Глава 4
Путешествие начинается!

Женщина сама выбирает мужчину,

который её выбирает.

Поль Жеральди

Утренняя Москва пробками особо не баловала, поэтому Лена вела машину периодически разгоняя до солидной скорости, но на светофорах дисциплинированно притормаживала.

– Далеко ехать? – Поинтересовался Макс, понимая, что коварная брюнетка выруливает куда – то в область.

Решился он заговорить не сразу. Ведь Лена теперь была для него не человеком.

– За Шереметьево, – ответила девушка обычным непринуждённым тоном. – Навигатор показывает сорок пять минут ещё.

– Какой навигатор? – Усмехнулся Макс, не наблюдающий никаких устройств или программ на дисплее, ведущих по маршруту.

– В голове у меня навигатор, – выдала Лена. – Чего пристал?

– Это вы чего пристали? – Огрызнулся Макс.

Но Лена проигнорировала этот выпад.

– Как там Сара поживает? Она же из ваших? – Не мог уже уняться землянин.

– Из своих собственных, – бросила девушка и поинтересовалась с хитринкой: – Нравится она тебе?

– Теперь уж не знаю, может вы используете синтетические тела, чтобы маскироваться среди нас, – выпалил майор без иронии. – Что ж я теперь на резиновую куклу пойманный?

– Дурак, всё натуральное, – усмехнулась Лена.

– Может это какой – то развод? Розыгрыш? Или похищение с целью распилить на органы в странах третьего мира. До аэропорта доставишь, там меня в чемодан запакуют, да самолётом…

– Максим Александрович, – перебила Сто шестьдесят девятая, набирая обороты по прямой. – Хватит нести чушь.

Мужчина тяжело выдохнул и всё же поинтересовался.

– То есть ты хочешь сказать, что ты с другой планеты?

– Да, именно так. С планеты Радуга. Если переводить по смыслу с нашего языка – спектр цветов, все цвета мира, но звучит красиво на вашем, как «Радуга». Находимся мы от Солнечной системы примерно в восьми сотнях световых лет. Знаешь, что это за величина? Нет? Расстояние, которое проходит свет за год. А скорость света знаешь? Это ж ваши всё измерения.

– Я знаю уголовный кодекс от корки до корки, – брякнул Макс в свою защиту.

– Точно? А ну – ка мне статью сто пятую часть два по пунктам? – Усмехнулась Лена, ощущая своё превосходство над гордым аборигеном.

Макс попытался перечислить на память, он никак не мог знать, что у инопланетянки в голове вся база, листай, как в интернете, только получаешь информацию в сотни раз быстрее.

– Молодец, – подытожила Лена. – Но пропустил м: «в целях использования органов или тканей потерпевшего». Как раз твоё любимое.

Макс понял, что тягаться в знаниях с инопланетянкой не стоит, иначе самооценка стремительно скатится вниз.

– Шестьсот световых умножишь на триста километров в секунду, на шестьдесят, ещё на шестьдесят, на двадцать четыре и на триста шестьдесят пять, – попробовал посчитать Макс. – Да это дохрена на дохрена в дохрена степени. И сколько вы до нас летели? Ты ж не насовсем здесь, до дома далеко? Или вы переселенцы?

– Не забивай свою голову, человек. У тех, кто среди вас, служебная командировка, – брякнула инопланетянка. – А долетаем мы быстро, несмотря на расстояние. Важнее навигация, а точнее знание о точке выхода.

– Я слышал, что сюда летит какая – то враждебная армада?

Лена резко дала вправо, обогнав автобус.

– Макс, прикуси язык, или придётся стереть всю твою память, будешь писаться, как младенец, – угрожающе прошептала девушка.

Если он взболтнёт что – то персоналу на орбите, это может ударить по репутации Сары. Те то точно донесут куда следует! И зачем же она ему всё это болтала, с опаской подумала Сто шестьдесят девятая. Стоило бы узнать больше, но не всё так просто. Приближалась зона эвакуации.

Они миновали аэропорт, проехав вдоль нескольких терминалов. Макс с интересом рассматривал идущие на посадку и взлетающие пассажирские самолёты, людей с сумками, таксистов и служащих аэропорта. Обычная суета, в которой мужчина пытался найти что – то, говорящее – мир изменился, мир не тот. Но всё было, как всегда. И почему же на его долю выпало это? Быть может это честь быть первопроходцем?

Лена притормозила у шлагбаума. Невзрачная будка примыкала к двухэтажному зданию из белого кирпича. Дальше виднелась стоянка, на которой красовалось два новеньких высоких туристических автобуса. За ними как – то неестественно возвышалась часть взлётно – посадочной полосы, уходящей в туман, что даже линии горизонта не разобрать.

Мужчина в форме пограничника, с зеленым кантом, вышел навстречу. Обычный сорокалетний прапорщик с помятым, недовольным лицом с задвинутой на затылок фуражке. Он, молча, обошёл вокруг машины, как зомби, а затем вручную поднял шлагбаум. При этом Лена смотрела куда – то вдаль, вообще не обращая на него внимания.

На парковке инфинити остановилась прямо по центру. Из кабины ближайшего автобуса выпрыгнул очередной пограничник. На этот раз он двинулся прямиком к двери со стороны Макса.

– Всё, на этом наши пути расходятся, – произнесла Лена и тяжело вздохнула. – Дам один совет на последок: поменьше выказывай, что ты – мужик.

– Вот же влип, – буркнул себе под нос Рябой и выдал:

– Будет поцелуй на прощание?

– Мы и не прощаемся, – парировала Лена, не поворачиваясь к нему. И надеясь на то, что всё – таки когда – нибудь они ещё увидятся.

Дверь открылась.

– Прошу, товарищ, – прапорщик подал ему руку, как женщине.

Макс пожал плечами и принял ухаживание, внимая совету. Ощущение шершавой сильной ладони вызвало у Макса отвращение. Лена усмехнулась беззвучно.

– Забавное зрелище, – прокомментировала она. – Удачи, землянин.

– И тебе хорошего улова, – брякнул Макс и выловил нездоровый блеск в глазах Лены. Но та не успела ответить на язвительную фразу, дверь захлопнули.

Прапорщик отпустил Макса сразу, вернее тот сам вырвал руку.

– Прошу за мной, – произнес мужчина официальным тоном, окинув майора с ног до головы оценивающим взглядом.

Инфинити резко стартанул, и, сделав скоростной вираж для разворота, умчался прочь. Через лобовое Макс успел уловить недовольный взгляд Лены, который был устремлён только на дорогу и никак иначе.

Что же она имела ввиду?! Землянин не долго размышлял над этим, ибо туманное будущее накрывало чёрным пугающим одеялом. Пограничник довёл его до здания, смахивающего на склад из – за стен, выложенных железным шифером. Пропустил вовнутрь первым. Они прошли через рамку металлоискателя и оказались в огромном зале. И тут началась фантастика.

Майор ожидал чего угодно, но только не обнажённых людей, запаянных в какие – то двухметровые цилиндры с плотным основанием, прозрачные посередине, заполненные голубоватой жидкостью, где и виднелись собственно тела. Всё это стояло плотными рядами вдоль склада. И можно было примерно прикинуть сколько же тут тел. Около сотни мужчин, беззаботно засоленных в пробирке, как недоразвитые эмбрионы из ужастиков. Мертвы они или просто спят? Лишь респираторы на лицах с выведенными куда – то вверх трубками намекали на то, что они могут быть ещё живы.

Макс настолько был впечатлен, что не сразу заметил приближающихся к нему троих людей.

– Добровольцы – это хорошо, – произнес приветливо подошедший мужчина лет пятидесяти пяти в зеленой форме с погонами подполковника. Рядом стоящие два прапорщика безразлично смотрели сквозь Макса и выглядели, как настоящие зомбированные.

– Статус добровольца даёт вам право выбрать работу по контракту, – продолжил подполковник и выразил, наконец, эмоцию на лице, приподняв густые седоватые брови. – Вас смущают транспортировочные капсулы?

– Эм, да, – попытался взять себя в руки Макс и даже выдавить скудную улыбку.

– Нет причин для беспокойства, эти люди живы. Сейчас идёт их ускоренная подготовка к транспортировке и нахождению в условиях иной гравитации. Помните, как готовился наш прославленный космонавт Юрий Гагарин? Месяцы, а то и годы тренировок, чтобы переносить космические перегрузки. А вам нужно вылететь уже сегодняшним рейсом. Поэтому прошу за мной.

На трясущихся ногах и с мурашками на коже Макс поковылял за подполковником, прапорщики двинулись по обе стороны от него, не скрывая своим поведением, что готовы к тому, что придётся скрутить человека, подверженного нервному срыву.

Рябой и был на грани.

Песок вперемешку со стеклом и другим мусором скрипел под ботинками, ржавые грузчики, что раньше использовались для разгрузки контейнеров, какие – то накрытые плащ – палатками агрегаты с кучей подведенных проводов, дырявая крыша и прочая антисанитария вгоняла в неконтролируемую депрессию. С каждым шагом ноги слабели всё больше и больше. Казалось, вот – вот его подхватят под руки и поволокут обессилевшего, унылого, беспомощного прямо на плаху.

Земля уходила из – под ног, ощущение, что ведут на убой, накрывало голову медным тазом. А ведь Макс до последнего надеялся на розыгрыш. Что в этом самом складе его ждут камеры, куча людей, чёртовы цветные шарики, надутые гелием. Как же хотелось сейчас простых праздничных шариков! Солнечного дня, ледяного мороженного и сахарной ваты. Детского смеха под провокацией какой – нибудь ряженой аниматорши, запаха шашлыков и предвкушения холодной газировки. Ему хотелось детства, вернуться лет эдак на двадцать назад и ощущать беззаботность, безопасность и светлое, бескрайнее будущее.

Рябой мысленно попросил прощение у всех брошенных им женщин и раскаялся в том, что обманывал их ожидания жениться и зажить счастливо. Мысль о том, что пришла расплата пробирала до самопроизвольной дрожи. Как символично, что расплата эта пришла именно от женщин…

Они миновали хлипкую дверь в перегородке и оказались в довольно чистом светлом кабинете квадратов на тридцать без излишеств. Только несколько коек и некое оборудование, похожее на реанимационное. Как – то Макс отвозил бабушку в больницу, что там было что – то подобное.

Их встретила женщина в белом коротком халате врача, что не побрезговала и колпаком на густую шевелюру. Выглядела она молодо, свежо и деловито. Довольно привлекательная, высокая, атлетически сложённая (судя по мощным икрам), мелированная блондинка с голубыми глазами показалась Максу исчадием зла. Она посмотрела на него оценивающе – безразлично, как на говяжью тушу.

Принимающая аборигенов Триста тридцатая действительно презирала их и проклинала свою работу, но ничего поделать не могла. Ведь на неё возложена величайшая ответственность самим Советом! Иной раз, когда её тошнило от обнажённых мужичках тел, это было слабым утешением. Но мудрая, опытная лесбиянка терпела.

– Личные вещи, одежда, всё в корзину, – прогнусавила встречающая. – Смущаться нет необходимости, надо выполнять.

Трое сопровождающих замерли, как струны в напряжённом ожидании.

– Полностью? – Уточнил Макс, но ответа не последовало.

У врачихи было выражение лица, будто она собирается вырубить его апперкотом.

– Ладно, понял, – брякнул землянин.

Дрожь в голосе уже скрыть не удалось. Но мужчина сетовал не на свой испуг, а на то, что на складе было градусов пятнадцать от силы.

Раздевшись, он убрал всё в корзину, предварительно аккуратно сложив штаны, дабы не помялись. Триста тридцатая так и не поняла, зачем это нужно было делать, ибо всё шло в топку. Вместе с мобильником, часами и цепочкой с шеи.

– Ценности тоже? – Всё же рискнул подать голос Макс.

Женщина удостоила его кивком и не стала скрывать брезгливости в выражении лица.

– Удостоверение куда? – Продолжил трепать нервы землянин.

– Всё в корзину, – повторила женщина раздражённо.

– И вы даже не посмотрите их?

– Ваши бумажки мне не интересны, Максим Александрович, – бросила инопланетянка, играя скулами. – У нас иной порядок документооборота.

– Хм, понял, – ксива полетела вслед за остальным.

На душе заточил червячок. Без одежды, ценностей и документов он – никто. И звать его – никак. Просто человек. Тело. Будто всё, что выстрадано и наработано годами беспринципно аннулировалось теперь. Потому что инопланетянам нет до этого никакого дела.

Так как же им теперь показать кто он есть? Ведь Макс не просто так учился пол жизни, служил пол жизни, у него опыт работы, навыки и деловые качества имелись. Что их интересует, что им нужно от него? Сумбур мыслей оборвался, когда женщина двинулась к нему.

С непроницаемым выражением лица она обошла Макса вокруг и сделала фотографии для отчёта, незаметно для землянина. Зачем они нужны Совету она могла только догадываться. Может для библиотеки генофонда, но она и мысли не могла допустить, что кто – то возжелает использовать сперму аборигенов, разве что для экспериментов.

Мужчина трясся, как банный лист на ветру, но старался держаться достойно. Церемония обнажения не была необходимой, ибо после инъекции можно избавить от одежды с тем же успехом. Однако это было необходимо в том случае, если абориген добровольно изъявил желание на работу. Тогда одной из проверок покорности и является требование обнажиться сознательно.

– Укладывайтесь на кушетку, Максим Александрович, – произнесла издевательски вежливо Триста тридцатая.

Макс послушно выполнил команду. Девушка ловко подкатила к нему на стуле на колёсиках уже со шприцом в руке.

– Это средство от перегрузки, боли не почувствуете, – выдала врачиха и без спирта и прочих церемоний, какие бывают в больницах, просто выстрелила чем – то неуловимым из носика шприца.

Макс почувствовал укол в районе бедра, будто укусила маленькая мошка. Бедро тут же стало холодеть, затем мороз перекинулся на всю ногу и выше к животу. Не прошло и минуты, сознание затуманилось и последнее, что помнил Макс – это отчаяние, что больше не управляет своим телом, оно будто бы куда – то исчезло, оставив в чёрном пространстве его уязвимый мозг, с воспалёнными до предела нейронами.

* * *

Орбитальная группировка пришельцев насчитывала двенадцать станций, каждая из которых перекрывала свой участок земной площади и ещё дублировала два соседних. То есть для полноценного дежурства требовалось минимум втрое меньше. Но Совет Радуги всегда перестраховывался. Все станции находились на дальней орбите Земли, ибо ближние были засорены мелкими спутниками, которые то и дело своими, порой хаотичными, излучениями нервировали постовых на дежурстве.

На одну из таких станций и доставили очередную партию аборигенов. Лишь одиннадцать из двух сотен контейнеров были с особыми отметками добровольцев. Остальные бедолаги были выловлены и вывезены с Земли насильно.

Макс очнулся, когда уже весь гель вылили из уложенного цилиндра и вытащили дыхательную трубку. Состояние было более, чем ужасное, ибо казалось, что он при смерти или секунду назад тонул. Как только он сделал первый шумный вдох, в нос ударил острый запах сырой рыбы, а в глаза синий свет, что тут же отразился бельмом.

Ещё до того, как стало возвращаться полноценное зрение, из «пробирки» его вытащили сильные руки и пустили дальше под пакостный женский смех. Пара шагов на едва управляемых ногах вышли неожиданно легко. Сказывалась одна четвертая искусственно созданного притяжения Земли. Всё же ноги подкосились, и он мягонько упал на холодный твёрдый пол из неизвестного материала, больше походившего на кафель.

– Поднимайтесь, нечего разлёживаться, мужчины, мать вашу, – раздался грозный женский голос.

Неподалёку вновь захихикала вторая присутствующая.

Макс легко поднялся, продрал от инородной слизи глаза, убедившись, что бельмо истончается, разлепил веки. С каждым мгновением тело слушалось всё больше, отзываясь на команды мозга всё отчётливее и привычнее. Вскоре он уже имел представление, что находится в ангаре, величиной раза в три побольше склада с Шереметьево. Стены, изрезанные лабиринтами неизвестных коммуникаций, замыкали всю площадь в подобие эллипсоида. Синеватый интим, излучаемый откуда – то сверху, нагнетал атмосферы чуждости всего, что окружает. Он поднял глаза и ахнул: над головой был прозрачный потолок, за которым светилась Земля во всей красе. Точнее, её часть, с голубоватыми завихрениями циклонов и кое – где виднеющимися кусками материков. Судя по тому, что около трети шарика было за иллюминатором, станция от неё находилась не так близко, как во времена того же Гагарина. У Рябого не осталось сомнений в том, что он уже не на матушке Земле.

– Строиться на линии! – Раздался женский рявк. – Да поднимите уже этого здоровяка, мышцы – это бесполезные куски мяса, запомните теперь на всю свою никчёмную оставшуюся жизнь!