Следственные органы реагируют

Следователь Корнеев унылом октябрьским вечером сидел в своём кабинете. Начало рабочей недели: всего лишь вторник! В районной прокуратуре шёл ремонт. Грохотала перфораторная дрель. В воздухе витала строительная пыль…

Ремонт несколько раз откладывался, и у Корнеева даже мелькнула надежда, что тот небольшой срок, что оставался до пенсии – он досидит в уюте своего кабинета с облупившейся штукатуркой, запыленными окнами, и потрескивающим паркетом. В этом кабинете он счастливо просидел почти семнадцать лет. Он знал, как и где поскрипывают половицы. Знал: чтобы надёжно закрыть старую оконную раму на шпингалет, нужно немного потянуть её вверх – и только тогда штырь оконного шпингалета уверенно войдёт в своё ушко. И вот на тебе – ремонт! Кабинет был завален старыми делами, временно перенесёнными сюда из архива. По коридору сновали узбеки и таджики в строительной униформе. «Откуда же их столько? – думал Корнеев. – А всё ведь говорят о депортации!».

Зазвонил телефон. Корнеев снял трубку и стал устало слушать, коротко отвечая: «Да, понял. Падение с высоты. Труп. Выезжаю».

Ехать до места происшествия предстояло минут пятнадцать. Но надвигался конец рабочего дня и эти пятнадцать – могли растянуться и на все тридцать! Конечно, можно включить мигалку, но Корнеев решил не спешить. Он вообще последнее время никуда особо не спешил. Слишком много случилось этой спешки, когда он был ещё молод…

Он позвонил жене и сказал, что у него «тёплый труп», и что он приедет позже. Жена устало ответила, что у неё утка в духовке. И что, если он не сильно задержится, то ещё застанет её теплой. После разговора с женой он стал рассматривать миловидных пассажирок в соседних машинах, застрявших в пробке. Если честно, то он даже любил попадать в заторы на дороге во время работы. Во-первых, он же не за рулём! Во-вторых, находясь в заторе – продолжал находиться на работе. В-третьих, можно не торопясь вспомнить прошлое.

В середине 80-х, сразу после школы, он устроился на работу в режимный институт. Там и получил бронь от армии. Активно занялся комсомольской работой. И чем больше занимался общественной работой, тем меньше приходилось работать на рабочем месте. Ему это нравилось.

С началом перестройки начали открываться кооперативы. Чтобы кооперативу открыться, требовалось получить расчётный счёт в банке. Но для этого в кооперативе должен находиться человек, которому бы партия доверяла. А партия, как и всегда, решила опереться на комсомол. Поэтому состав райкомов комсомола начал обновляться каждые полгода. На место выбывших для занятия коммерцией комсомольских вожаков – из первичных организаций призывались новые активисты. Но, грянул 1991 год, и очередь до Корнеева заняться бизнесом через комсомол не успела дойти.

Лихие 90-е Корнеев провёл в шоп-турах в Турцию. Было весело, прибыльно, хотя и хлопотно. Скучалось по комсомольской жизни. Когда осенью 1993 года от здания парламента понеслись пламенные речи Руцкого и Хасбулатова, он даже сходил послушать. Но потом Ельцин поставил жёсткую точку во всей этой истории.

А в последующие годы по стране прокатилась серия громких заказных убийств. Бизнесмены начали активно вербовать охрану из рядов правоохранительных органов. Как-то один его знакомый следователь пожаловался, что стало некому работать. Корнеев решил попробовать.

В переходе метро купил, по случаю, диплом об юридическом образовании. Сначала устроился простым опером. Потом подладился к начальству: удалось перейти в районную прокуратуру. Как человек умный, он понимал, что увлекаться карьерным ростом особо не стоит – чтобы не попасть под серьёзную проверку диплома. Тем более, что и простым следователем тоже можно было неплохо заработать.

Корнеев стал неплохим следователем. Навыки комсомольской работы не прошли даром. Он всё время добродушно улыбался. В разговоре с людьми это вызывало к нему доверие. При такой тактике свидетели больше вспоминали, а преступники чаще сознавались…

Насмотревшись через окно машины на симпатичных женщин, Корнеев, улыбаясь, повернулся к водителю Володе: «Ты знаешь, я анекдот вспомнил – давай расскажу!»

Привычка рассказывать анекдоты осталась у Корнеева с комсомольских времён. Рассказать анекдот в доверительной беседе – считалось одним из важных приёмов, которыми должен был владеть хороший комсомольский работник. Водитель с готовностью закивал головой, заранее улыбаясь.

Корнеев продолжал: «Женись и будешь счастлив всю ночь. Не женись, и будешь счастлив всю жизнь!». Водитель закатился смехом, и машина прокатилась на светофоре на красный свет. Из машины ДПС, припаркованной метрах в пятидесяти впереди, к ним направился полицейский. Корнеев спокойно скомандовал: «Включай мигалку!».

Большие деньги

От шока неожиданной встречи с покойником, да ещё таким изуродованным, Николай Петрович выронил пластиковую бутылку, и она, громыхая, откатилась прямо к бездыханному телу. Стоявшие ближе всех к телу – участковый, председатель ТСЖ Тамара Степановна и дворник Масуд – разом посмотрели на Николая Петровича.

По скорбности момента Тамара Степановна промолчала: даже обычного замечания – «Вы опять мусорите!» – не последовало. Николай Петрович хотел подобрать упавшую бутылку, но не мог сдвинуться с места. Тамара Степановна продолжили прерванный с появлением Николая Петровича разговор. Из этого разговора он понял, что тело обнаружили совсем недавно. Места на хорошо освещённой парковке перед домом все заняли, и одному из жильцов пришлось припарковать машину за домом, у края тротуара. Этот жилец и обнаружил тело. Тамара Степановна и участковый ожидали приезда следователя из районной прокуратуры.

Николай Петрович чувствовал, что он лишний – здесь, рядом с телом. И лучше отойти. Но как уйти, бросив рядом с телом бутыль? Нужно её забрать! Ведь бутыль лежала рядом с телом и могла быть воспринята следователем как вещественное доказательство. Дворник Масуд вопросительно посмотрел на Николая Петровича: «Николай, что ты здесь бутыли разбрасываешь. Нехорошо!»

Дворник Масуд ко всем в доме обращался на «ты», называя по имени. Жильцам он оказывал мелкие услуги за умеренную плату. Например, в квартире Николая Петровича – покрасил кухню.

Николай Петрович набрался решительности и наклонился за бутылью. Его лицо оказалось в полуметре от кровавой массы, ещё полчаса назад бывшей головой живого человека. В нос ему ударил какой-то резкий запах. Крови? Возможно, хотя он и не знал, как пахнет кровь. Он никогда в жизни не был так близко к луже человеческой крови. Это резкий запах, возможно, шёл от мусоросборника, что находился совсем рядом. Николай Петрович схватил бутыль и быстро отошёл назад, к группе жильцов у подъезда. Дверь «Скорой помощи» была открыта. Фельдшер и водитель курили в ожидании приезда следователя. Увидев бледное лицо Николая Петровича, фельдшер предложила: «Нашатырный спирт понюхаете?»

«Лучше выпить водки…» – подумал Николай Петрович.

…Среди жильцов продолжалось живое обсуждение происшествия. Все посматривали в сторону мёртвого тела, лежавшего на расстоянии тридцати–сорока метров. Желающих подойти ближе не нашлось. В большинстве толпу составляли пожилые пенсионерки, выглядевшие крайне возбуждённо. Постоянно переспрашивая друг друга о том, кто первый что увидел, кто услышал… И что вообще случилось.

Был ли это просто несчастный случай, или за этим скрывалось преступление? И кто этот упавший человек? Подошедшего Николая Петровича встретили этими же вопросами. Он отвечал, что ничего не знает: мол, вышел к мусоросборнику. В доказательство даже показывал бутыль. (Последняя оставалась у него в руках: он не знал, что с ней делать. Чтобы выбросить её в мусоросборник – следовало опять пройти мимо трупа. А этого очень не хотелось. Вернуться домой с бутылью? Николай Петрович в нерешительности медлил…)

Николай Петрович, уже давно пенсионер: за плечами – многие прожитые годы, и куча жизненных ситуаций, когда он был также нерешителен. Когда не хватало упорства побороться. В институт он поступил туда, где легче было пройти по конкурсу на дневное отделение. В семнадцать лет – у каждого должна быть мечта! И у Николая Петровича такая мечта имелась: не попасть служить в армию…

На работу распределился в учреждение поближе к дому, чтобы попозже вставать на работу. Через несколько лет ему представилась возможность карьерного роста, но для этого предстояло на время уехать из Москвы. И он не поехал!.. В тридцать лет – женился, но через год развёлся и вернулся в родительскую квартиру, жить с родителями. Когда исполнилось тридцать пять лет – его отец умер, и он продолжал жить в квартире с матерью. Когда стукнуло пятьдесят – умерла и его мать… Он остался жить в квартире совершенно один. И вот после пятидесяти лет проживания в одной квартире – вдруг переселение по программе реновации!

Постепенно бутыль в руках Николая Петровича начала всё больше и больше привлекать внимание взволнованных жильцов. К нему начали подходить и спрашивать о том, как часто он ходит за родниковой водой в расположенный неподалёку Битцевский парк. На это Николай Петрович терпеливо объяснял, что он вообще не знает о существовании этого родника. Дальше обязательно следовал вопрос: зачем, мол, тогда он держит пустую бутыль в руках. Николаю Петровичу приходилось что-то мямлить о мусоросборнике и суетливо отходить в сторону, (чтобы избежать вопроса о том, почему же тогда не идёт выбрасывать бутыль).

После третьего вопроса о пустом бутыле Николаю Петровичу показалось, что на него начали подозрительно коситься. Он почувствовал себя неуютно. Да это и понятно. Когда в трёх десятках метров лежит труп – от любого, самого малого подозрения в чём угодно – станет крайне неуютно.

Николай Петрович отделился от собравшихся и неспешна пошёл к своему подъезду. Войдя в квартиру, он оставил бутыль в прихожей и вошёл в тёмную кладовую комнату. Достал небольшую сумку и направился с ней в спальню. Плотно закрыл дверь и, расстегнув молнию, опустил руку внутрь. Растопыренные пальцы Николая Петровича упёрлись в плотные пачки денег.

«Money is freedom! Деньги – это свобода!» – мысленно произнёс Николай Петрович, но на душе у него становилось неспокойно. Он чувствовал себя в капкане…