Цитаты из книги «Искусство и философия. От модерна к постмодерну»

Для того, чтобы соприкоснуться с ним необходимо пойти в музеи и выставочные залы, в филармонии и театры, то есть, фактически, на какое-то время уйти из жизни, из реальности для того, чтобы сосредоточиться на художественном осмыслении этой реальности через посредство произведений, представляющих ее особое удвоение.

Для «постмодернизма» – как называют искусство последней трети XX века в отличие от авангарда (или модернизма) первой его половины – наиболее характерна абсолютизация объективно-предметно-событийной грани художественной образности. Поп-арт, гиперреализм, концептуализм и другие направления в жанрах перформанса, бодиарта, хеппенинга в своих произведениях демонстрируют реальные предметы и их различные сочетания, организуют некие акции, действия в реальных жизненных обстоятельствах или предельно натуралистически изображают вещное окружение человека XX века.

конгломеративный характер культуры постмодерна произведен от потери социальной перспективы. Нет большой идеи будущего, поэтому нет большого стиля эпохи. Поэтому нет и прошлого.

История искусства – история непризнанных гениев.

Результатом технического прогресса стала «комфортабельная, покойная, умеренная демократическая несвобода» [4, с. 1]. «Несвобода» потому, что индивид является объектом тотального манипулирования во всех сферах его жизнедеятельности.

Гуссерля «Философия как строгая наука»

Для того, чтобы соприкоснуться с ним необходимо пойти в музеи и выставочные залы, в филармонии и театры, то есть, фактически, на какое-то время уйти из жизни, из реальности для того, чтобы сосредоточиться на художественном осмыслении этой реальности через посредство произведений, представляющих ее особое удвоение. Ничего в этом смысле не меняется и тогда, когда в домашних условиях люди погружаются в особый художественный мир, читая книги или слушая музыку, смотря кинофильмы с помощью современных электронных средств репродуцирования и коммуникации.

Классическим произведением О. Кулика, демонстрировавшимся в Москве, Цюрихе и Венеции, была его акция, состоявшая в том, что автор раздевался до нага, становился на четвереньки, лаял, кусался и тем самым, как комментировал искусствовед, «символизировал русскую ментальность».

«Большинство преобладающих потребностей (расслабляться, развлекаться, потреблять и вести себя в соответствии с рекламными образцами, любить и ненавидеть то, что любят и ненавидят другие) принадлежат к этой категории ложных потребностей» [4, с.7]. «Люди, – продолжает Маркузе, – узнают себя в окружающих их предметах потребления, находят свою душу в своем автомобиле, стереосистеме, квартире с разными уровнями, кухонном оборудовании…»

Однако есть целый ряд «но». Прежде всего, массовое искусство реализует развлекательно-компенсаторные функции искусства, которые объективно необходимы. А произведения такого рода «по определению» должны быть более простыми, стандартными и менее глубокими, чем произведения, ориентированные на художественно-эстетическое осмысление (познание и оценку) реальности, и во все времена (а не только в XX веке) художественная культура включала подобные жанры. (Еще Аристотель, например, говорил о закономерном сосуществовании двух родов музыки: «этической» и «энтузиастической» «оргиастического действия»). Значит и при оценке данного рода искусства должен быть задействован, можно сказать, «пониженный» критерий, соответствующий объективной предназначенности данного рода художественного творчества.