Глава 3

Лицо грели нежные прикосновения солнца, постепенно его жар усиливался. Солнце, светоч жизни, торопилось вернуть к бытию молодого кузнеца, бывшего сподвижника Хрольва Пешехода. Сначала Агнару показалось, что он полез в горы за птичьими яйцами, да и заснул на мху, потом – что он гулял в лесу, улизнув от товарищей под предлогом поиска дерева под мачту, и, утомившись, прикорнул на пригорке.

Только потом он вспомнил обо всем, что с ним произошло.

Молодой мастер рывком поднялся, сел и затравленно огляделся. Вокруг него зеленела трава, над головой смыкались кроны деревьев с небольшими прогалинами, сквозь которые на мужчину смотрело солнце, а стволы деревьев были такие мощные, такие неохватные, что ему показалось, будто он вдруг сам стал волшебным существом не больше локтя в высоту. Ужас оглушил его, но мужчина не был бы мужчиной, если бы не смог взять себя в руки. Переждав несколько мгновений, он медленно встал и сделал несколько шагов.

Он нисколько не изменился, разве что испытывал странную слабость в теле, и сознание было замутненым. Одежда, обувь, пара украшений, оружие – все осталось таким же, все было при нем. Для уверенности он вынул из ножен меч и внимательно его осмотрел. Все та же узорная сталь дола, серые стальные края остро заточенного клинка, все та же его работа. Эта мысль успокоила его – с оружием всегда лучше, чем без него.

Он подошел к одному из деревьев, провел ладонью по коре, покрытой мягким мхом. Ему не сразу удалось узнать в дереве вяз, но узнав, он немного успокоился. Как-то намного легче было находиться в этом лесу, где все узнаваемо, хоть и чересчур велико. «Должно быть, здесь не бывает сильных бурь, и никто не вырубает подходящие для строительства стволы… Не вырубает?»

Агнару стало не по себе. Он не узнавал этого места, он был уверен, что никогда тут не был. Возможно, альв отправил его в какую-то другую область Островов? Молодой мастер быстро перебрал в памяти требование, выдвинутое им чародею, а также и слова, сказанные альвом напоследок. Разумеется, его очень интересовало, что тот имел в виду. О каком ужасе и о каких богах он говорил? И тут скандинав сообразил, что не сформулировал свои слова как должно.

Его посетила догадка, что, пользуясь неточностью, чародей мог зашвырнуть его куда угодно в прошлое. Даже в те времена, когда, если б все гало своим чередом, успели бы родиться и умереть его правнуки и прадеды… О разнообразии времен и эпох он имел самое приблизительное представление. В те времена, когда он долгими зимними вечерами в Согнефьорде работал у очага и слушал истории о былом, его больше всего интересовали битвы, подвиги и похождения знаменитых мужей. Что он знал о прошлом своей родины? Немного.

«Надо найти кого-нибудь из местных», – подумал он и слегка приободрился. По одежде местного жителя он сможет понять, угадал ли чародей с эпохой, или же стоит начать волноваться. Он понимал, что сумел найти и проникнуть в обиталище альвов по чистой случайности. Сделать это еще раз ему не удастся.

А тем временем голод давал о себе знать. Угощение, съеденное в гостях у альвов, уже давно отдало его телу все, что могло. Агнар мысленно обыскал себя. С мечом на зверя не пойдешь, а нож, что уж там говорить, поможет не во всех случаях. Для охоты нужны лук или копье, но ни того, ни другого у него нет, и добыть неоткуда.

«Придется все же найти местных и как-то поладить с ними, – невесело подумал скандинав. – Иначе будет тяжело».

Он шел по лесу, и ему порой казалось, будто он не в лесу, а в огромном, достойном великанов чертоге. Стволы-колонны поддерживали зеленый свод, который возносился на такую высоту и был так густ, что дуновение ветра совсем не чувствовалось, трава и папоротники сошли бы за пышный ковер, вышедший из рук самой искусной и немного сумасшедшей в своем мастерстве ткачихи. Не хватало лишь гигантской утвари и мебели.

А потом из-за одного из стволов, буквально в трех-четырех шагах от него, появился молодой парень в синей одежде. У него были длинные темные волосы, зеленая ветка в руке и отрешенный взгляд.

– Э-э… Привет, – сказал скандинав на нейстрийском наречии. Он пытался придумать, что б еще такое сказать, чем объяснить здесь свое пребывание и дать понять, что намерения у него самые благие. Но ничего не успел выдумать.

Обитатель удивительного леса, увидев чужака, негодующе вскрикнул, уронил ветку и бросился на Агнара. Он занес руку для удара довольно умело, – это молодой мастер отметил машинально, – и былой сподвижник Хрольва Пешехода едва успел уклониться. Местный житель оказался боек, так что, спасаясь от очередной атаки, скандинаву пришлось броситься на землю.

Такое общение мигом выветрило из его головы любые мысли о дипломатии. Когда его пытались бить, он дрался. Вся предыдущая жизнь научила его, что в подобной ситуации нельзя думать ни о чем, кроме как о необходимости оказать достойное сопротивление.

Они сцепились и покатились по траве, ударяясь боками о выступающие корни деревьев. Парень в синем яростно нападал на своего противника, но тому, более опытному, через несколько минут все-таки удалось перехватить мелькающие в воздухе руки, и дать местному обитателю по переносице. Удар был точен, он пришелся именно туда, куда нужно, ни на волос ниже, и нос уцелел. Но парень на какое-то время затих.

Тяжело дыша, Агнар поднялся с земли.

– Как же вы гостеприимны! – сказал он, отдуваясь.

Однако развить мысль ему не удалось.

Отвернувшись от поверженного, он огляделся по сторонам, решая, что предпринять теперь – и уткнулся взглядом в небольшую группку людей, сгрудившихся у того самого дерева, из-за которого вынырнул нападавший. Человек восемь, не больше. Часть из них была одета в синее, двое – в зеленое, один, самый старший, был облачен в белоснежную хламиду. Именно его взор выражал угрозу, именно его жест однозначно дал молодому мастеру понять – никто с ним не станет разговаривать.

А отобьется ли он от всех разом – это еще большой вопрос.

Он развернулся – и бросился бежать.

Вслед ему раздался крик на непонятном ему, довольно певучем, звучном языке – отрывистая, колкая фраза, в тоне которой Агнар угадал приказ. Даже не оборачиваясь, он понял, что кричал тот самый, в белом. Он успел мельком рассмотреть его – старик с длинными седыми волосами, схваченными в конский хвост, с жестким лицом воина и правителя. Должно быть, он из тех, кто здесь имеет право распоряжаться судьбами и жизнями. «Не стоит попадаться в руки его людей», – подумал он.

Молодой мастер несся по лесу, размеренно и глубоко дыша; время от времени он оглядывался – они бежали за ним следом, будто стая гончих за оленем, причем совершенно беззвучно. Порой ему даже казалось, что не люди гонятся за ним, а привидения, возжелавшие его крови, и от этого жуть подкатывала к горлу, и он бежал еще быстрее.

Молодой воин был весьма вынослив, он рассчитывал утомить преследователей долгим бегом и тем самым оторваться от них, однако они не отставали. Иногда кто-то из них все-таки шуршал травой, палой листвой или хрустел веточкой под ногами, и это успокаивало Агнара – хоть ребята и тренированные, но они люди, а не духи. А раз люди, то он вполне может оказаться сильнее их.

В какой-то момент он немного оторвался от них, удачно выбравшись на ровное гладкое место без густой травы и корней. Лес вокруг постепенно мельчал, становился проще и обычней – здесь появился и древесный молодняк, и небольшие буреломники, и пышные заросли травы вперемежку с крапивой на скудных прогалинах. Обогнув один из таких участков, скандинав на бегу нагнулся, подхватил с земли толстую узловатую палку и, дождавшись, когда из-за купы зелени выскочил первый преследователь, метнул палку в него, целясь по ногам.

Парень в широком синем балахоне отреагировал мгновенно – надо было отдать должное его реакции и тренированности, – легко и довольно высоко он подпрыгнул на бегу, но край крепкой льняной рубахи остался внизу. Узловатая палка запуталась в ткани, и преследователь споткнулся, со всего маху полетел на землю, заодно сшиб бежавшего следом за ним. Агнар, надеясь, что это задержит их всех, припустил еще быстрее.

Он вбежал на пригорок, едва успел остановиться в шаге от обрыва в глубокий овраг, на дне которого тек чахлый ручеек, пробежал с десяток шагов по его краю и вскочил прямо на обтесанное временем бревно, перекинутое на другую сторону. Он пробежал по нему с ловкостью акробата и, отпрыгнув в сторону, затаился в густых зарослях.

Преследователи вскочили на то же самое бревно несколькими мгновениями позже. Один из них, пробежав по нему полпути, остановился, огляделся и что-то крикнул своим товарищам. Они отозвались, один из них побежал дальше по краю оврага.

Язык был певучим и живым. Молодой мастер не знал его, конечно, однако кое-какие слова показались ему знакомыми. Живя в Нейстрии, он поневоле научился понимать тамошние диалекты, а поскольку на побережье часто появлялись торговцы из Британии, стал кое-как понимать их язык. Только понимать – не говорить на нем. Юный ум пластичен и восприимчив – Агнару хватило буквально трех-четырех месяцев плотного общения с выходцем из Валлии, – тамошний купец привез много ценного товара, заинтересовавшего людей Хрольва, и застрял при герцогском дворе по множеству приятных и неприятных причин, – чтоб приучиться разбирать и его диалект.

И теперь он уловил знакомые мотивы в речи преследователей.

«Неужели они валлийцы? – удивился скандинав. – Далеко ж меня занесло».

Преследователи перекрикивались, они искали свою жертву, это молодой мастер смог понять. Он сидел в кустах неподвижно и напряжено наблюдал за их действиями. Те, кто шарил по той стороне оврага, были ему понятны, а вот тот, который замер, стоя на бревне, прямо над ручейком, вызвал его недоумение и насторожил. Парень в зеленом выставил перед собой ладонь, поводил пальцами, а потом вынул из-за кушака что-то небольшое, коричневое, и поднял к глазам. Убрал пальцы, и коричневый обломочек застыл в воздухе, будто подвешенный на невидимой нитке.

Он мягко колебался в воздухе, а потом слегка сдвинулся. Преследователь в зеленом тоже повернул голову и посмотрел прямо на кусты, в которых сидел Агнар.

«Ну, не обессудь, парень, – подумал тот, выдергивая нож. – Раз уж ты магию пустил в ход».

Он слегка отвел мешающие ему ветки и метнул нож. Тот был не слишком удобен для метания, его сделали для другого, но расстояние оказалось не так уж велико, да и сноровка никуда не делась. Местного просто смело с бревна.

Молодой мастер вынырнул из кустов, пробежал по бревну и помчался в лес, стараясь держаться направления, откуда прибежал сюда. Возвращаться в тот лес, который больше напоминал чертоги великанов, он не собирался, и пробежав немного, свернул. Места эти он не знал, но прикидывал, что сможет выбраться куда-нибудь в другое место, более безопасное – у него уже закрадывалась мысль, что местные взбесились оттого, что застали его там, где чужакам не следовало находиться. Мало ли таких мест, может, это было святилище, или вроде того…

«А может, действительно что-то вроде священной рощи? – подумал он на бегу. – Эк я неудачно попал…»

Он несся, не сбавляя скорости, чувствуя спиной – они опять бегут следом за ним. То ли увидели, то ли услышали, то ли почувствовали, как он побежал обратно, то ли кто-то еще из них владеет магией. Как бы там ни было, но Агнар начал понимать, побег ему не удастся. Надо было придумать что-то еще, причем быстро, ибо местным не составит особого труда рано или поздно загнать его в закоулок, откуда выбраться смогут только они. Прижмут к какому-нибудь обрыву, скале или непроходимому завалу – и все.

Он выбрался из густого ельника, поднялся на очередной пригорок – и выбежал из леса. В десятке шагов от того места, где он оказался, вилась тропинка, она описывала дугу вокруг малинника и спускалась к селению. Молодого мастера поразили дома – они были довольно широкими, круглыми, похожими на шатры, с покатой тростниковой крышей. Селение располагалось в долине, в разных направлениях перегороженной густыми и довольно мощными плетнями, предназначенными для удержания скота. Должно быть, обитатели этого села в первую очередь заботились о своем скоте.

На тропинке в сотне шагов от себя скандинав увидел группку молодых женщин в длинных простых платьях и широких пестрых плащах, из верхнего края которых каждая из них соорудила капюшон от солнца на свой вкус. Они оглянулись на мужчину; Агнар ждал испуганных воплей и визгов, однако ничего подобного не последовало. Часть женщин помоложе немедленно подалась назад, остальные выхватили из-за пояса ножи, а одна громко и пронзительно закричала, впрочем, без излишней нервозности. Пожалуй, даже не закричала, а позвала, и молодой мастер даже понял, что именно: «Эй, сюда! Тут чужой!»

«Вот ведь!» – скандинав мысленно выругался и повернул, в надежде обогнуть селение.

Но было уже поздно. Из селения бежали мужчины, вооруженные чем попало – копьями, дубинками, даже просто ножами. По виду – обычные крестьяне, но их было много, и воин понял, что проиграл.

Его настигли у одного из плетней, накинулись и повалили. Он сопротивлялся яростно, одному раздробил челюсть, другому врезал в ухо и опрокинул на траву, но нападающих было слишком много. Да и драться они все, похоже, умели отлично. Один из местных, здоровенный широкоплечий мужик с огромными, будто валуны, ладонями налег на Агнара, и тот почувствовал, что еще немного – и его просто расплющит, как зерно между жерновами.

Обитатели селения скрутили викинга и поставили его на ноги. Когда у него прояснилось зрение, он обнаружил, что вокруг него стоят не только местные крестьяне, но и преследовавшие его парни в балахонах, а также старик, облаченный в белое. Тот самый, который указал своим перстом на чужака и приказал его ловить.

Скандинав удивился, когда это старикан умудрился добраться до селения одновременно с ним, а ведь из местного патриарха, – если это, конечно, действительно основатель рода, прародитель местных крестьян и скотоводов, а не какой-нибудь жрец, принесший обет безбрачия, – только что песок не сыплется.

Старик стоял, опираясь на резной посох, и смотрел на Агнара с холодным бесстрастием. Только теперь молодой мастер обратил внимание на то, насколько статен, крепок и свеж этот благородный патриарх, проживший добрых восемь десятков лет. Когда он шагнул к пленнику, перед ним расступились торопливо и почтительно. Он что-то сказал – голос был ясный и совсем не старческий. Скандинав не понял ни слова. Несколько мгновений все молчали, глядя на него, должно быть, ждали ответа. Не дождавшись, старик небрежно махнул посохом, отвернулся и неспешно пошел к лесу, а пленника поволокли в селение.

Мысленно Агнар простился со своей короткой и такой беспокойной, но позарез ему нужной жизнью. Впрочем, смотреть смерти в лицо ему приходилось и прежде, и потому молодой мастер чувствовал удивительное спокойствие. Все – так все. Такова жизнь.

Его успокоил собственный фатализм, и он стал с любопытством оглядываться по сторонам. По его мнению женщины, встречавшиеся по пути, – они поглядывали на чужака слишком откровенно, даже оценивающе, – одевались не слишком прилично. Возможно, по причине теплого времени они были в простеньких тонких рубашках, и по тому, как ткань обрисовывала разгоряченные солнцем тела, легко догадаться, что никакой другой одежды на них не имелось. Кое-кто из них накинул плащ, но многие и этого не сделали.

Возможно, ходить в одной тонкой рубахе по селению здесь считалось допустимым и даже вполне приличным.