Моряки и рыцари с погибших кораблей в большинстве своем сумели достичь берега, тем более что берега были довольно пологи, а рифы, на которых разбились парусники, остались позади. Словно зубы в чьей-то старой челюсти, камни и целые скалы, так и не сглаженные волнами, щерились на изрядном расстоянии от берега, защищая бухту неизвестно от кого или от чего. О том, что в этих скальных образованиях есть довольно широкий проход, английские моряки знать, конечно, не могли. Но даже если бы и знали, вряд ли смогли бы найти путь во время шторма. Даже близости острова они не заметили, и винить их за это не стоило.

Когда Дик исчез с корабля, Трагерн сперва испугался, но потом вспомнил, что обладает даром чувствовать окружающий мир, и сосредоточился. Корабль тряхнуло, молодой друид полетел на палубу, крепко ударился и решил, что проще будет воспользоваться своим посохом. Он вызвал его и прижал ладонью, чтоб не унесло волной. Спокойствие и сила, теплом прихлынувшая к нему через руку, убедили его, что и с Диком, и с его странной спутницей все в порядке. А потом раздался треск, корабль резко накренился, и Трагерн полетел за борт, не удержав в руке свой друидический артефакт.

Он плохо плавал, но утопить друида так же трудно, как заставить его заблудиться в лесу. Конечно, море – не лес, но это тоже мир, который друид чувствует всем своим существом. Молодой ученик видел опасные камни, не глазами, конечно, и легко избежал гибели. Море долго швыряло его, валяло по волнам, наконец выкинуло на песчаный берег, напоследок окатив водой пополам с пеной.

Он был далеко не единственным спасшимся.

Рыбачьи деревушки населены людьми, для которых море и все, что оно дает – естественно и привычно. Корабли гибнут на рифах с тех пор, как был построен первый из них, и всегда случается так, что с них спасаются люди. Принять пострадавшего, обогреть его, накормить и напоить, хоть как-то помочь добраться до ближайшего города – долг любого прибрежного жителя. Разумеется, бури приносят не только обузу в виде потерпевших крушение, но и добычу, ведь морю ящики и бочки ни к чему, равно и их содержимое. Что ж, обмен взаимовыгоден, моряки получают заботу и помощь, а местные жители – добычу, и все остаются довольны.

Традиция не была нарушена и на этот раз, хотя путешественники и рыбаки говорили на разных языках. Да им и незачем было общаться. Легко понять, что нужно потерпевшему – еда, питье, теплая одежда, ночлег. Всех моряков и рыцарей разобрали по домам, и хоть им пришлось спать на полу, в грязи и вони, никто не жаловался. Главное – все выжили, остальное не имело значения. Никто из рыцарей не сомневался, что король рано или поздно прибудет на Кипр, хоть сперва и не собирался делать этого – он никогда не бросал своих людей. Когда же поутру моряки разглядели в бухте нарядную галеру двух королев – бывшей и будущей, надежда переросла в уверенность. Не бросит же его величество собственную невесту посреди чужих вод!

– Здесь удивительно приветливый народ, – заметил Джордж Элдли, покачивая баклагой вина, которую ему дал один из рыбаков. – Хочешь?

– Нет, спасибо, – ответил расстроенный Трагерн. В море он потерял свой посох и теперь не мог понять, зачем ему понадобилось призывать его по такому пустяковому делу. Молодому друиду казалось, что он легко мог «справиться» у стихии о друге и без помощи артефакта. Но теперь было уже поздно.

Без посоха Трагерн чувствовал себя бессильным. Он словно ослеп и оглох, хотя это было не так и говорило лишь о его лени. «Учитель прибил бы меня, – подумал молодой друид, чувствуя себя виноватым. – Он, конечно же, был бы прав».

К вечеру в рыбачью деревушку нагрянули солдаты и чиновник в богатой одежде, он представился слугой священного императора Кипра и пригласил всех англичан в Лимассол, где им будет оказан надлежащий прием. Лицо чиновника было спокойным и равнодушным. Он медленно, с видимым трудом выговаривал слова латинского языка, уверяя, что в городе путешественники ни в чем не будут испытывать недостатка.

– Вот что значит служить сильному королю, – развеселился Элдли, подталкивая Трагерна в бок с такой силой, что молодой друид опасался за целость своих ребер. – Согласись, это лучше, чем прислуживать какому-то Исааку Комнину или Мануилу, о которого наши соотечественники только что ног не вытирали.

– В каком смысле?

– Византиец стелился, как коврик, лишь бы рыцари Людовика VII Капета, батюшки Филиппа-Августа, и солдаты Конрада III Германского поскорее миновали его город. Насколько я знаю, местный императришка – только внучатый племянник Мануила и куда слабее его. С такого острова как наберешь достойную армию? Конечно, он будет лебезить перед нашим государем.

Слова рыцаря успокоили всех, кто его слышал. В самом деле, какой сумасшедший рискнет ссориться с Ричардом, заслуженно прозванным Львиным Сердцем?

Поэтому, когда гулявших по городу англичан одного за другим разоружили и отвели в замок, где заперли в большой зале со сводчатым потолком, моряки и рыцари сперва очень удивились. Может быть, потому-то захват потерпевших крушение прошел так быстро и легко. Уже потом запертым была предоставлена полная возможность стучаться и протестовать, но было поздно. Еще до заката секретарь принес императору результат допроса того из рыцарей, которого сочли самым родовитым и, соответственно, знающим больше всех.

Его величество бегло взглянул на протокольную запись и на предложение прочесть, раздраженно качнул головой:

– Ты прекрасно можешь пересказать мне все это. Итак?

– Ваше императорское величество, как показал рыцарь Элдли, на галере, бросившей якорь в бухте, находятся две знатные дамы – ее высочество принцесса Беренгера, которую англичанин называл королевой на том основании, что дочь короля Санхо уже помолвлена с королем Ричардом Английским, и королева Иоанна, вдова Вильгельма Сицилийского.

– Принцесса Беренгера? В самом деле? Неужто английский король расторг помолвку с Алисой Капет? – заинтересовался Исаак.

– Об этом говорят.

– И сохранил хорошие отношения с Филиппом-Августом? Вызывает сомнения. – Император рассмеялся, довольный. – Теперь мне все понятно. Ричард Английский решил предоставить Французу захватывать Акру, Яффу и Иерусалим, а сам собирается довольствоваться Кипром. Ну-ну.

– Ваше императорское величество?

– Палатина и стратига ко мне. И камерария. И пусть на этот раз не смеет мне говорить о том, что казна пуста. Если не хватит золота, я начеканю монеты из его шкуры, так и передай ему!

– Да, ваше императорское величество. – Василий сдержанно поклонился. – Рыцарь Элдли сообщил, что три корабля, два из которых разбились на скалах, принадлежали армаде короля Ричарда. Шторм разметал их, но король будет искать свою невесту.

– Легко догадаться.

– Рыцарь Элдли не знает, сколько времени понадобится королю Ричарду, чтобы найти их. При допросе наши люди не применяли пыток, но если ваше императорское величество пожелает, мы можем проверить, в самом ли деле это все, что знают рыцарь и остальные англичане.

– Думаю, пока это ни к чему. Всегда успеется. – Исаак махнул рукой, и Василий Калигит, поклонившись, ушел.

Палатин, исполнявший как военные, так и судебные обязанности в рамках острова, и стратиг, призванный воевать также и за пределами миниатюрной империи (просто еще ни разу за шесть лет, если не считать единственной попытки базилевса вернуть мятежный Кипр под свое крыло, не приходилось этого делать), явились незамедлительно. Приказы Комнина были просты и ясны – усилить оборону, собрать армию и ждать. Что делать с галерой, император еще не решил. Посланник, прибывший оттуда, подтвердил показания допрошенного рыцаря Элдли, вернее, просто сообщил, что на борту большой и когда-то нарядной галеры находятся знатные дамы...

Галера покачивалась на волнах, размеренно и плавно, словно колыбель, и молодые женщины, устроенные в каюте со всем комфортом, больше не испытывали неудобства. Они, знавшие о путешествиях по морю очень мало, не поняли, как близки были к гибели, и потому не беспокоились ни о чем. Иоанна, закутанная в длинную черную накидку поверх расшитого золотом черного траурного платья, подошла к двери каюты и, открыв ее, встала на пороге, то ли любуясь красотой неба и моря, сапфировая синева которых была совершенно одинакова, то ли думая о чем-то. Молодая королева, которая похоронила своего ребенка, когда ей было семнадцать, и стала вдовой в двадцать четыре, была довольно мила. Она не походила на свою мать, демонически прекрасную Альенор Аквитанскую, но в огромных темных глазах застыла память о пережитом, и она выглядела прекрасной и скорбной, как Мадонна на церковных витражах.

Она почти не разговаривала с Беренгерой, да, впрочем, ее будущая невестка этого не замечала. Принцесса Наваррская была поглощена собой и своей грядущей свадьбой. Она очень долго ждала подобающего брака и вот теперь могла гордиться тем, что ее пожелал в жены самый могущественный из государей Европы. Конечно, на самом деле наибольший вес имело ее приданое – и земли, и армия Наварры, и золото, которое Санхо VI обещал ее будущему мужу. Что с того? Разве бывает так, чтоб государи женились на бесприданницах? От каждого брака хороший король старается выгадать как можно больше для себя и своей страны. Беренгера считала: ей надо гордиться, что она такая богатая невеста.

Буря была так сильна, что ветер буквально вбивал капли воды в мельчайшие щели корабля, и, хоть люки и двери были задраены как надо, в каютах все промокло. Теперь слуги выносили ковры, занавеси и кушетки на просушку, размещали их на палубе, и моряки, рыцари и даже те гребцы, которые отдыхали на нижней палубе, могли убедиться – обстановка галеры на самом деле роскошна. Иоанна, стоя в дверях, смотрела, как переливается под солнцем великолепный шелк, как горят изумительные вышивки золотом.

Одно из покрывал помогала расстилать девушка в попорченном морской водой платье, достойном придворной дамы. Нет, она не служанка – и одета слишком роскошно, и держится уверенно, с достоинством. Рядом с ней был молодой мужчина в замшевом кафтане, надеваемом обычно под кольчугу, со следами соли в складках, с солью в волосах. Он выглядел измученным, но оживленно беседовал с девушкой и разок поднялся с места, чтоб помочь ей расстелить ткань. Вдовая королева вспомнила его, это был тот самый рыцарь, который постоянно следовал за королем Английским. А девушка... да, конечно, она тоже была в свите Ричарда, в Мессине, еще подала ей, Иоанне, напиток, хотя и не была служанкой. Просто жест вежливости.

Иоанна подобрала подол единственного сухого платья, которое нашла прислужница, и спустилась на палубу. Молодой рыцарь повернулся к ней и поклонился. Девушка, помедлив, последовала его примеру, сделав изящнейший реверанс.

Вдовая королева протянула руку.

– Я помню вас, сударь, – сказала она по-французски, обращаясь к нему. – Вы служите моему венценосному брату, королю Ричарду. Как ваше имя?

– Ричард Уэбо из Уолсмера, ваше величество. Я телохранитель его величества короля Ричарда.

– В самом деле? – Королева милостиво кивнула. – В таком случае я удивлена: почему же вы, рыцарь, оказались на этом корабле?