокоиться о наследовании владений наследниками.

При одном условии – пока мангупские принцы служат султану! Стоит только семье принца отказаться от власти султана, как их вассалы и подданные перестают иметь право на владение землей. Все очень просто: «Вассал моего вассала не мой вассал».

Еще через неделю я побывал в пожалованных владениях, посетив развалины замка Камара Исар и набрав дюжину вассалов из готских деревень. Закончив дела в Кафе, я на куттере «Азиз Николас» отправился к Ачи-Кале, откуда, не задерживаясь, поднялся по Южному Бугу до маленького островка под названием Александровка, где за последний месяц появились блокгауз и несколько хижин. Островка, на который прибыли новые поселенцы семьи маркиза Ингваря.

Прошла еще неделя, и куттер «Азиз Николас» оказался в Средиземном море в составе отряда кораблей, направленных от крепостной флотилии Ачи-Кале на усиление Средиземноморской эскадры.