Олег неспешной походкой побрёл в сторону бухгалтерии, где его уже ждал сотрудник с неприятно звонким голосом. Сотрудник выдал Олегу деньги на билет до Москвы и объяснил, что ему ещё полагаются суточные, которые он ему не даст, так как на него наложено денежное взыскание за порчу казённого инвентаря. Олег не помнил ничего подобного… Разве только, когда он сидел в одиночной камере, он выкрутил саморез из перекрытия в прогулочном дворике, а позже этим саморезом просверлил маленькую дырочку в соседнюю камеру, чтобы иметь возможность передавать туда записки. Но это тоже сейчас уже не имело никакого значения… Сотрудник бухгалтерии протянул Олегу акт о получении денежных средств. Он прочитал акт, потому что с детства привык читать всё, что подписывает. В акте была указана полная сумма билета, а так же суточные.

– А почему тут указано, что я и суточные получил? – поинтересовался Олег.

– Воеводин, ты чего выёживаешься?! Подписывай как есть!

– А то что?! В карцер посадишь? – ещё не привыкнув к статусу свободного человека, спросил Олег.

– Ну в карцер я тебя уже посадить не могу, у нас тут всё в рамках правового поля, – язвил сотрудник. – Могу предложить тебе написать жалобу. Бланк дать?

– Да подавись ты этими суточными! – подписывая акт о получении денег, сказал Олег.

Стараясь поскорее уйти от этого крохобора, Олег добрался до КПП. Там он получил свой паспорт, развернув который, он не сразу узнал свою фотографию, которую сделал в восемнадцатилетнем возрасте. Автоматические ворота колонии заскрипели, и Олег, наконец, перешагнул порог этого богом забытого места. Он столько лет не мог это сделать, что сейчас его переполняли эмоции. Он вздохнул полной грудью, и воздух ему показался каким-то чистым и свежим. Это было, наверное, странно. Ну как? Как этот воздух мог быть более чистым и свежим? Ведь по сути это тот же самый воздух, что и в колонии, что была в десяти метрах за спиной Олега, но, тем не менее, этот воздух почему-то его пьянил. Олег посмотрел по сторонам с крохотной надеждой, что кто-то его будет встречать. Хоть кто-нибудь, хоть один человек из того множества людей, которым он помогал на свободе. Но никого не было! Ни-ко-го! А, хотя, кто его должен был встречать? Отец его умер практически сразу после оглашения приговора суда. Пока он сидел, умерла и бабушка. Жена ушла, а друзья быстро его забыли. Лишь старший брат остался у него на свободе, но у него уже была своя собственная семья, состоящая из жены и детей. Плюс работа, которую он не мог отложить, и вырваться из этой кабалы было нереально. Олег и не надеялся, что его кто-то будет ждать за воротами, поэтому он уверенной походкой пошёл к автобусной остановке. Она находилась аккурат напротив больших ворот ненавистного ему учреждения.

На остановке Олег оказался не один. К счастью, там ждал своего автобуса какой-то мужчина. У него-то он и узнал номер автобуса, идущего до железнодорожного вокзала. Нужный автобус подошёл не скоро, но из-за новых впечатлений время ожидания у Олега прошло быстро. Да и вообще, основное, чему учит тюрьма, так это умению ждать. Ты постоянно чего-то ждёшь! Судов, свиданий, окончания срока… Да даже банального обеда и то приходится ждать! Поэтому сейчас дождаться своего автобуса не составило для Олега никакого труда.

Передняя дверь автобуса открылась, и Воеводин впервые за много лет оказался в транспортном средстве. Он протянул деньги водителю, но тот их не взял, заметив тюремную бирку на куртке. Огонёк турникета загорелся зелёным светом, но, несмотря на это, Олегу потребовалось время, чтобы преодолеть препятствие. Ведь в то время, когда он последний раз ездил на автобусе, они ещё не были оснащены подобными турникетами. Тогда можно было входить в автобус через любую дверь совершенно свободно, и этот турникет был первым звоночком Олегу о том, насколько сильно изменилась жизнь, пока он сидел.

Он сел на свободное место у окна и практически всю дорогу смотрел на меняющиеся картинки за его пределами. Только подъезжая к железнодорожному вокзалу, он вспомнил, как был шокирован водитель автобуса, увидев его бирку, поэтому сейчас Олег усилием рук отрывал свой тюремный бейджик. К слову сказать, руки у Олега были сильные. Занимаясь спортом на свободе, он не забыл о нём и в неволе. Конечно, первые четыре года его заключения, которые он провёл в камере размером меньше, чем среднестатистическая российская кухня, были минимальны. Он жил в этой камере семь дней в неделю проводя в ней двадцать три часа в сутки, а один час в прогулочном дворике, который скорее напоминал небольшой бетонный квадрат. Для тренировок в камере Олег использовал вес собственного тела, построив свои тренировки на отжиманиях при разной ширине расставления рук, приседаниях и подтягиваниях на приваренной решётке маленького окошка, которое было размером меньше развёрнутой шахматной доски. Но, так как Олег стремительно терял в весе, то вскоре данная система тренировок стала непродуктивной, поэтому он стал использовать утяжелители, которые делал из подручных средств: бутылок с водой, пакетов с землёй, камни от стен и пола – в ход шло всё! Сотрудники СИЗО регулярно изымали при обысках данные утяжелители, и процесс их создания повторялся вновь. Когда Олег оказался в колонии строго режима, условия занятий спортом упростились, так как в зоне был свой спортзал. Он был небольшой, и поэтому посещать его могли не все осуждённые, но статус Олега позволял свободно туда ходить. Это, конечно, не был фитнес-клуб, но тренажёры, стоявшие там, хоть и были самодельные, но в то же время были изготовлены довольно качественно. К тому же, по сравнению с условиями в камере это был настоящий спортивный рай!

Поэтому Олег без особых усилий оторвал свою бирку, слегка повредив куртку, к которой она была пришита. Но по этому поводу он вообще не переживал, ведь она нужна была лишь для того, чтобы добраться до дома. Приехав на вокзал, он направился к кассам и, отстояв небольшую очередь из трёх человек, он попросил у кассирши билет до Москвы на ближайший поезд.

– Поезд отправится через четыре часа, – сказала женщина за кассой.

– Хорошо. Сколько с меня? – спросил Олег.

– На самое дешёвое сидячее место с Вас полторы тысячи рублей, – ответила женщина.

Денег у Олега едва хватило на этот билет, чему он был несказанно рад. Он отдал деньги в кассу и ожидал получить свой долгожданный билет домой, но работница вокзала взяла деньги и через паузу сказала ему, что он может идти. Она искренне недоумевала, чего ждёт этот мужчина?!

– А билет? – вежливо поинтересовался Олег.

– Вы его купили и можете пройти в зал ожидания, – не понимая, чего от неё хочет этот человек, отвечала женщина.

– Хорошо. Но билет-то Вы мне дадите или нет? – стараясь сохранять спокойствие, спросил он.

Женщина у кассы только сейчас начала понимать, в чём суть проблемы. Она объяснила Олегу, что его данные занесены в базу, и он по своему паспорту может легко попасть на свой поезд. Олег же недоверчиво отнёсся к фантастическому рассказу работницы РЖД, так как когда он был на свободе, то понятие «электронный билет» не существовало вовсе.

– Я сейчас уйду, но если Вы меня обманули, то я вернусь! – грозясь пальцем в кассу, сказал Олег.

– Хорошо-хорошо, – отвечал голос из-за кассы.

Олег Воеводин, шаркая своими сапогами, которые скорее напоминали валенки в стиле «прощай, молодость», пошёл в зал ожидания. Он отчётливо понял, насколько он стал беззащитным перед изменившимся миром. Ведь обмануть только освободившегося человека после длительного заключения было не тяжелее, чем обмануть маленького ребёнка. К тому же, Олег был один. Не было никого рядом, кто мог бы подсказать, что – правда, а что – ложь. Наверное, поэтому принято встречать людей, вышедших из тюрьмы, как принято встречать знакомых в аэропортах или на вокзалах, когда человек приехал в другой город или страну. Ведь человек легко уязвим, когда не знает особенности жизни в том месте, куда прибыл. Это было очень странное чувство, так как Олегу вдруг на мгновение показалось, что мир, в который он сейчас попал, был таким враждебным для него, а знакомая колония строгого режима казалась оазисом спокойствия. Особенно, если учесть последние годы его срока, когда его попросту не замечали ни блатные, ни сотрудники администрации. Казалось даже, что если он спокойно направиться за территорию зоны, ему никто не будет мешать, потому что все понимали, что судья явно переборщила со сроком Воеводину, и он уже своё отсидел.

Эти мысли Олег постарался выкинуть из своей головы. Он сел на железную сидушку в зале ожидания, которая показалась куда легче той, что была приварена к полу в его камере. Оглядевшись по сторонам, он слегка заулыбался, его глаза радовались разнообразной палитре цветов одежды, которая была на людях, проходящих мимо. Дело в том, что в тюрьме разрешён только чёрный цвет одежды, и он уже забыл, как позитивно может выглядеть человек в какой-нибудь яркой куртке или кофте.

Время было уже три часа дня, а все, что съел за сегодня Олег, было ещё завтраком в зоне, точнее, он успел позавтракать в бараке перед освобождением. Это было ранним утром, так как от волнения он плохо спал ночью и, проснувшись в шесть утра на проверку, он уже не смог уснуть вновь. Он выпил чашку чая с несколькими корочками хлеба, которые оторвал заранее от вчерашней вечерней «пайки». Он никогда не ел мякиш тюремного хлеба, потому что он был не пропечён. Если сжать этот мякиш в кулаке, то можно было даже выжать из него воду. Настолько плохо был сделан этот хлеб. И, конечно, сейчас, к трём часам дня, Олег уже стал ощущать чувство голода. Денег у него осталось совсем чуть-чуть, а ему ещё надо было потратиться на проезд в метро. Цен московских он не знал, поэтому решил подстраховаться и потерпеть.

Вообще с чувством голода Олег впервые познакомился только в тюрьме. Как и любой другой человек, находясь на свободе, он, бывало, ощущал, что проголодался, но знание того, что ты сейчас приедешь домой и поешь или заскочишь по дороге в ближайший магазин и что-то там перекусишь, не давало мозгу поводов беспокоиться. Другое дело в тюрьме… Тем более там, где оказался Олег. Суть в том, что ещё из карантинного отделения, куда размещают вновь прибывших, Олега сразу начали гнобить менты. Сначала ему дали пять суток одиночки, затем семь, а по истечении их ещё десять! Никто не понимал, в чём причина такой жестокости со стороны администрации к новичку, и только Олег знал, что, скорее всего, это дело рук его недоброжелателей на воле. Личные дела таких осуждённых, которым нужно оказать столь «тёплый» приём, помечаются маленькой точкой карандашом в левом верхнем уголке рядом с фотографией. Это негласное обозначение из места этапирования в место прибытия, что таких