Эпизод 6. То, что мы ищем

Утром – подъем в 7 часов, кроме чашки кофе с молоком – никакая еда не лезет, сигарета по дороге через двор к машине – еду на работу.

Выезд к Боровскому шоссе – привычная пробка. Точечная застройка дает о себе знать. До МКАД добрался минут за 20–25. Весь путь от дома до Подольска занимает примерно 40 минут. Потом – рабочий день с расчетами, телефонными звонками, отгрузками и выездами на рекламации. Рутинно и однообразно, но все же интересно. Человек должен получать удовольствие от работы, и я его получаю. В некотором роде – идеальный вариант.

В рабочей суете я как-то забыл позвонить Сергею Николаевичу и вспомнил об этом только по дороге домой.

– Алло…

– Сергей Николаевич, добрый вечер, это Игорь. Как себя чувствуете?

– Спасибо, не скажу, что хорошо, но лучше. Есть лекарства – даст бог, поправлюсь.

– Желаю, чтобы так и было. Прочитал ваш перевод.

– Что скажете?

– Интригует.

– Вот и меня тоже.

– Если бы не видел собственными глазами фотокопии документов – не поверил бы. Роман просто…

– Ну да. Я пока болею, начал дальше переводить. События развиваются.

– Что там?

– Не буду рассказывать. Заберете – сами прочитаете.

– А когда можно подъехать?

– В этот раз будет, я думаю, быстрее. Сегодня у нас – что?.. Четверг? Давайте, в следующий вторник.

– Хорошо, вторник, так вторник. Во сколько?

– В любое время, только не раньше девяти утра и не позже десяти вечера. Я буду дома – продолжаю лечиться. Сами понимаете – чем старше человек, тем труднее подняться на ноги. Словом, будете выдвигаться – звоните.

– Конечно. Выздоравливайте!

– Спасибо. До встречи!

– До встречи!

Положив телефон на соседнее сиденье, я улыбнулся своим мыслям. Удачно все складывается. И мужик нормальный нашелся, и тема интересная. Одна проблема – денег не напасешься на все это удовольствие. До вторника надо найти ещё 256 долларов…

Однако, начиная с субботы, меня «накрыл» денежный поток. Сначала вернули долг годичной давности – почти 30 000 рублей, а в воскресенье сосед Саша попросил (в частном порядке) поставить на его объекте стеклянную перегородку с маятниковыми дверями. На этом можно срубить еще тысяч двадцать. Жизнь налаживается!

Все воскресенье мы с Сашей ставили перегородку, а в понедельник во время вечернего перекура на лестничной площадке я получил обещанный гонорар. Теперь можно было как минимум месяц не думать о привлечении на перевод средств со стороны.

Устроив все дела, я вырвался в Москву. Созвонившись с Сергеем Николаевичем и убедившись, что никаких изменений не предвидится, и наша встреча не перенесена, я сообщил, что выезжаю, и через полчаса летел по Симферопольскому шоссе в сторону столицы. Предчувствие новых деталей поиска Эриха подгоняло меня, и, долетев до съезда на МКАД по почти пустому шоссе, я влился в поток машин внутреннего кольца, продолжая движение на скорости 100–110 км/ч.

Около четырех часов дня, быстро найдя место для парковки и прихватив с собой портфель с ноутбуком, я был на месте. Мне повезло. Когда я уже собрался набрать номер квартиры Сергея Николаевича, дверь подъезда, попискивая кодовым замком, распахнулась, и какая-то бабуля с тележкой на колесиках, тяжело дыша, выбралась на улицу. Придержав дверь, я зашел внутрь и, перепрыгивая через ступеньку, вбежал на третий этаж. Звонок в квартиру не работал – пришлось стучать. Вскоре я услышал шаркающие шаги, а затем – вопрос из-за двери:

– Кто?

– Это Игорь. Мы договаривались о встрече.

На площадке зажегся свет, дверной глазок потемнел на несколько секунд и опять стал прозрачным. Из-за двери меня рассматривали. Замок щелкнул, открываясь, и в проеме я увидел Сергея Николаевича, в том же атласном халате, с носовым платком в руке. Он поднес платок к лицу, одновременно кивком головы предлагая зайти.

Я быстро снял сапоги и куртку, захватил портфель – все это время Сергей Николаевич ждал меня в коридоре, наблюдая за моими действиями, и направился за ним на уже знакомую кухню.

– Садитесь, будем пить чай. Или хотите перекусить? – он вопросительно посмотрел на меня, пряча платок в карман халата.

– Да нет, не стоит. Не скажу, что сыт, но и есть не очень хочется. Может быть, попозже. И вместо чая, если можно, кофе. Я вообще-то кофеман, как говорится. Весь день живу на кофе. Так что? Пьем?

– Конечно, можно и кофе, тем более что я прикупил заварного, специально для вас. Сам я, видите ли, им не злоупотребляю – годы… Но о вас позаботился, – он был явно в лучшей форме, чем в прошлый раз.

– Спасибо! Неожиданно и приятно!

– Сервис, – он взглянул на меня, и улыбнулся, – тем более вы мне лекарства покупали.

– Да ладно… Но за внимание – спасибо!

Сергей Николаевич зажег газ, достал из шкафа турку и пакетик с кофе:

– Пойдет такой?

Коричнево-оранжевая 250-граммовая упаковка: Selection El Salvador. Pur Arabica. Я повертел пакет в руках. Все надписи были на французском языке, и только на небольшой белой наклейке по-русски указывались дата изготовления и срок хранения, а также: «100 % арабика с равнин Лос Плейнс, Сальвадор».

– Не пробовал такого, но надеюсь на ваш вкус.

– Пустое. Я не специалист – просто положился на совет продавца и выбрал подороже. Думаю, хороший.

Я достал ноутбук.

– Здесь есть розетка?

– Там, за вашей спиной.

– Вы не торопитесь?

– Я на пенсии, – он рассмеялся, – мне, в общем-то, некуда торопиться.

По кухне поплыл нежный аромат кофе. Сергей Николаевич снял турку с огня, поставил вместо нее чайник и налил кофе в чашку.

– Вот сливки и сахар, – он показал на молочник и сахарницу на столе. Кусочки желтого тростникового сахара заполняли сахарницу доверху.

– Д-а-а-а… Вы меня явно балуете… сливки, тростниковый сахар, – я покивал головой и, бросив три кусочка сахара в кофе, добавил сливки, – только сигареты не хватает для полного счастья. Я – на балкон…

– Подождите, – Сергей Николаевич вышел в комнату, а через пару минут вернулся с массивной хрустальной пепельницей и файлом с бумагами в руках. – Курите здесь. Мне уже лучше, теперь можно. Вот ваш перевод – смотрите, а я – сейчас…

Вернувшись, он устроился за столом напротив и стал набивать трубку.

– Пожалуй, я тоже себя побалую под чаек. Удачно продал две книги – можно покутить.

Пододвинув поближе к себе пепельницу, я закурил и принялся за чтение…

Цолер, молча, слушал голос в телефонной трубке. Разобрать, о чем шла речь, было сложно, но, видимо, о чем-то важном.

– Хорошо, – сказал майор, – а что 5-я пехотная румын? Она же была в том районе. Есть плотное взаимодействие? Да. И поддержка артиллерией? Отлично! Докладывайте каждый час. Все… – он повесил трубку.

Мы вопросительно смотрели на него.

– Последние данные. 105-й пехотный полк 72-й дивизии уже на восточном берегу с тяжелым вооружением и ведет бой, 121-й пехотный полк 50-й дивизии тоже сумел форсировать Днестр, а 122-й полк закрепился лишь передовыми соединениями… Я обещал вам сопровождающего? Погодите.

Он опять взялся за телефон.

– Срочно найдите оберлейтенанта Краузе и направьте ко мне, – положив трубку, Цолер обратился к нам. – Краузе – толковый парень, сегодня он в полном вашем распоряжении.

Через полчаса мы уже добрались до архива. Со стороны улицы здание казалось уцелевшим, только стекла были выбиты, а некоторые окна забиты досками. У дверей стояли два румынских солдата и наш унтер-офицер. Краузе сделал ему знак, отдал распоряжение, и мы вошли внутрь здания.

Глаза привыкали к темноте несколько секунд, весь пол был покрыт толстым слоем пыли, осколками стекла, листами бумаги с машинописным текстом. В воздухе стоял стойкий запах гари.

– Здесь был пожар? – поинтересовался я.

– Да, – ответил Краузе, – после попадания снаряда загорелись бумаги, но мы пожар потушили, впрочем, сейчас сами увидите.

Мы прошли полутемным коридором, толкнули ещё одну дверь – в лицо ударил солнечный свет. За дверью уцелевшая часть здания закончилась, и перед нами предстала картина разрушения. Повсюду, среди остатков стен, упавших балок, разломанной мебели были разбросаны книги. Их было много. Они были везде – целые, частично обгоревшие, раскрытые и пыльные, мокрые…

– Вам был нужен отдел исторических документов? Вот он, – Краузе указал рукой на то, что когда-то было обширным помещением, возможно, хранилищем или библиотекой, – что вы здесь хотели найти?

Отто поддел носком сапога одну из книг в тряпичном переплете, стряхнул пыль рукой, потом сдул ее и открыл книгу.

– 1887 год. Документы Дворянского собрания г. Кишинева. Вы разбирали книги? – спросил он у Краузе.

– Еще нет. Здание, как видите, охраняется. Отсюда вывезли только оставшиеся бумаги по 1940 и 1941 годам – они были в уцелевшей части здания. За исторические документы еще не принимались.

Закурив и щурясь от дыма, я обратился к Отто:

– Странно, что люди Розенберга^[27] еще сюда не добрались. Впрочем, эта территория относится к румынской зоне влияния.

Оберлейтенант стряхивал пыль с рукава кителя.

– Послушайте, Краузе, пока румыны не навели здесь порядок, организуйте нам в помощь взвод солдат. Привлеките население, пусть начнут разбирать завалы. Все книги надо отсортировать по годам и содержанию. Ни одной бумаги не должно пропасть – по окончании работы обыскивать всех… и солдат тоже. Книги, документы, датированные с 1791 по 1830 год, если такие будут найдены – сложите отдельно в каком-нибудь из помещений в сохранившейся части здания. Найдите бывших сотрудников архива, пусть помогут. Нас интересуют все материалы, в которых фигурирует имя Потемкина – их необходимо сложить отдельно. В помещении, где будут находиться отобранные книги и документы, не должно быть окон. У дверей поставьте охрану. Сколько времени вам потребуется, чтобы все организовать?

Краузе обвел взглядом картину разрушения…

– Думаю, дня четыре, может быть – пять, чтобы разобраться с бумагами. Много книг. Потом… разрушения… Кроме того, я не думаю, что румыны будут довольны нашим вмешательством.

– Об этом не тревожтесь. С комендантом города вопрос будет решен. Что касается сроков – уложитесь в два дня. Максимум – в три. Привлекайте столько людей, сколько потребуется. Пусть работают ночью. В конце концов, пригоните на тяжелые работы евреев. В этом городе, я знаю, их было немало, или – нет?..

– Их достаточно. Теперь уже приступают к организации гетто.

– Вот пусть и работают! Если среди них есть специалисты, библиотекари, бывшие архивные работники – неважно, работали они здесь раньше или нет, пусть займутся сортировкой. С работниками архива состоится отдельный разговор, они нам очень интересны. Ещё раз повторяю – разыщите всех, кто не ушел с большевиками. О результатах докладывайте ежедневно. Первый доклад сегодня, к 20.00 у майора Цолера. Все ясно?

– Так точно, господин штурмбанфюрер!

– Приступайте, – я бросил окурок в разбитый цветочный горшок и повернулся к Отто, – ничего, полковник Тудосе^[28] возражать не будет – без нас они бы так и остались за Прутом. Просмотрим документы – и пусть себе забирают.

25 июля 1941 г.

Часть книг и записей из исторической секции утеряна, часть – в ужасном состоянии. Я отдал распоряжение о спасении остатков исторической секции архива и о сортировке материалов, датированных 1791–1830 годами, где упоминается Потемкин. Двух дней на сортировку с учетом разбора завалов, конечно, мало, но я надеюсь, будут какие-то результаты, проливающие свет на предмет нашего поиска. Вопрос с комендантом решен. Ждем 27 июля.

Данные разведки показывают обеспокоенность противника нашими действиями. LIV (54) армейский корпус в последних боях показал свое превосходство над русскими. 17 июля 72-я пехотная дивизия совместно с румынскими подразделениями взяла Кишинев. Атака велась с трех сторон – с севера и юга атаковали румыны, наши войска наступали с запада. 19 июля передовые германские части уже вышли на берег Днестра. Чтобы не дать отступавшему противнику передышки и возможности закрепиться на занятых рубежах, после рекогносцировки и проведенной разведки, решено было атаковать русских одновременно в двух точках побережья, где, по нашим данным, имелись слабые места для обороны. Принципиально оборонительные позиции русских были хороши, но комплектация укрепрайонов была неполной и частично из призывников 1941 года – необстрелянных бойцов. Поэтому, а также исходя из дислокации частей противника, нами были определены точки форсирования и направления ударов.

25 июля утром, форсированием Днестра, мы начали боевые действия на восточном берегу своего участка фронта. В определенной степени нам сопутствовал успех – по одному полку 50-й и 72-й дивизий удалось пересечь реку без существенных потерь, два других полка были вынуждены искать новые точки для переправы из-за сильного огня противника. Новый день покажет, как будут развиваться события.

Ужинали с майором Цолером.

Краузе старается. Началась сортировка книг, к работе привлечены несколько бывших архивных работников.

26 июля 1941 г.

Русские бомбят переправы в районе 72-й пехотной дивизии. Наш 124-й полк переправляется мелкими группами. Сильный огонь. Меняем место форсирования. Большое количество штурмовых лодок вышло из строя. 105-й пехотный полк ведет бой на восточном берегу южнее Погребя в районе противотанкового рва. Утром противник контратаковал, атака отбита, и полк с боем продвинулся к высоте 170 севернее от с. Дороцкое.

Передовые подразделения 124-го пехотного полка заняли укрепленную высоту 181 восточнее Карантин и ведут бой перевернутым фронтом.

В зоне ответственности 50-й пехотной дивизии, южнее Кочиер, реку форсировали передовые части 122-го пехотного полка и 121-й пехотный полк в полном составе. 121-й полк ведет бои на восточном берегу, 122-й продолжает переправу под сильным огнем противника.

122-й пехотный полк на восточном берегу.

124-й полк вошел в Карантин.

Есть первые результаты по архивным документам.

Документы с упоминанием имени Потемкина, не входящие во временные рамки установленных дат, также складываются отдельно.

27 июля 1941 г.

Наши войска с боями уверенно продвигаются вперед.

266-й пехотный полк введен вторым эшелоном для ликвидации узлов сопротивления, обойденных передовыми частями.

Начались работы по наведению переправы в районе дислокации 72-й пехотной дивизии. Работы ведутся под непрерывным огнем противника, поддержанного налетами авиации.

105-й пехотный полк продолжает продвижение вперед и достиг высоты 173 севернее Григориополя, 266-й пехотный полк закрепился на линии Дубоссары – Глинное. В бой введены части 73-й пехотной дивизии.

Части 121-го пехотного полка в районе Кочиер ночью и утром отбивали русские контратаки с юга. Утром атаковали район Кочиер – Роги при поддержке авиации. Контратаки противника в направлении от Коржево на восток отбиты.

Части нашей 50-й пехотной дивизии к вечеру заняли Роги и завязали бои на окраине Дубоссар. Подразделения 72-й и 73-й пехотных дивизий продолжают движение на восток, заняв Дороцкое.

Вечером мы встречаемся с оберлейтенантом Краузе. Есть новые находки.

***

– Знаете, коллега, – Отто отодвинул книгу, – мы уже почти 15 часов разбираем документы, но не продвинулись ни на шаг.

Он откинулся на спинку стула и потер двумя пальцами переносицу.

Генрих закурил и глубоко затянулся. За стеной тарахтел генератор, тускло светила лампа под потолком, небо за окном было усыпано звездами.

– Смотрите, какое небо. Здесь, на юге, небо совсем другое, не такое, как у нас. Глубокое, бездонное… Если долго смотреть на звезды, такое ощущение, что проваливаешься в бездну… Положительно, мне здесь нравится. Когда закончится война, я, пожалуй, осяду в этих краях.

– Если долго всматриваться в бездну – бездна начнет всматриваться в тебя, – усмехнулся Отто. – Вспомните Ницше, друг мой!

– Я не разделяю ваш скепсис, – заметил я, – даже если мы ничего не нашли, это вовсе не означает, что мы не продвинулись ни на шаг. Что мы имеем? Мы вернулись к прежнему предположению – предмет, интересующий нас, мог находиться либо у Браницкой, либо у доктора Санковского. Пожалуй, я бы добавил еще Попова. Давайте рассуждать. Воспоминания очевидцев свидетельствуют, что эти двое – Браницкая и Санковский, были рядом с умирающим. Что же касается третьего – это личный секретарь князя. Если, как предполагается, амулет был при князе в момент его смерти, то это значит, кто-то из них, скорее всего, и стал обладателем предмета.