7
Побег

Все решали секунды. Адам чувствовал, что Борис вот-вот окажется рядом с сестрами. Он даже не оглянулся, чтобы крикнуть Диане.

Он плыл рывками и вонзился в «остров», как таран, проламываясь к тому, что содержал в себе этот хлам, который наверняка и был задуман – кем только? – как тайник. К счастью, Диана больше не кричала: догадалась, почему Адам плывет в другую сторону.

Повезло с мусором и хламом, из которого состоял остров. Адам не поранился, лишь поцарапался. Когда тяжелая, набухшая от воды масса стала неподатливой, Адам вскарабкался, двинулся вглубь. И казалось, что его скорость еще больше замедлилась. Он не успеет. Слишком мало времени, чтобы вытащить лодку – единственный способ спасения – из плена и вернуться за девушками прежде, чем пожалует Борис. Удивительно вообще, что тот еще не спустился.

Одна нога провалилась, и Адам по пояс угодил в воду. У него вырвалось проклятие – возникло чувство, что он застрял, – и в этот момент часть «острова» расползлась, освобождая проход. Адам погрузился в воду, два широких взмаха, и он достиг лодки, ухватился за борт.

Широкая плоскодонка, места для вещей и четырех человек достаточно. Два весла лежали на дне лодки. Адам отогнал мысль, кто же им так удружил, потянул лодку за собой – сквозь узкий проход выбраться с помощью весел было нереально. Он вытащил лодку на свободу, заметил, что на балконе стоит напряженная Тамара и Диана как раз вытаскивает его рюкзак из воды. Отлично. Пока, во всяком случае.

Адам забрался в лодку, схватил весла, вставил их в уключины. Когда был жив отец и Адаму исполнилось не больше двенадцати, как-то несколько месяцев подряд они с ним выезжали порыбачить, но, как догадался Адам, не столько чтобы разнообразить рацион – ловили рыбу в основном иным способом, не выходя из Башни, прямо внутри строения, – сколько для того, чтобы Адам привык к веслам, привык управлять лодкой, мог развивать скорость, ориентироваться и делать то, что пригодилось бы, отправься он на лодке в неведомое. В который раз можно было поразиться тому, откуда отец мог предвидеть все эти события, объяснить это сейчас было нереально, лишь принять этот факт.

Адам за десяток взмахов веслами достиг Башни. Еще не приблизившись к свисавшей в воду лестнице, он крикнул:

– Быстрее! Готовьтесь!

Лодка ткнулась носом в стену Башни. В лодку полетели рюкзаки, и Адам, хоть и ожидал этого, вздрогнул.

– В лодку! Быстро!

Диана поддержала Тамару, и та спускалась первая. Еще не ступив в лодку, она замерла, глядя вверх.

– В чем дело? – Адам шагнул к ней, протягивая руки, чтобы подхватить.

– Я не хочу, не хочу… – Тамара заговорила тихо, и Адам слов не разобрал.

Его отвлекло другое: Диана, обернувшись, не обнаружила за дверным проемом Нины. Она чертыхнулась, подавшись назад, и эта задержка, как чьи-то ледяные пальцы, сжала Адаму сердце.

– Давай же! – крикнул он Тамаре, встал на борт лодки, ухватился за ее одежду, рванул на себя.

Тамара повалилась ему на руки, Адам быстро и не очень осторожно опустил ее на дно лодки, почти швырнул, хотел рвануться по лестнице на балкон, как внимание привлек предмет, оставшийся незамеченным ранее из-за спешки.

От борта лодки на дно упала половинка того, что могло быть короткой и широкой трубой, разрезанной вертикально. Вторая половинка все еще лежала на прежнем месте, повторяя изгиб левого борта лодки. Адам не сразу понял, что увидел. Лишь когда послышались крики – Диана позвала Нину, – Адама осенило.

Он рванулся наверх, на балкон, испуганный тем, что Нина не просто скрылась внутри Башни, что она бежит наверх, туда, откуда они только что прибежали. Или же Борис уже стоит и смотрит на Диану, раздумывая, остановить ли сестру криком или угрозой оружия.

К счастью, не было ни того ни другого. Борис еще не появился, Нина никуда не убежала, она опустилась на пол, скрючилась, подвывая, ее трясло, и когда Диана попыталась ее поднять, это оказалось ей не под силу. Нина не отбивалась, ни за что не держалась, но сдвинуть ее было настолько тяжело, будто руками она за что-то ухватилась. Диана, покрасневшая от напряжения, не могла ничего ей сказать, она лишь беспомощно оглянулась на вбежавшего на маршевую лестницу Адама.

– У нее истерика, – сказала Диана, когда Адам застыл, глядя вверх на ступени и прислушиваясь.

Адам подхватил Нину, прижался к ее уху губами:

– Там, в лодке, кое-что есть, и ты там будешь как в Башне. Как в маленькой такой Башне. Кто-то приготовил ее… для тебя. Не бойся. Просто закрой глазки.

Нина, сжавшись, как пойманный зверек, затихла, затаила дыхание, и пока Адам нес ее к лестнице на балконе, его захватила такая мощная волна любви к младшей сестре, что лишь невероятная спешка не позволила ему остановиться, прижать Нину к себе, целовать, гладить и что-нибудь нашептывать, что-нибудь о том, как он ее любит, как будет о ней заботиться вне дома, вне их Башни, и о том, как это естественно – баловать именно самую младшую, во всем ей угождать, давать больше еды, нежели остальным, и – если понадобится – отдать за нее свою жизнь.

Нина вжалась лицом ему в грудь, замерла так, словно погрузилась в летаргический сон. Адам с помощью одной руки спустился в лодку, за ним последовала Диана, оглядываясь в ожидании Бориса. Адам хотел опустить Нину на дно лодки, опомнился, что это, скорее всего, спровоцирует приступ агорафобии, удержался. Сначала – соорудить Нине ее вертикальное убежище, приготовленное неизвестно кем, лишь затем разжать руки, а то, что две половинки странного сооружения идеально подойдут друг другу, Адам не усомнился.

– Диана! Тамара! За весла! Быстрее!

С сестрой на руках, прижимая ее к себе, Адам прошел на нос лодки, опустился на короткую скамеечку, не отрывая взгляда от балкона и двери за ним, откуда в любое мгновение мог – и должен был, судя по времени, – выскочить Борис. Но он не появлялся.

Диана и Тамара усиленно гребли, но Адам, не выдержав, закричал:

– Быстрее!

Башня удалялась невообразимо медленно. Казалось, она не желает отпускать своих детей, и на ее стороне оказалась вода со своими неизученными подводными течениями. Девушки выдыхались – они не прошли тренировку подобную той, что устроил Адаму отец, но даже и он потребовал бы отдыха после столь напряженной гребли.

Нину затрясло, и Адам понял, что ее нельзя оставить, несмотря даже на критический момент: последствия непредсказуемы. Он предполагал, что сестра даже может умереть, о чем говорило то, что ей уже недостаточно объятий Адама и того, что она ничего вокруг не видит, вжавшись в грудь брата. Нужно действовать: этого требовали и слишком маленькое, опасное расстояние от Башни, и усталость Дианы с Тамарой, и дрожь Нины.

– Диана!

Она оглянулась. Он указал ей взглядом на вторую часть короткой трубы:

– Возьми эту штуку. Надо соединить их, как половинки. Не знаю, откуда они тут, но это для Нины. Ее уже трясет.

Больше ничего говорить не понадобилось. Оставив Тамару грести одну, Диана принялась за дело. У нее все получалось медленно, нужна была помощь, и Адам не выдержал:

– Тамара, помоги ей!

Лодка остановилась, когда Тамара присоединилась к Диане. Вдвоем они быстро соорудили короткую трубу.

– Здесь пазухи, – вырвалось у Дианы. – Они подходят друг другу!

– Да, – сказал Адам. – Рядом со скамейкой, в полу, специальное отверстие.

Адам увидел это углубление секунду назад и быстро сказал, как если бы знал о нем. Его внимание все равно больше отвлекали балкон и дверь на маршевой лестнице. Он удивлялся, что им так повезло и Борис до сих пор не появился. Как девушки настолько опередили его? С ним что-то случилось?

Его отвлек возглас Дианы:

– Здесь что-то вроде дверцы!

Адам не удивился. Как еще засунуть туда Нину, если установить трубу вертикально? Она должна туда входить и… выходить, когда придет время.

Диана и Тамара установили трубу, Диана открыла «дверцу», оглянулась на Адама:

– Достань одеяло из моего рюкзака. Будет удобней. Тамара, ты пока греби! Я сейчас сменю тебя.

Тамара нехотя уселась за весла, начала грести. Башня все еще нависала над ними, как грозный родитель, заметивший бегство детей, но все еще ничего не предпринимающий. Диана уложила одеяло в трубе. Адам подошел к дверце, заглянул внутрь. Он мог поместиться здесь вместе с Ниной, ему и не хотелось оставлять ее здесь одну, не в первые минуты, но ему срочно нужно сменить Тамару.

Диана поняла его колебания.

– Я побуду с ней.

– Поместишься?

– Постараюсь.

Адам передал Нину Диане, сел за весла. Диана втиснулась в трубу, закрыла за собой дверь. Непроизвольно Адам прислушался, хотя внимание было обращено к балкону Башни. Из трубы – личной Башни в миниатюре – не было слышно ни звука. Либо Диана еще не решилась отпустить Нину, разжав объятия, либо… все в порядке и странное, невесть откуда взявшееся приспособление сделало свое дело.

Двадцать мощных гребков Адама удалили лодку от Башни на большее расстояние, чем прежде одолели Диана и Тамара. Адам темп не сбавлял, поражаясь, почему Борис так и не появился. Тамара, опустившись на дно лодки, застывшая, смотрела на Башню, и от девушки прямо изливалась тоска, как нечто, что можно потрогать и унюхать. Адам даже почувствовал раздражение, подавляя желание спросить у Тамары, что с ней такое.

Они удалились не менее чем на полторы сотни метров от Башни, а то и на две, когда на балконе возник Марк. За ним показался Борис. Он откинул голову, будто собираясь кричать, и Адам, несмотря на расстояние, непроизвольно заткнул пальцами уши.

– Тамара! Диана! Закройте уши! Борис на балконе!

Вряд ли крик Бориса им чем-то угрожал, расстояние приличное, к тому же лишь в замкнутом пространстве звук сохранял свою мощь, но Борис не крикнул. Он согнулся, будто восстанавливая дыхание, Марк смотрел на беглецов, не двигаясь.

– Адам? – голос Дианы. – Что там?

– Все нормально. Кажется, мы от них отделались.

Марк перешагивал через одну ступеньку, сохраняя монотонный темп, глядя под ноги. Ему не надо ожидать врага на каждом этаже, и по сторонам он не смотрел.

Он поднимался все выше, перед глазами по-прежнему стояла уплывающая лодка. Марк подавлял злобу, рвущуюся наружу в виде криков, ударов ногой по стене, плевков или непристойных жестов. Он сдерживал себя не потому, что этого бы все равно никто не увидел, просто это задержало бы его, уничтожило бы парочку драгоценных минут, а время не на его стороне.

Марк удерживал себя и от того, чтобы ускорить бег, перейти на бешеный темп, дабы оказаться там, где нужно, как можно скорее. Он знал, что в конечном итоге лишь проиграет, если не сдержится.

Однажды дядя Иван рассказывал одну историю, про некоего бегуна из марафона. Дядя Иван любил рассадить детей и что-то им втирать, что-то из славного героического прошлого. Обычно Марк под каким-нибудь предлогом сбегал с подобных посиделок, а став взрослее, вообще перестал приходить. Но в один прекрасный день он остался и даже слушал Ивана: история его затянула. Речь шла о каком-то бегуне, который после победы своего войска бежал домой, к оставшимся позади городу и людям, с доброй вестью, бежал более четырех десятков километров, расстояние, конечно, фантастическое: то же самое, что пробежать Башню вверх и вниз более сорока раз. Бегун умер, едва только сообщил людям добрую весть, из чего Иван сделал вывод: человек спешил, даже не пытаясь себя поберечь, но в похожем случае, если бегун желает не только остаться в живых, вообще преодолеть нужное расстояние, особенно большое, ему не обойтись без равномерного бега, именно равномерного. Здесь больше играет роль тактика: прикинуть собственные силы, распределить их и… не выбиваться из намеченного темпа на разных этапах. В забеге на большое расстояние необязательно побеждает самый выносливый и сильный, скорее здесь победит самый расчетливый.

Марк не любил Мир До Воды, если только можно не любить то, чего никогда не видел и по-настоящему не знаешь. Люди вне Башни, эти нереальные – со слов взрослых – скопища, казались ему чем-то невозможным, абсурдным и угрожающим. Все эти люди представлялись ему сборищем придурков, не таких, как Стефан, но ненормальных по-своему. Ненормальных потому, что Марк не представлял, как можно существовать в таком мире, который заполняют одни только люди, люди, люди.

Он взбегал все выше и успокаивал себя тем, что бегство Адама и его девок, погоня Марка – это не что иное, как тот же марафонский забег, в котором надо распределить силы и задействовать тактику на все сто. И хотя на первый взгляд фору получил Адам, в реальности преимущество оставалось у Марка, и это несмотря на то, что он бежал в сторону, противоположную той, куда надо стремиться, чтобы настичь беглецов. Он все равно победит. Сначала заберет этого урода, который сидит привязанный на самом верху – кажется, он понадобится. Заодно оклемается болван Борис.

Когда Марк спустился к нижнему балкону, он практически нагнал Бориса. Осознав, что Борис не остановил беглецов, Марк ударил его. Борис шмякнулся о стену и завыл, прося милости. Он так спешил за девками, что споткнулся и завалился на маршевой лестнице где-то на высоте нижнего смотрового балкона. Несколько ушибов и ссадин были незначительными, но правое колено Борис ушиб всерьез, и ему пришлось потратить несколько минут лишь на то, чтобы встать. Еще минут пять он прыгал вниз на одной ноге, и лишь уже в самом низу, вконец измученный, он задействовал ушибленную ногу, но это лишь замедлило спуск. Марк ударил его, еще не зная об этом, но, даже заметив, как жалобно Борис потирает колено, злость и ненависть не ослабли, и Марк ударил брата еще дважды. Последним ударом он разбил ему губу. Ему хотелось убить Бориса, необязательно болезненно, просто убить, уничтожить, чтобы он перестал ныть, лить слезы и корчить рожу. И – тем более – оправдывать себя.

Марк этого не сделал. Борис ему нужен. Сейчас, когда девок не стало, Борис нужен ему как никогда. Предстояла погоня, и никто не знает, насколько она затянется.

Для начала Марк выскочил на балкон, убедиться, что не ошибся и беглецы Башню покинули. Прежде чем он их заметил, Марк еще вопрошал, где они раздобыли лодку, хотя его звериная интуиция шепнула ему: беглецы отчалили, скотина Борис облажался. Марк застыл, глядя на лодку, он смотрел на них, не двигаясь, как если бы его взгляд был в силах развернуть беглецов и подтянуть к Башне. Ему показалось, что он видит страх на лице Адама, хотя расстояние смазало лица Адама и Тамары. Дианы и Нины видно не было, но Марк был уверен, что они в лодке – Адам не ушел бы без сестры Марка. Его привлекло странное темное сооружение посреди лодки, но долго Марк на нем не зациклился – думать надо о другом.

Он покосился на ближайший «остров» из хлама и мусора, остров выглядел как разорванное надвое яблоко, половинки которого держатся на одной кожуре, и догадался, где именно беглецов ждала лодка. Он никогда бы не подумал о таком тайнике. Когда ублюдок Адам подготовил такое? Когда Марк упустил его? Хорошо, хоть Адам не раскрыл тайник самого Марка, на том спасибо.