«21 августа 1937 года между СССР и Китаем был подписан договор о ненападении и военной помощи. Военная помощь осуществлялась двумя потоками. Во-первых, сначала мы предполагали дать им достаточно большое количество современных самолетов и организовать инфраструктуру и боевое управление, для того чтобы они могли в первую очередь осуществлять ПВО столицы, Нанкина, и потом уже наносить бомбовые удары. Но ситуация изменилась, оказалось, что нужно больше бомбардировщиков, чем истребителей. То есть в процессе боевых действий количество скоростных бомбардировщиков СБ – а всего было передано 222 СБ – продолжало нарастать, а истребителей – уменьшаться.

И во-вторых, как выяснилось уже в сентябре 1937 года, нашей военно-технической помощи было недостаточно. И уже в сентябре 1937 года они стали просить о том, чтобы на территорию Китайской Республики были переброшены советские добровольцы, по типу Испании. Была разработана специальная операция «Зет», на территорию Китая первой партией перебросили 447 советских добровольцев. Этих людей отбирали из тех, которые прошли Испанию.

Само формирование этого подразделения происходило на базе авиабригады Академии воздушного флота имени Жуковского под Москвой. Затем их перебрасывали в Китай.

Существовало несколько направлений переброски самолетов и техники. Что-то перебрасывали воздушным мостом через Монголию, что-то кораблями, которые приходили в Гонконг, Бирму, Вьетнам, Хайфон, Рангун, а затем уже это переправлялось в Китай и там собиралось. Потом уже была пробита дорога практически к Китаю – технику доставляли на грузовиках, и непосредственно на месте китайцы ее собирали.

Наши военные летчики сражались в Китае с 21 ноября 1937 года по 10 января 1940 года. В 1940 году группа под командованием Коккинаки провела свой последний воздушный бой. Постепенно ситуация стала такова: мы готовили китайских летчиков и выходили из боевых сражений, предоставляя китайцам все возможности побеждать. Непосредственно военно-техническое обеспечение осуществлялось фактически до июня 1941 года, но формально считается, что это 1942 год, потому что китайцы из комплектов, которые поставлялись из Советского Союза, до 1942 года собирали истребители.

Всего было 1250 самолетов, из них 216 И-16 – «ишак», он же «чатос», как называли его в Испании, или «курносый», «тип 5» и «тип 10». И-15 и И-15-бис – этих машин было около 360. Двадцать четыре ДБ-3 и шесть ТБ-3 – это тяжелые четырехмоторные бомбардировщики, они в боевых действиях не участвовали, а использовались как транспортники. Кроме этого, у некоторых региональных правительств Китая были советские разведчики Р-5. А в 1940 году, когда у японцев появился знаменитый Zero – истребитель флота, – мы передали китайцам около сотни истребителей И-153 «Чайка». Это наши самые скоростные бипланы, которые себя хорошо проявили в боях на Халхин-Голе».

Считается, что в частях японской армии, выделенных для войны с Китаем, было 700 боевых самолетов, в то время как у китайцев их было ненамного меньше – 600. Но, по воспоминаниям советских технических инженеров-первопроходцев, приземлившихся на китайские аэродромы, большая часть этих самолетов была неисправна. Мало того – в китайской армии попросту не хватало летчиков, и боевыми машинами некому было управлять. Однако для советских летчиков, отправившихся в Поднебесную, это оказалось далеко не самым неприятным сюрпризом…

Осенью 1937 года одна из первых групп добровольцев отправляется на начальную точку авиатрассы Алма-Ата – Ланчжоу. В состав экипажей входят летчики Ломакин, Дорофеев, бортмеханики Рубан и Талалихин и два стрелка-радиста – Анисифоров и Спиридонов. Перед этим для приемки советских самолетов, их техобслуживания и подготовки к длительному перелету в Китай в Алма-Ате создается специальная база под руководством полковника Грязнова. Именно отсюда в Китай должны были бесперебойно поставляться истребители И-15 и И-16 и скоростные и тяжелые бомбардировщики. И это при том, что на всей трассе протяженностью 3000 километров не было средств ни воздушной, ни наземной связи, а во время пылевых бурь летчики не видели не только основного ориентира – грунтовой дороги, вдоль которой проходила воздушная трасса до аэродрома Ланчжоу, – но даже друг друга.

Андрей Хрюкин: «Отец рассказывал, что раньше у самолетов не было никакой радиосвязи. Они только покачиванием крыльями могли передавать какие-то сигналы друг другу. Поднялись они группой на большую высоту. Облачность была сильная, и летчики растеряли друг друга, садились кому где придется. А у Китая своеобразный ландшафт. У них вся более-менее ровная площадь занята была посевами под рис, напоминающими болото. И при посадке, когда наши летчики садились в эти болота, самолеты переворачивались, и один экипаж даже погиб.

Они улетали неизвестно на какое расстояние от аэродрома. Языка не знают, связи никакой нет, то есть каждый полет – это был полет в никуда. Неизвестно, возвратятся они или нет и что с ними будет. А если они попадутся в руки гоминьдана, японцев, то понятно, что с ними будет».

Но главные испытания ждали советских летчиков даже не в пути – а при посадке. Оказалось, что аэродром Ланчжоу нельзя было назвать аэродромом даже с натяжкой. Это была всего лишь небольшая площадка между скал, на которой были разбросаны валуны и гуляли дикие козы. Безаварийно сесть в таких условиях было практически нереально. Мало того, позже выяснилось, что большинство китайских аэродромов почему-то были построены на старых кладбищах. Иногда при взлете или посадке машины советских летчиков попросту проваливались в могилы. В таких условиях любая ошибка пилота, к тому же перевозящего на борту бомбы, могла стоить ему жизни.

Что самое невероятное – по воспоминаниям участников тех событий, у китайцев не было не только бензозаправщиков, но и топлива! Чтобы заправить истребитель на случай воздушной атаки, местным жителям приходилось вручную, на коромыслах, таскать целыми вереницами горючее из соседнего Индокитая. И это при том, что для заправки всего одного самолета этого топлива требовалось полторы тысячи литров.

Андрей Хрюкин: «Поражало трудолюбие китайского народа. Когда аэродромы строились, когда там после бомбежки засыпали воронки, то, отец рассказывал, – никакого транспорта, никакой техники, ничего не было. Все работы производились вручную и очень быстро.

А горючее доставляли за сотни километров. Это горючее было в двадцатилитровых канистрах. Каждый китаец вешал себе на коромысло две банки, и вереницей они шли через горы, чтобы заправить самолет. Отец вспоминал, что когда эту вереницу они в первый раз увидели, то были даже шокированы этим – и тем, конечно, сколько пришлось китайскому народу вытерпеть».

Поначалу советским добровольцам, знавшим о культуре Китая и его жителях лишь то немногое, что было почерпнуто из скудной программы школьных учебников, и к тому же не владевшим языком, приходилось общаться с китайскими пилотами при помощи жестов, что называется, на пальцах. Иногда из-за такого невежества советские летчики, незнакомые с нравами китайцев, даже попадали в неловкие ситуации.

К примеру, по воспоминаниям будущего генерал-полковника авиации, а тогда еще простого летчика-добровольца Александра Рыкова, к его товарищу, спасшему в воздушном бою пилота по имени Ло, подошел родной брат китайца, отвесил поясной поклон, протянул свой пистолет и заплакал… Удивлению наших летчиков не было предела. Только потом появившийся на аэродроме переводчик объяснил: так китайцы обычно выражают свою благодарность, и ничего постыдного и малодушного в мужском плаче для них нет.

Но больше всего наших летчиков поразил другой китайский обычай – передвигаться по городу на рикшах, то есть в коляске с запряженным вместо лошади человеком. Для советского человека, познавшего свободу, равенство и братство, это было диким и унизительным пережитком Cредневековья. А однажды, поддавшись настойчивой просьбе одного китайского полковника, группа летчиков отправилась на экскурсию в заведение, подготовленное специально для советских гостей – защитников Поднебесной от нашествия интервентов. Ко всеобщему изумлению наших бойцов, заведение оказалось… публичным домом.

Андрей Хрюкин: «Отец вспоминал, насколько бедно жили люди в Китае. Во время одной из поездок они видели, как дети собирают за верблюдами верблюжий навоз. И вот приносят домой и то, что не переварилось – зернышки кукурузы, риса, – выковыривают, потом моют и едят.

Все время их доставали рикши – как не успеют они в город выйти, рикши показывают: «Садись-садись!» Естественно, они на это никогда не шли. Но один раз отец не выдержал, взял тележку у рикши, посадил своего товарища, прокатил круг почета по площади и рикше дал доллар за работу. Рикша, конечно, опешил от этого. Летчикам понравилось это упражнение, и они друг друга начали катать. И за каждый круг рикша заработал порядка десяти долларов. Так он от счастья не знал, что делать с этими деньгами.

А когда отцу стали говорить, что он ест – там был удав, нашпигованный чем-то, – отец, конечно, очень был недоволен. Ну и потом, все-таки отец у меня был ростом 191 сантиметр. Китайцы были все небольшого росточка. И когда они начали саке предлагать по наперстку, отец говорил: я беру этот наперсток – он у меня в руке не виден. Непривычно, конечно, все это для русского человека, у нас ведь свой быт, свой уклад. Например, русские жили в Китае по своим законам, а когда попали на прием, естественно, там пришлось китайскую пищу принимать. Поэтому отца, конечно, это все если не шокировало, то удивило».

Но ближе всего своих китайских коллег нашим летчикам предстояло узнать не на совместных гулянках, а в совместных воздушных боях с превосходящими силами японцев. Первый бой состоялся 21 ноября 1937 года, когда шестерка наших истребителей И-16, «тип 5», сбила два японских истребителя «тип 96» и один бомбардировщик. При этом наши самолеты сели на базу без единой потери. Командир этой группы из десяти летчиков Курдюмов погиб еще до прибытия в Китай. Сизов, его заместитель, отказался принять командование, понимая, что десять летчиков не решат вопрос с громадной японской группировкой. Один из пилотов постоянно болел, хотя врач у него никакой болезни не обнаружил, – то есть, по сути, не хотел летать. Все было в достаточно сложном состоянии, летчики были измотаны, но тем не менее первые бои проходили успешно.

По воспоминаниям летчика Михаила Мачина, японские бомбардировщики предпочитали наступать, не отклоняясь от крупных ориентиров – к примеру, широких рек. Зная об этом, советские пилоты разработали тактику, согласно которой их самолеты несколькими группами выдвигались навстречу японской кавалькаде с двух сторон и на большом от нее расстоянии. А потом, пропуская колонну врага немного вперед, одна из групп заходила ей в хвост и внезапно нападала на истребители, отвлекая их от охраны бомбардировщиков, которых в то же самое время расстреливала другая группа. Подобных вылетов против атакующих японцев иногда приходилось совершать по пять в день – и это при том, что нормальным количеством в то время считалось три вылета в день, не более. То есть летали фактически с утра до вечера.

Самолет И-16

Но бои советских летчиков с японцами далеко не всегда были только оборонительными. Японские базы тоже постоянно подвергались атакам со стороны наших эскадрилий. Один из самых дерзких налетов на базу японцев произошел 23 февраля 1938 года. Командир одной из советских эскадрилий Федор Полынин решил таким образом отметить день Красной армии. Поздно вечером, после праздника, группа средних бомбардировщиков СБ-2 под руководством Полынина впервые из всех добровольцев и за все время войны отправилась в дальний тыл японцев – на остров Тайвань, где находились считавшиеся неприступными японский аэродром Тайбэй и порт Синчжоу. Но самое главное – именно на этом острове был сборочный цех японских самолетов, и здесь же хранились запасы топлива для фронта. Атака советских бомбардировщиков была настолько молниеносной и неожиданной, что японцы не успели даже привести в боевое положение собственные зенитки. В результате вместе с аэродромом было уничтожено 40 самолетов и трехлетний запас топлива. Но самое главное – именно в том бою были почти полностью уничтожены две элитные японские эскадрильи, до сих пор считавшиеся непобедимыми, – «Сасебо» и «Кисарадзу».

Илья Мощанский: «Операции по налету на аэродромы в районе города Тайбэй, а это столица Формозы, Тайваня, были разработаны советскими военными советниками Павлом Рычаговым, Павлом Жихаревым и главным военным штурманом – так был закодирован комиссар военной группы в Испании Рыков. Суть была такова. Тайбэй – это глубокий тыл японской армии, он находился у японцев под контролем. Туда, на аэродромы под Тайбэй, прибывали новейшие итальянские бомбардировщики «Фиат» BR.20, которые были закуплены японцами из-за того, что новых японских бомбардировщиков, аналогичных скоростным СБ, не было. Когда они получили итальянские, было решено их сразу разбомбить на аэродромах и заодно отметить день рождения Красной армии. Предполагалось участие двух авиационных групп: одна группа Полынина из наших летчиков на 12 СБ, а вторая была смешанная, китайско-советская.

Вторая группа, китайско-советская, заблудилась в тумане, и на цель вышло только 12 наших СБ из советских летчиков. В общем-то, они и разбомбили этот аэродром, вывели из строя, по разным данным, от 30 до 40 самолетов, трехгодичный запас топлива, который завозился на остров японскими танкерами, и несколько сот человек личного состава. На следующий день все китайские газеты вышли с заголовком, что китайская авиация нанесла мощный удар по японским захватчикам. Возглавлял эту группу некий иностранный доброволец, и все подумали, что это американец Шмидт, который в это время возглавлял эскадрилью американских добровольцев. О наших не было сказано ни слова».