3.

К встрече Нового 1941года готовились все вместе. Отцу и матери пообещали дать недельный отпуск во время зимних каникул в школе, и семья собиралась поехать в гости в поселок Родаково к матери мамы и её родному брату Трофиму. В депо, где трудился Трофим машинистом, был организован рабфак, где учили на машиниста паровоза и куда дядька Троша уже склонил поступать после семилетки подросшего Сашу. Отец Николай Петрович Шёпот не противился вкусу сына, не лез к нему с советами идти работать в шахту. Сын сам должен выбрать свой путь. Но поглядеть на этот рабфак, поговорить с руководством он хотел лично. Катя несколько лет на встречалась с мамой, Толика она ещё и не видела, да и Вову помнила лишь грудничком. Катя собирала гостинцы. Муж получил получку и тринадцатую зарплату это премия за ударный труд. Купили всем обновки и подарки матери и брату. Надо было решить вопрос где и с кем будет жить Саша, удобно ли им будет вместе. Саша заканчивал школу без троек, и его классный руководитель в разговоре с Николаем Петровичем говорила, что мальчику бы надо заканчивать десятилетку и поступать в институт, но время было сложное и советовать, что—то было трудно. Да и рассчитывать на то поступит он в институт или нет никто не хотел и не мог. Все жили одним днём. Саша сам хотел и просто бредил поступлением на учёбу машинистом. Ему нравилась чёрная форма с эмблемами молотка и гаечного ключа в петлицах машиниста, форменная фуражка и сам запах железной дороги, а также километры и километры чугунных рельс и деревянных шпал прямых дорог для его паровоза. Его не страшило то, что первое время он будет просто помощником, то есть кочегаром у топки парового котла и единственными инструментами его будет лопата и топор. Но он будет мчать по просторам СССР и давать длинные гудки встречным поездам, приветствуя таких же машинистов, как и он сам. Санька с этой мечтою ложился вечером и вставал утром, он жил ею.

На станции Орловка семья Шёпот в полном составе, с подарками и хорошим настроением сели в местный поезд Брянка—Родаково, состоящий из двух, ещё царской постройки плацкартных вагонов и паровоза Кукушки и поехали в долгожданные гости к бабушке Лене маме Кати и Трофима. Паровозик легко тянул свои два вагона, останавливаясь у каждого столба, подбирая колхозников, привозивших свои товары на многочисленные мелкие базарчики развивающегося Донбасса. Перед Рождеством православный люд варил холодцы и спрос на свинину и домашнюю птицу был хороший. Везли и овощи—капусту в кочанах и солёную, соленья огурцов и помидоров, свежие яблоки. Назад везли отрезы мануфактуры, нитки и различный ширпотреб, которого не бывает в деревнях. Снега выпало в этот год достаточно много, морозы так же не забывали и давали знать о себе. В купе, где сидела семья Шёпот, ввалился весёлый, чуть подвыпивший мужик с бородой и большим сидором одетый в огромный тулуп на распашку. Поставив мешок на пол, он достал жаренную курицу, поломал её руками на мелкие куски, оторвал половину буханки круглого хлеба и так же порвал её на куски. Всё это богатство он положил на мятую газету и водрузил на стол у окна. За тем достал один стакан и четверть зеленоватой жидкости с бумажной пробкой, открыл её и по купе разлетелся сильный запах бурячихи. «Что, мужик, давай по стаканчику врежем за праздник» обратился он к Николаю Петровичу с улыбкой: «А Вы, ребятки наваливайтесь на курицу, берите не стесняйтесь, кушайте её своими зубками пожалуйста». Он стал брать по куску курицы и хлеба и раздавать младшим детям. Вову уговаривать не нужно было, а Тоца поглядел внимательно на маму и только потом взял свою порцию. «Меня зовут батюшка Алексей, мой приход в Родаково и пока матушка не видит хочу чуток пригубить с хорошими людьми» в купе сразу стало тепло и весело. Батюшка Алексей балагурил и не давал никому остановиться от смеха. Старший Шёпот выпил как всегда один раз, крякнул от крепости напитка и закусив кусочком хлеба старался поддержать интересного собеседника. Катя пить не стала, но детям разрешила взять понемногу угощения. Саше батюшка понравился больше всех, Смеясь и жуя ногу от курицы он прямо спросил у него: «Скажите, батюшка Алексей, вот нас в школе учат, что Бога нет. А Вы как думаете?» Служитель церкви задумался на минуту и сказал: «Против Вашего учения я ничего не имею против. Если так надо, то пусть учат именно так. Сын мой, Бог у каждого человека в душе и сердце. Вот ты любишь своего отца и маму, это и есть твой Бог, потому, что они тебе никогда плохого не посоветуют, так и сам Всевышний не посоветует. Веруй в ближнего своего. Понял?». «А ещё один вопрос разрешите Вам, батюшка Алексей, задать?» «Не приставай к человеку, заноза» ласково сказала мама Саше. «Ничего, страшного, я отвечу, задавай отрок» почти пропел ответ весёлый священник. «Батюшка, а вот куда деваются души людские, после смерти тела?» «Умный вопрос ты мне поставил. Молодец. Душа человеческая вечная, она не умирает. После смерти тела её забирает Всевышний и в небе загорается звезда. Если человек жил правильно, работал, любил людей и люди его любили, то загорается яркая звезда, а если жил плохо, воровал или того хуже убивал, то в небе загорается тусклая звёздочка или вообще красный карлик. Так, что свою жизнь надо прожить с честью. Теперь всё понял?», «Да.» твёрдо ответил Саша: «Теперь почему—то я всё понял». Через два часа «Кукушка» остановилась у перрона станции Родаково. Попрощавшись с весёлым батюшкой, семья направилась в сторону посёлка на улицу Степную, где жила бабушка Лена и дядя Троша.

Большая дворняга на длинной цепи по кличке Валет встретила семью громким лаем. Бабушка загнала кабеля в будку подперев дверцу лопатой и открыв ворота стала целовать свою родню. «Ой, Сашенька, мой ты красавчик, как же ты вырос за то время пока мы не виделись, моё ты солнышко» причитала бабушка Лена обнимая и целуя своего внука: «А это, что за два чуда ко мне приехали?» обнимала она младших Вову и Толика. «Проходи, зятёк мой дорогой» целуя Николая в щеку уже шептала тёща: «Доченька, родненькая, как я за тобой соскучилась» прижала голову Кати к своей груди её мама. Через минуту умный пёс, отпущенный на свободу шалуном Володей, уже благодарно вилял своим куцым хвостом в знак благодарности за косточки от курей, принесённые заботливым Сашей с поезда. «А где же Трофим?» поинтересовался Николай у тёщи. «Троша в рейсе, будет к вечеру и потом аж три дня выходных, полгода собирал для этой встречи. Он сегодня паровозы с Ворошиловграда на постой гоняет.» «Что значит на постой?» спросил бабушку Саша. «А Бог его знает, постой да постой, как он мне кажет, так и я Вам кажу». Санька уже висел на воротах и смотрел на проходящий по насыпи состав. Насыпь находилась в 100 метрах от улицы и доходила до самого ДЕПО. Паровоз весело толкал пустые платформы дымя трубой и выпуская клубы белого, как молоко, густого пара. Санька помахал машинисту рукой и тот, его заметив, помахал в ответ. «Мам, ты видела, видела, мне машинист помахал рукой с паровоза» радовался Саня. «Да, то наш сосед Семёнович на растасовке сегодня работает, вечером познакомишься и с ним» ответила бабушка Лена радостному внуку. «Пошли уж до хаты, холодно сегодня, а там русская печь горит.» позвала Сашу бабушка.

Дом был не большой в старо—русском стиле. Русская печь в центре дома, а вокруг места для жизни. У сплошной стены стояло две железные кровати, у окон лавки и длинный стол, в углу под самым потолком, насколько икон и горящая лампадка. Перед печью лавка—лежанка и самое главное довольно приличная лежанка на самой печи. На деревянных полах самотканые дорожки, над иконками вышитый украинский рушник, под потолком над столом красный матерчатый абажур с одной не большой лампой, освещающий только стол и что на нём. Вечером в доме царит полумрак, лишь в печи трещат берёзовые поленья. Рыжий кот Мухомор развалился у печи на своей тряпице и не громко мурчал от удовольствия получая тепло. Бабушка с мамой лепили вареники с картошкой и кислой капустой, обжаренной на сковороде и теперь издаваемой вкусный запах. Отец дремал после знакомства с батюшкой, все ждали хозяина дома Трофима. Младшие дети сидели на печи и игрались в глиняные коники, которыми снабдила их бабушка Лена.

Трофим пришёл около восьми вечера, не пришёл, а ввалился в дом и сразу же стало шумно. Высокий, с лохматыми, кучерявыми, чёрными как уголь волосами, пахнущий железной дорогой молодой мужчина чуть не вышел лицом. Оно было побито перенесённой в молодости оспой. Этого он стеснялся и поэтому не был женат. С ним в дом вошёл его друг сосед Семёнович, мужчина без возраста, но с заразительно красивой улыбкой. «Так, где тут мои родичи?» не говорил, а прикрикивал он, широко улыбаясь всем ртом. Расцеловав сестру, пожав руку зятю и Саньке, помял малых племяшей и подарил им по леденцу—петушку в хрустящей бумаге он представил всем своего товарища. Бабушка уже накрывала на стол. Катя достала две бутылки казёночки с сургучом и поставила всё на стол. Сели все дружно. Миска с варениками двух видов не уменьшалась, хотя ели все от пуза. Бабушка, сварив одни ставила в печь вторые, выкладывала все в миску и поливала поджаренным пахучим постным маслом подсолнечника. Трофим пил, как и Николай мало, а Семёнович чуть набрался и теперь занимался маленькими рассадив их на лавки и строя из себя учителя по арифметике. Все дружно смеялись ответам школяров. Засиделись до поздна. В 22 часа станция отключила свет в посёлок, и бабушка зажгла керосиновую лампу. Семёнович ушёл домой и все стали стелиться спать. Большая семья была вместе. Саше с меньшими братьями, постелили на лежанке печи. С досок был сколочен настил, на нём лежали два постовых тулупа, на которые бабушка Лена сверху застелила простыню, под головой свёрнутый ватник так же в простыне, укрываться на протопленной печи не нужно. Саша мигом согрелся, обнял двух сорванцов—братьев и спокойно уснул, как спит любой внук у любимой бабушки в гостях.

Утром бабушка укрыла мальчиков стёганным деревенским одеялом и стала чистить и разжигать печь, чтобы готовить завтрак. Саше уже не спалось. Во-первых, бабушка чистила кочергой поддувало в печи и шумела, а во-вторых они с дядей Трошей и отцом сегодня собирались идти в ДЕПО узнавать о поступлении его в ФЗО на учёбу. Какой уж тут сон. Саша лежал с открытыми глазами и мечтал. «Что, разбудила я тебя, внучек?» послышался шепот бабушки Лены. Саша повернулся на бок лицом к ней и ответил: «Что ты, бабушка, я мечтаю о том, что пойдём договариваться, чтобы меня взяли учиться в ФЗО на машиниста». Бабушка хитро хмыкнула и с улыбкой, гладя не послушные огненные волосы любимого внука сказала: «Да чего уж там договариваться, Трофим уже дано с директором договорился за тебя. Он его друг. Вот семилетку закончишь, заберёшь там документы и сюда жить переедешь, Трофим тебя сам заберёт и привезёт. Мы с ним каждый день об этом говорим. И нам не будет скучно и тебе хорошо. Вот такой тебе сказ. Спи ещё рано, все ещё спят». У Саши от её слов засосало под ложечкой. Он протянул руку к бабушке, она тихо подошла. Мальчик обнял её за плечи и поцеловал. Слёзы выступили на глазах старой женщины. Она смахнула их кончиком белой косынки на голове и отошла по своим делам. Саша практически был готов к самостоятельной жизни.

Дрова весело трещали в русской печи давая тепло всем вокруг себя. Стёкла не больших окон дома были раскрашены рисунками Деда Мороза. Младшие мальчики рассматривали их с не поддельным интересом, водя своими пальчиками по стеклу. Саша научил их отогревать участки паром со рта и мальцы безуспешно дули, стараясь сделать просвет в морозном пейзаже. Бабушка уже приготовила завтрак, все встали, привели дом и себя в порядок и готовились кушать. Куриный бульон с лапшой, пареная репа и соленья – грибы и огурцы уже стояли на столе. Трофим, как старший, порезал домашний хлеб и хлопнув в ладони спросил у Николая: «Ну что, зятюха, по 100 грамм за выходной?» Отец не стал отказывать брату жены, и бабушка подала им не допитую с вечера бутылку. За завтраком обсуждали сегодняшний день. Первое это конечно же поход в ДЕПО. Трофим рассказал, что станция Родаково служит не просто узловой станцией с ДЕПО, но и площадкой для стоянки новых паровозов, которые делает Ворошиловградский паровозостроительный завод, а также основной ремонтной базой вышедших из строя паровозов по каким-то причинам. Пригоняют новые паровозы, их консервирует и ставят в запасники, а потом по команде с Москвы отпускают куда надо. Так же и с ремонтным составом. Отремонтировали, законсервировали, потом пригоняют следующий на ремонт, а в замены уже готовый выдают с ремонта. Та вот станция и живёт. Машинистов надо много, поэтому сами и готовят. Они работают помощниками, получают деньги и учатся сразу. «Сейчас стоит на ремонте настоящий бронепоезд. Вот пойдём я Вас проведу и покажу» широко улыбаясь своим побитым оспой лицом, сказал Трофим. Саша был на седьмом небе. «Мы понимаем всё, но ведь это немного накладно. Саша растёт, ему много надо и вешать его на Ваши плечи… Как это будет выглядеть?» спросила Катя брата. «Ну, во-первых, он будет получать какую-то заработную пату, а значит уже балластом не будет, а во—вторых он же нам родной племяш и внук и считаться между родными не красиво» закончил не приятный разговор Трофим, закуривая папироску. Санька был на седьмом небе от счастья, свершалась его мечта детства, он станет управлять паровозом, который тянет по дорогам страны большой и ценный груз, а может даже и пассажирский состав. Они шли в троём – дядя Трофим, его отец и в середине он Рыжий и счастливый Санька Шёпот 14ти лет от роду. Да 1941 год—самый счастливый год в его жизни. Мужчины шли по улице занесённой снегом. Протоптанная дорожка стала узкой, и они выстроились в один ряд. Трофим здоровался с встречными людьми и практически всем объяснял, что это его племяш Саня, который скоро будет здесь жить и учиться. Санька загордился. Тем временем троица подошла к огромному зданию Родаковского ДЕПО. Стоявший на посту охранник поприветствовал Трофима и строго оглядев пришедших, пропустил в помещение. Поднявшись на второй этаж в не большую конторку, Трофим подошёл к сидевшей за печатной машинкой девушке и спросил: «Натулька, Пётр Филиппович у себя?» Хотя и так было слышно, что руководитель был у себя и кого—то громко отчитывал за тормоза в работе. «Подожди, Троша» ответила, смущаясь девушка: «А кто это с тобой с такими красивыми волосами?», Саня зарделся. «Это мои родичи, зять Николай и мой племяш Саша. Я тебе говорил о их приезде, помнишь?» «Помню» ещё больше засмущалась Наташа. Из кабинета вышли два мужчины в технических чёрных халатах поверх костюмов и что—то обсуждая пошли вниз в ДЕПО. «Проходите пожалуйста» с широкой, красивой улыбкой пригласили их девушка и Саша рассмотрел на её щеках красивые маленькие ямочки. Мужчины вошли. «А… Трофим… Здорово, брат. А я вот тут ругаюсь с инженерами, не хотят в срок ремонтировать бронепоезд, хоть убей. Ну я им дам. Хотя может и я не прав, стальные листы так и не привезли снабженцы. Ладно, садитесь. Это и есть твой рыжий племяш?» «Да, мой, вот пришли поговорить об учёбе в нашем ФЗО, парень просто бредит паровозами» «Ну а ты объяснил парню, что он сразу же становится рабочим нашего ДЕПО, а совместно с этим учится в ФЗО. Ты рассказал, что он в первую очередь просто работяга—ученик хотя и на заработной плате и довольно хорошей для юноши, а только потом ученик машиниста.» «Да, Пётр Филиппович, мы всё это обсудили. Вот и отец его Николай Петрович пришёл, чтобы подписать необходимые документы.» «Хорошо, ты в этом году заканчиваешь семилетку?» теперь уже директор спросил у самого Саши. «Да, этой весной, товарищ директор». Пётр Филиппович улыбнулся и позвонил кому—то по телефону, приглашая войти. Через минуту в кабинет вошла маленькая женщина в таком же чёрном техническом халате с карандашом в кармане на груди. «Проходите пожалуйста Раиса Ивановна. Вот этого мальчика надо устроить к Вам в ФЗО и к нам в ДЕПО в качестве ученика машиниста пожалуйста.» он повернулся к Саше и продолжал: «Это директор по обучению мой заместитель Раиса Ивановна Хотенко. Прошу любить и жаловать». «Хорошо, Пётр Филиппович, я всё сделаю и прослежу. Ну, огонёк, будем знакомиться?». «Шёпот Александр Николаевич» представился Саша, а все почему—то дружно рассмеялись. «Всё, мы тебе не будем больше мешать работать, приходите сегодня к нам в гости с женой часам к 19ти» тихо сказал, прощаясь и пожимая руку Петру Трофим. «Хорошо, скажи тёте Лени, что хочу пельменей её куриных, а всё остальное с меня» улыбнулся на прощанье директор ДЕПО. Они вышли в приёмную и ещё какое-то время разговаривали с Раисой Ивановной о документах, которые необходимо было за время до поступления, собрать. Потом Трофим подошёл к столу секретаря и нагнувшись, что-то ей сказал на ухо. Она опять покраснела, но головой мотнула утвердительно. «Вот… а теперь пошли смотреть наш бронепоезд под названием «Комсомолец Донбасса», он стоит в дальнем углу ДЕПО.» проговорил Трофим и подталкивая своих спутников повёл по огромному помещению.

ДЕПО – это город мастеров всех мастей, собранных под одной овальной крышей. Паровозы стояли разных модификаций и разного возраста. Вот ещё царский Ь(ЕРЬ) ВН9773, которому рабочие пытались отреставрировать паровой котёл, потёкший от времени. Рядом с ним на соседней площадке стоял ЭМ –720—07, а следом за ним его собрат ЭР—761—96 с увеличенной топкой. Вот разобранный старик ЭН1 с которого пытаются подобрать запасные части на ещё рабочий Э—1112. Возле бронепоезда меняют колёсные пары красавцу Эу—684—52. На профилактике новые паровозы 9П—18430 и СО—17—2956 (Серго Орджоникидзе). А вот ни одного новенького ИСа на сегодняшний день не было. Саша шагал по ДЕПО и рассказывал отцу и дяде про каждый паровоз, как будто он не первый раз в этом месте, а вырос здесь. Парень был на своей волне, это был его звёздный час. Осмотрев бронепоезд мужчины пошли назад. На улице за зданием ДЕПО начинался склад—стоянка новых паровозов. Обнесённая колючей проволокой, охраняемая вооружёнными людьми с собаками стоянка проявляла ещё больший интерес к себе. Новенькие паровозы стояли в рядах соединённые между собой по пять штук. Саня смотрел на это царство паровозов восхищенными глазами. Это был его мир, реальный, а не мечты перед сном. «Сколько же их здесь?» спросил он не то дядю, не то самого себя. «Много, больше 100 штук. Ждут своего часа. Это стратегический запас нашей страны, племяш.»