Они любили друг друга
М. Ю. Лермонтов
Мы любили с тобою друг друга,
Не поняв ни желаний, ни чувств,
Не была для меня ты супруга,
Я не знал запах милых мне уст.
Но любили друг друга безумно,
Пряча взгляд при случайных словах,
И считали, что это разумно:
Горечь тайны скрывать на губах.
И ни шага, ни слова при встречи,
Словно ад ожидал впереди,
А в душе бушевали лишь адские печи,
Но боялись тогда подойти.
Мы с тобою любили до срока,
Пока бог не задул огонька,
Посчитав, что в нём не было прока,
Иль та ноша была нелегка.
х х х
Мы с тобою любили безумно…
Т.А.Г.
Может бог, может чёрт постелил
Простынь белую, снег и разлуку,
Одиночество, боль и тяжелую скуку.
Постелил, и у нас не спросил.
Нас слепил снег холодный, колючий
И сметал он обрывки из снов
И ложились они покрывалом дремучим
На вершины замёрзших стогов.
Уходили и в годы, и в муки,
Остывала Луна, замерзая во тьме,
Не сплетались и нежные руки,
Ничего не осталось во мне.
Только память и боль,
Снег, мороз по белёсой пустыни,
Кожа. Пот. Поцелуя соль…
И ещё были белые простыни,
Да и я, что остался когда-то один…
х х х
Может бог сам стелил эти белые простыни,
Но судьба их смела же, как листья по осени.
И светит мудрая улыбка
На образах, на образах;
Как милая, шальная шутка
Играет тихо на губах
Твоих.
Но вот молиться разучился,
Я на полях, я на полях,
С годиной тяжкой обручился
На стременах, на стременах
Своих.
Но светит мудрая улыбка
На образах, на образах,
Но вновь зовет утра побудка-
Ты – в стременах, ты – в стременах
Судьбы.
Бокал. Вино в рубиновой оправе
Стоит на столике моём,
Но пить я не спешу, хоть выпить вправе.
Он – я, мы с ним вдвоём…
Отсвет свечи на глянцевом боку
Играет трепетно и горячо,
Я всё молчу, молясь лишь богу,
И прячу зябкое плечо.
Камин не скоро разгорится,
В сырых поленьях слабая искра.
Встать не хочу. Плащом укрыться?
Но зябко. Одиноко. Но пора…
Шёлк травы и розы шип-
Наша жизнь – в неё я влип.
Влип по уши, даже дальше,
И скажу без всякой фальши,
Что мне нравится так жить,
Крест свой низменный тащить,
С бабой лёгкой забавляться,
С нею иногда ругаться,
Наслаждаться разговором,
Глотку драть, давясь и спором,
Дрыхнуть без забот до света,
Иль таскаться до рассвета
По тропинкам среди леса,
Где не видно даже беса,
И детей учить напрасно,
И стишки марать преклассно,
Никому не верить, врать,
И не знать чего желать.
Шёлк травы и розы шип,
Вдруг в моём мозгу возник,
Я примазал с боку лик,
И монтировал как клип.
На тайнах сокровенных
Взлелеяна мечта,
На мыслях незабвенных
Схоронена она.
А сколько их летало
По плоскости дорог,
А сколько их упало
И – в дребезг об порог.
И тайн уж сокровенных
Не держим на душе,
И чувств обыкновенных,
Чураемся вообще.
Ничтожество. Величие. Падение.
Всё слито вдруг в одном лице.
Величие. Ничтожество. Падение…
Да остров, как приют, в конце…
Величие. Ничтожество. Падение.
По зыби волн
По глупости веселья,
Летел мой беззащитный чёлн
В цветах и тяжести похмелья.
Летел и пьяный рулевой
Крутил, бросал штурвал порой
На волю всех стихий и заблуждений,
На волю глупости и прегрешений;
Без целей, без компаса, карт,
Не ведая, где финиш был, где старт.
Текли минуты расточая
Тягучий аромат времён,
И взоры услаждал играя
Дельфин, он обгонял мой чёлн.
Мы не заметили тяжелых заблуждений,
Мы не заметили, как ветер перестал
Наш парус надувать без сожаления,
И где движенье было – штиль настал.
По воли волн,
По глупости веселья
Летел мой старый чёлн
Усталый, с глупого похмелья.
О, таинства растаявшей любви.
Вы так легки,
Но как же вы горьки?
О! таинства растаявшей любви…
Как всё прошло случайным поцелуем,
Минутной мимолетностью борьбы,
Влеченьем душ, да утренним похмельем,
Отметиной в строках судьбы.
И прошлого случайное виденье,
Как сказка всколыхнувшая печаль,
Рождает горечь и сомнения
Влечёт в туман и ночь, и даль.
В туман ушедшего, и в горечь сожалений,
В былого волшебство и сон,
Рождает ворохи в душе сомнений,
Но бесполезен, горек он.
О! глупости былых воспоминаний,
Ты, груз желаний, ты живёшь ещё,
И тяжести земных познаний
Не нужны уже опытной душе.
Нам до великих нету дела,
Нам наплевать на королей,
И до последнего предела
Бредём средь черно-белых мы полей.
Есть чёрный цвет,
Есть белые одежды.
Есть враг и друг,
Есть умники-невежды,
Есть просто серый цвет
Без целей и желаний,
И просто человек
Без глупых притязаний
На цвет…
Уже похмельная душа
Любви порывы не приемлет.
Ушла ли ты, иль не ушла,-
Душа шагам не внемлет.
Пустое место призраком былым
Ещё, быть может, тягостно взирает,
С пустых углов дыханием твоим
Тихонько, горестно вздыхает,
Но с каждым днём
Всё призрачней дыханье,
И взор уж не горит огнём,
Всё реже шевелит сознание,
И реже мысли: мы вдвоём.
Теперь похмельная душа
Порывы страсти не приемлет,
Любовь была и не была,
Душа бездонности лишь внемлет.
Когда исчезнет исступление
Души моей, души моей,
Когда иссякнут все сомнения
В душе моей, в душе моей,
Я отойду от бренных мыслей,
Я отойду от бренных мыслей,
Я отойду от суеты,
Я отойду от бренных мыслей
И снизойду до простоты,
Я снизойду до хлеба с квасом,
Я снизойду до хлеба с квасом,
И позабуду что она,
Я позабуду что она
Была давно на этом свете,
Что был и я,
Но не дано…
Но нам дано:
В нераспечатанной бутылке
Стоит забытое вино.
Да будет мир!
Да будет свет!
Так возглашал толпы кумир.
Да будет свет!
Да будет мир!
Так начиналась война…
А я смеюсь, чтоб не заплакать,
А плачу так, что и не видно слёз.
Я ненавижу мерзостную слякоть
В душе почти насквозь промёрз.
Живое маленьким комочком
На дне свернулася души,
Тепла кусочек даже строчкам
Не выделю уже в тиши.
И слёзы все давно иссякли
И на помин души их нет,
И жизнь моя, подобна пакле-
Суха, истрёпана и смысла нет.
Как нету смысла в нашей жизни,
Так нету смысла в нас с тобой,
Так тащимся без цели по отчизне,
За птицей нежно-голубой.
Но знаем, что её и нету
На всей земле и нет на небесах,
И сподобляясь я поэту
Себе рисуем и во всех красах…
х х х
А я смеюсь, чтоб не заплакать,
И плачу так, что и не видно слез,
В душе октябрьская слякоть,
На сердце же декабрьский мороз.
Я волка чую по прищуру,
Волчицу вижу по глазам,
И жизнь свою, такую дуру,
Я за копейку и отдам.
Я крутану рулетку жизни,
Что затрещит и барабан,
Напьюсь я на своей же тризне,
Как самый разудалый пан…
Но я не пан и не владыка,
Я волк, как тень во тьме ночной,
И дыбом волосы от рыка
У многих встанут зимнею порой.
Удар клыка и хрип предсмертный,
И кровью испоганен снег,
И вновь я – тень, и неприметный,
О проекте
О подписке