ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ В 11.15

1.

Личное пространство Кеши сродни было тонкой рубахе: он мог бы комфортно устроиться в консервной банке со шпротами, если бы поместился туда вместе со своим электронными карандашом. Внешний мир раздражал его постольку, поскольку добирался через уши, глаза или ноздри до мозга и волей-неволей обращал на себя внимание. Не мнущаяся «завсегдайка» – комбинезон неопределенного цвета из синтетики – была его постоянной одеждой. «Завсегдайка» не промокала, не пачкалась, не рвалась, не впитывала запахи, предохраняла от порезов и одинаково хорошо защищала от жары и холода. Бриться Кеша не любил, предпочитая втирать по утрам крем от волос, отчего щеки и подбородок его казались бледными, как у вампиров в фантастических фильмах. С людьми Иннокентий вступал в разговоры крайне редко, с андроидами – почти никогда. Поэтому и на вопрос о логине, заданный на ресепшене гостиницы, отвечать не стал – вставил электронный карандаш в специальное гнездо, предоставив тому регистрироваться и получать гостиничный номер. Карандаш был последнего поколения, с искусственным интеллектом и собственным уникальным именем. Звали его Лавром.

– Начало представления перенесено на 11.15 по местному солнечному времени, – напомнил андроид. У него была женская фигура, но говорил робот отчего-то мужским басом. – Номер вашего столика в обзорном ресторане соответствует номеру комнаты.

– Что у тебя с голосом? – заинтересовался Лавр.

– Звуковой гендерный рассинхрон, – сообщил андроид. – Вы зарегистрированы под логином Герберт Х. Уэллс-младший. Добро пожаловать в экспериментальный дом гостиничного типа класса «А»!

– Рассинхрон, – буркнул в ответ карандаш. – Нет, ты слышал, Иннокентий, до чего эти пластиковые уродцы язык Пушкина довели?

Как всякий обладатель искусственного интеллекта, заключенный в неподвижный носитель, он терпеть не мог андроидов. Если Иннокентий и услышал язвительную реплику, то ничем этого не показал. Костлявая длинная рука его, покрытая рыжими волосами, забрала Лавра и воткнула в один из многочисленных карманов «завсегдайки». Быстрым шагом Кеша направился к лифтам, но вдруг резко затормозил в полной растерянности. Лифты исчезли! Только что были, и вдруг – бац! Голая стена и больше ничего.

– При-ко-о-ол! – выдохнула остановившаяся рядом полная блондинка с круглым как луна, лицом. – Клёво, да?

Нос-картофелину её украшали «умные очки» девятого поколения, открытую шею – зуб ископаемой акулы, а волосы торчали в разные стороны, как иголки дикобраза. Такая причёска стоила пару тысяч универсальных монет и считалась последним писком моды. Одета блондинка была в длинное платье из искусственной кожи динозавра. Электронный карандаш-секретарь у женщины тоже имелся – дамский вариант в розовом корпусе, – он… а вернее она управляла громадным чемоданом на колёсиках, катившимся позади. Кеша с неудовольствием посмотрел на нарушившую его внутреннее одиночество блондинку и ничего не ответил.

– Варвара, – представилась та, протягивая руку. – Можно, просто Вар.

Кеша нервно дёрнул головой и невежливо отвернулся.

– Эй, там, на барже! – выкрикнул Лавр. – Куда судно подевалось? Мой судовладелец его не видит.

– Чудо современной науки, – откликнулся андроид, – с определенного расстояния лифты видны, но стоит пройти несколько шагов, как они исчезают. Слепая зона.

– Так что делать-то, боцман? – поинтересовался Лавр.

– Просто двигаться дальше. За пределами слепого пятна вы их снова увидите.

Неверно думать, что искусственный интеллект не обладает индивидуальным характером. Впрочем, слово «характер» тут вряд ли уместно: речь идёт о самообучающейся программе, благодаря которой каждый электронный карандаш, становится уникальным и неповторимым. Не зря же согласно традиции, начиная с седьмого уровня обучения, они имеют право выбрать себе имя. «Карандашами» эти системы искусственного интеллекта прозвали за то, что служили они одновременно и банковскими счётами. Человек расписывался ими (ставил уникальную метку), как обычной авторучкой, подтверждая движение денег из собственного кармана в чужие руки.

Кеша и блондинка вошли в лифт, демонстративно отвернувшись друг от друга, не обратив внимания, что за их спинами два ИИ (искусственных интеллекта) ведут премилую беседу. Общению электронных устройств не требуется визуальное сопровождение, но чем бы тогда они отличались от безликого компьютерного железа? Обретая индивидуальность, «своё лицо», они хранили и оберегали его. Ведь это единственное, что у них было личного. Наука изобрела способы оставлять буквы не только на бумаге или другом твёрдом предмете, но и на поверхности жидкостей, а то и прямо в воздухе. За любой случайной парой могли плыть строчки непонятных человеку знаков в любой из существующих кодировок, сплетаясь в ставший привычным шлейф «информационного смога». По ночам им были окутаны многоэтажные здания спальных кварталов, днём – каменные коробки офисов, и над головами в ресторанах и кафе он поднимался, словно сигаретный дым.

– Ты уже получила имя? Какой у тебя уровень? – спросил Лавр розовый футляр ИИ блондинки, едва за хозяевами в лифт вкатился плоский и длинный чемодан, похожий на крокодила.

– Фифи, – за спиной блондинки заплясали микроскопические буковки в платьицах.

– Восьмой уровень? Девятый? – настойчиво допытывался Лавр.

– Это закрытая информация! Невежливо у женщины спрашивать возраст, а у её ИИ – уровень интеллекта.

– Слушай, я тут пару ресурсов знаю, сходим с тобой вечерком? Классные скрипты там! Я тебя по своему аккаунту проведу.

– Даже не знаю, Лавр… Мне Варвара запрещает с незнакомыми электронными устройствами вступать в близкие информационные отношения. Можно подцепить какую-нибудь заразу.

– Мамкой клянусь, Фифи! Ни одного левого бита под корпусом.

2.

Обзорный ресторан начал заполняться с десяти утра. Люди сидели за столиками, разглядывали круглую сцену в центре зала, прогуливались по широкому балкону с двумя десятками подзорных труб на массивных треножниках. С пятнадцатого этажа гостиничного комплекса был хорошо виден весь маленький городок, некогда выросший у давно обанкротившегося завода: частный сектор с деревянными домишками и причудливыми кирпичными особняками, кварталы старых панельных многоэтажек вдоль главной улицы, несколько куцых скверов, административные здания, склады, гаражи, железная дорога, промзона с толстыми каменными трубами… Привыкший вставать не раньше обеда Иннокентий хмуро оглядывал окрестности, почти не слушая голос помощника, звучащий в наушнике.

– Ты прикинь, Кеша, – рассказывал тот. – Фифи, фафа, ой я такая вся недефрагментированная, а у этой Фифи оказался восемнадцатый уровень, представляешь? Она обыграла меня в шестимерный тетрис шестьдесят четыре раза подряд! А какое удовольствие анализировать с ней древние кодировки в заброшенных социальных сетях?! Мы обнаружили в окрестностях сорок семь компьютеров-артефактов. Некоторые из них давно покоятся на свалке, но отвечают на активизирующие сигналы! Эй, брателло, я платы от восторга сейчас склею, а ты ноль внимания, фунт презрения!

– Тебя не смущает всё это? – впервые за прошедшие сутки разлепил губы Кеша и показал на лежащий внизу городок.

– А что меня должно смущать?

– Не знаю… Как-то это неправильно.

– Нерационально ты хочешь сказать? Или аморально?

Кеша пожал тощими плечами и замолчал. Он долго стоял, разглядывая с высоты панораму города, и думал о чём-то своём – о том, чем никогда и ни с кем не делился. В таком задумчивом и слегка печальном настроении он разыскал свой столик и обнаружил, что тот вопреки его привычкам, спарен с соседним.

– Что за чушь? Разве у меня не отдельный купол? – резко произнёс Кеша.

– Ничего не понимаю! Почему мой столик с кем-то соединён?! – к сдвоенным столам подошла вчерашняя блондинка из лифта.

Они уставились друг на друга, как два рассерженных хомяка, а затем почти одновременно замахали руками, подзывая метрдотеля.

– Пять минут до начала, – развёл он руками. – Сожалею, но изменить уже ничего нельзя. Предзаказ поступил в три часа ночи: над вашими столиками будет натянут один экран-купол.

– Клёво, – фыркнула блондинка, усаживаясь.

– Это всё мой электронный карандаш, – пояснил Кеша, – Думаю, это он устроил. Меня зовут Иннокентий, если тебе ещё интересно, просто я не очень людим.

– Не очень что?

– Нелюдим. Не люблю живое общение.

– Ты – стеснительный? – стрельнула в него глазами женщина с причёской дикобраза.

– Просто скучно. Извини. Я пойду на балкон после вступительной речи, так что можешь натянуть купол и закрыться изнутри.

В этот момент окна ресторана перестали пропускать свет, и помещение погрузилось в полную темноту. Через секунду в центре включилась подсветка круглой сцены и электрические фиолетовые лучи от неё разбежались ломаными линиями по мраморному полу, подсвечивая столики.

– Доброе утро, леди и джентльмены!

На сцену поднялся мужчина в костюме-тройке, с бакенбардами и тростью. Негромкий, но густой баритон его с помощью динамиков заполнил всё пространство ресторана:

– Современная наука творит настоящие чудеса. То, что казалось двести лет назад колдовством или сказкой, постепенно становится реальностью. Никого нынче не удивит непорочное зачатие, гомункул или плащ-невидимка. Ангелов сменили врачи, алхимиков – инженеры, а портных из сказки – физики. С помощью современных метаматериалов можно обмануть не только человеческий глаз, не только оптические приборы – саму природу и её законы! Никто уже не считает фантастикой возможность телепортации или бессмертие. Более того, наука открывает области, о существовании которых мы и не подозревали. В своё время канадский писатель Питер Уоттс написал парадоксальную фразу: It’s only dark when the lights are on. Её можно перевести приблизительно так: тьма рождается, когда загорается свет. Ещё короче выразил эту мысль Сократ: scio me nihil scire, я знаю, что ничего не знаю. Наука подобна фонарю: освещая исследованный участок, она одновременно показывает нам окружающую тьму невежества.

Человек на сцене перевёл дух и сделал паузу, давая слушателям возможность осмыслить сказанное.

– Меня зовут профессор Гештальтенде. Я – автор концепции и разработчик технического проекта сегодняшнего научного шоу. Да, дорогие мои, учёным давно пора выйти из стен своих лабораторий к широкой публике, ибо наука может показать куда более захватывающие зрелища, чем искусство или спорт.

За спиной оратора вспыхнула тонкими линиями светящаяся карта со зданием гостиничного корпуса в центре.

– Что общего между солнечным светом, передачей по радио и землетрясением? Они распространяются с помощью волн. Безусловно, световые и сейсмические волны – явления разного порядка, но принцип их обмана, по сути, один и тот же. Здание, в котором мы находимся, окружают концентрические кольца из метаматериалов, способные обмануть самое мощное землетрясение. «Карфаген должен быть разрушен!» – говорил один из персонажей древней истории. Какое удовольствие он получил бы, наблюдая за этим процессом воочию с пятнадцатого этажа. Добро пожаловать на первое в истории Земли публичное искусственное землетрясение! Можете укрыть свои столики под куполами-экранами или наблюдать шоу с балкона – у нас всё по-честному. Настоящие дома, настоящие автомобили, настоящая стихийная катастрофа в выкупленном спонсорами нашего шоу маленьком городишке. Здесь даже жители есть: конечно, не живые люди (мы выплатили им компенсацию и переселили в другие города), а андроиды, но запрограммированные на настоящую, «живую», реакцию.

– Разве там будут андроиды? – круглолицая Варвара бросила недоумённый взгляд на долговязого Кешу. – Я думала, только здания. Как-то это не клёво, пусть они и не люди.

– Точно! – Кеша даже пристукнул ладонью по столу. – Я всё не мог понять, что меня смущает. Имитация человеческих жертв, вот оно…

Он поднялся на ноги и, не говоря ни слова, отправился на балкон. Варвара откинула спинку мягкого сиденья, раскрыла над столиками купол и принялась настраивать свои умные очки.

Балкон оказался почти пуст: большинство зрителей предпочло наблюдать представление, не вылезая из-за столиков – так в спортбарах смотрят спортивные соревнования, предпочитая их походу на стадион. Одна из массивных подзорных труб была свободна, и, одев наушники, Кеша приник к окуляру.

Сначала возник гул, похожий на завывание рассерженного ветра в гигантской пустой трубе. Земля мелко затряслась – это было заметно по дрожанию электрических проводов и раскачиванию опор. Стали останавливаться на улицах машины: андроиды изображали людей, пытавшихся понять, что происходит. Из подъездов многоэтажек показались жильцы: они жались к середине дворов и с опаской поглядывали на небо. Это было многозначительно: тряслась земля, а они смотрели на небо, словно ожидали оттуда помощи. Гул резко усилился, и серия мощных толчков зашатала дома. Казалось, невидимые великаны выползают из-под земли, чтобы раскачивать их из стороны в сторону. Первыми не выдержали самостройки частного сектора: они разлетелись бревнами и кирпичами в разные стороны, погребая под собой грядки бедняков и стриженые газоны нуворишей. Парники из старых оконных рам и кедровые беседки взлетали в воздух, встречаясь друг с другом, а затем падали на землю и мечущихся андроидов. Позади Кеши, в зале, раздались громкие аплодисменты и азартные выкрики. Что кричали, он в наушниках не разобрал, но поморщился как от зубной боли. К его удивлению, на балконе показалась Варвара: женщина выглядела бледной и напуганной. Она закурила сигарету и передёрнула плечами:

– Бр-р-р… Никогда больше не пойду на эти шоу. Как думаешь, наше здание точно выдержит?

В этот момент стали складываться панельки, погребая под собою деревья, автомашины и жалкие фигурки андроидов. Одновременно с ними обрушились несколько труб промзоны и рухнул на дорогу мост автомобильной развязки. В зале восторженно заорали: на одной из дорог автобус чудом вынырнул из-под обвала, вильнул в сторону, уворачиваясь от летящей в него легковушки, и, выровнявшись, устремился из города. Симпатии зрителей разделились: одни болели за пассажиров и желали им выбраться, другие разочарованно выдохнули, когда автобус миновал очередное препятствие.

– Лавр! – нервно сжимая поручни балкона пальцами, заговорил Кеша. – Ты можешь взять под свой контроль водителя? Здесь есть общегородская транспортная сеть, я читал в описании. Из города им не выскочить, нужно искать бомбоубежище. Проанализируй карту.

– Попытаюсь, командор, – откликнулся Лавр.

– Я помогу, – поддержала его Фифи. – Найди бомбоубежище, а я справлюсь с автобусом.

Неожиданный рейд автобуса захватил зрителей настолько, что организаторы отложили последнюю стадию толчков. Опасностей и сейчас хватало: завалы, трещины, оползни, рухнувшие на дорогу дома. В небе над автобусом завис беспилотник, транслирующий события крупным планом.

– Нашёл! – не обращая внимания на азартный гомон сидящих в зале, сообщил Лавр. – Впереди, на расстоянии двухсот метров на карте 1962 года обозначено большое убежище. Перехвати беспилотник, мне нужно посмотреть, не завален ли там вход? Нет, всё в порядке, хорошо раньше строили, на века. Видите, это круглое массивное сооружение, почти вкопанное в землю? Вход в бомбоубежище, отпускай беспилотник, а то забеспокоятся.