7

За последним краем снег беззвучно тает – забудь…

Бьет апрель фонтаном, чтоб тебя обманом вернуть.

В тех краях тебя никто не ждет,

Новая весна тебя убьет!

(группа «Машина Времени»)

Секунда

Конец весны в Душанбе все равно что поздняя ноябрьская осень в Сибири – зима в полный рост. Так и тут – забудь надежду на майскую прохладу: безжалостное солнце наполняет северную душу тоской по песчаному речному изгибу, хранящему влажную тень.

Слон напряженно смотрел мне в глаза, не мигая. Ему без разницы – жара, холод, ему вообще ни до чего не было дела, не касающегося лично меня.

Попрощавшись с Кряком, я зашел в комнату отеля «Душанбе», сразу лоб в лоб столкнувшись с безжизненной пустотой зрачков убийцы, пожалев, что вооруженный Кряк не сопроводил меня до дверей номера. Руки Слона – на подлокотниках кресла, тело расслаблено. Оружия не видно. Он не хотел застать врасплох, хотел поговорить. Преамбула ясна: встретились солдаты противоборствующих сторон, и оба знали зачем.

– Где наше золото?

Я сказал где.

– Кто старший, сопровождение?

– Спирин, капитан спецназа. В вагоне около пяти человек.

– Кто убрал Ивана? – естественный вопрос, немного наивный.

– Говорят, Исламское движение… – На коленях Слона возник «макар» с глушителем, я чуть кивнул, оценив сноровку визави. – Меня взяли погранцы, как только вышел на трассу – майор сдал. Он понял, что мы его выкупили с нападением боевиков и решил подстраховаться – везде ж родня. Продержали на заставе до вечера… потом – сразу сюда.

– Откуда знаешь о нахождении поезда?

– Так я ж типа под прикрытием: по основной версии надлежало вычислить причастность военных к торговле крадеными боекомплектами. – Врать особенно не приходилось: – На самом деле должен был распорядиться пустым составом в Термезе и сопроводить обратно в Таджикистан.

– Ты знал про нападение? – Глаза в глаза.

Момент истины.

– Нет. Когда меня приняли на третьем погранпункте, вслед послали Спирина, он же и «столыпин» принял после второго налета – вариант такой, что боевики под Термезом шли за оружием. Груз забрали, людей замочили. За вашими ящиками долго не придут, надо выждать время.

– Спирин в курсе про золото?

– Нет.

– ? – одними бровями.

– Слон, мне платят за четко выполненную работу, так же как тебе, впрочем… Мне не нужно чужого.

Он встал, поднял с пола пакет, пистолет – туда. Я предусмотрительно отошел к окну, освобождая проход, контролируя взглядом движение его рук. Спиной к двери, выждав мгновенье, равное последнему решению, Слон вышел.

Так… Чудом выживший в Узбекистане Слон подтвердил мои сомнения в «бесхозности» золотых ящичков. Не торопиться, сделать паузу – да, рациональный подход, но не для всех. Слон был настроен серьезно – я не мог не сказать адрес поезда. Это один из тех моментов жизни, когда лучше остаться бедным, но живым. И что-то мне назойливо подсказывало не сообщать Шефу о визите помощника Ивана. Бывшего помощника пропавшего Ивана.

Получил задание: вернуться на границу – необходимо подчистить концы, выяснить информированность руководства застав о произошедшем. К Чалому выехала бригада следственного управления. Нам с Кряком – на Амударью, к моему новому знакомому, капитану, начальнику третьего пропускного пункта. Впереди неблизкий путь.

Уместились в одну «буханку». Смешно, конечно, но камера «столыпина» вспоминалась мне в радужных тонах. Двинули… Во главе с Корякиным шесть человек, включая меня. Какие указания получил наш командир? Одному богу известно. И Шефу… Спирин на связи.

Меня неотступно преследовал стеклянно-безразличный взгляд Слона, предупреждающий о нашем с ним молчаливом сговоре. Почему он оставил меня жить? В контекст событий, смертельным шлейфом сопровождающим золотой груз, это не укладывалось… вовсе не укладывалось. Пойдем от обратного: якобы докладываю Ясеневу о визите Слона. Тут же усиливается охрана, поезд перегоняют в другое место. Чем объяснить подобные действия руководству: от кого прячемся? Второе: человек, знающий о вавилонских контейнерах – кость в горле, «слоновья». Доложить о его существовании, значит начать готовиться к новой незапланированной войне с неизвестным исходом, особенно для меня. Избавиться от двух козырных фигур – заманчивая партия для Шефа.

Опять же, убив меня, Слон лишался запаса времени на подготовку захвата золота.

Он неплохо просчитал ходы. Знал, что я выполню договор.

– Так точно, товарищ подполковник, проверку закончил. – Майор Корякин положил трубку. – В пятнадцать ноль-ноль общий сбор на станции Термез, пятый товароприемник. Спирин будет там, он выдвинулся одновременно с нами. Его «столыпин» на подъездных к городу.

Я и не сомневался, что Шеф захочет проверить наличие золотишка каким-то хитрым образом… Мы сидели в кабинете начальника третьей погранзаставы, весело, оживленно пили чай, отдуваясь от жары, усталости, долгой изнурительной дороги в уазике. Капитан Рамнин, приветливый, улыбающийся, симпатизировал своим гостеприимством и доброжелательностью. Видно было, поиссох он без общения с братьями по крови. Он рассказывал нам о себе, своих друзьях, оставшихся там, в далекой России начала девяностых, к тому же мы оказались на редкость благодарными слушателями. В память врезалась незамысловатая история об одном кореше капитана по прозвищу Кадет.

Начало девяностых. Кадет

Это был мерс! Двести тридцатый. Восемьдесят девятого года выпуска. Серега подкатил к разрисованному вкусной рекламой парадному. На улице меж сугробов тусили пацаны, курили. Серега не слышал возгласов, но заметил взметнувшиеся за макушки брови. Он и купил-то его, мерс, час назад ради вот этого непредсказуемого момента. Ошарашенные увиденным, чуваки звонили по мобилам (не идти же) в ресторан: «Слышь, выползай на улицу, тут – чума! – Кадет на мерсе заехал».

Гогоча, с криком, из помещения вывалила очередная толпа переростков (больше двадцати трёх-то и не было никому). Толкаясь, они окружили супертанкер: огромный, красного цвета, хромированные колпаки на дисках, гордый мерсовский шильдик-круг на капоте. Тонированное переднее стекло очень медленно опускалось: всё! – сейчас выйдет де-Ниро…

Сначала, через щёлку, из салона на волю вырвалась первая тонна терпкого дыма вместе с истошным хохотом. Потом открылись все окна – «титаник» выпустил пар, превратив ближайшее пространство в банно-пахучий ядерный взрыв. Машина выплюнула невероятное количество людей, все вдруг стали обниматься с вновь прибывшими, ещё громче орать-смеяться. Упали в снег, за ними ещё. Смех… Добили пятки^[5] – пошли вовнутрь, бросая в урны беломорины… Мерс стоял, как причалил, по диагонали, занимая все свободное пространство перед входом в кабак, оттолкнув шустрые «восьмерки», «девятки» братвы, разбросав по сторонам.

Это был праздник! Сплошной и нескончаемый. Его ежедневно праздновали новоявленные бизнесмены, вчерашние подростки, его бесконечно отмечала страна. Праздник назывался «ваучерно-челночно-водочной нищетой».

Серега Кадет, как сотни его ровесников, вообще-то, жил не тужил. Жил, скажем, в Перми. Огромный серый мегаполис начала девяностых всосал в себя кровь тысяч областных и поменьше населенных центров. Неконтролируемое кровосмешение кочующих через сердце России миллионов выплескивало нереально, фантастически красивые женские лица, но… Одетые в однотипные китайские пуховики, они все пока были на одно лицо.

Малиновый пиджак. Красный «мерин» (до черных шестисотых – недолгая жизнь целого поколения). Цепура, браслет, военная выправка (отсюда «Кадет»). Безупречный внешний вид, запах Фаренгейта – плевок в морду ваучерной демократии! Страна Малиновых Пиджаков впитывала в себя красный цвет, чтобы его хватило (хватит!) окропить тысячи бесцельно и бездарно отданных Богу (Богу ли?) жизней.

Серега мутил^[6] на рынке. Под саксофон Синди Далфер^[7] из громкоговорителей бывшие совки выволакивали с толкучки розенлефы, панасоники, соньки, хитачи… Стратегический центр России расплачивался со своими рублевыми невыездными рабами японской хренотенью, которую тут же тащили на барахолку. Раздолье… А еще золотишко, да пара коммерсов приторговывает шмотками, платя нешуточные проценты за взятые в долг деньги.

Казино… Юность, азартно пролетевшая сквозь карточные игры, кидки, ломку денег, два года малолетки, год на «общем» – вход в Казино показался дверью в светлый мир забыто-яркой детской мечты. Перерыв – только переодеться и войти в образ – сна не было уже давно, друзья поражались: «Крепок, брателла!» На заднем сиденье машины покрывало (не на коже ведь сидеть), из-под накидки – ручка пистолета (газовый, но кто понимает?). Все серьезно. Черные очки (Аль Капоне) – образ завершен. Мерс плавно движется по заснеженным улицам мимо мерзлых деревянных бараков (они кругом!); в мерсе другая жизнь, в салоне качественно звучит: «На ковре из желтых листьев». Два шага через тротуар – и ты в сказке.

В тридцать пять был полностью изможден и плохо передвигался, жил в засранной коммуналке, которую получил в обмен на трешку матери после ее смерти.

Без средств к существованию. Друзья?..

Какая-то тварь облила Серегу спиртом и подожгла.

Забытый мерс еще долго гнил в далеком дворе, скукоженный, маленький, без глаз.

В дырявом полу навсегда застряли, прикипев, остатки шприцев, много…

8

– Ну, капитан, спасибо за угощение, нам пора – общий сбор…

– Давай, разведка! Неисповедимы пути твои. Обратно поедете – жду в гости, жена будет рада.

– Спасибо, обязательно заедем!

– Заметано, счастливо, брат!

Ясенев

Военно-транспортный самолет из Москвы, автомобиль «Волга» из Самарканда, упрямый осел, который довез до пункта назначения – Термез, окончательно доконав. «Шутка…» – Опустив из списка транспорта атрибут узбекского фольклора, подполковник, разбитый от нелегкой дороги, оставив двух прибывших с ним офицеров отдыхать в гостинице, побрел к станции. Пришлось надеть пиджак, чтобы прикрыть оружие под мышкой, куда ж без него в чужом городе? От этого становилось не просто грустно, а как-то одиноко среди разноцветной, воздушно-легкой одежки окружающих.

Секунда, Спирин, Кряк – все в сборе. Встреча по антитеррору в разведуправлении Узбекистана назначена на завтрашний день. С пацанами же разговор предстоит чисто установочный: кому куда, что к чему… «Столыпин» надо загрузить каким-нибудь хламом, и потихоньку, дней через пятнадцать, погнать его в Москву – готовить золотую сенсацию!

«Секунду – на Афган, благо это рядом, пусть наследит там, наладит контакт с моджахедами, чтоб не отмыться потом. За одним по наркоте пусть пошукает – приятель из посольства давно зазывал подзаработать… Секунде будет чем заняться. Тем легче обвинить его в организации ограбления Ивана-Башмака Исламским движением, щедро мною оплаченным…»

Спирин

В час дня «столыпин» во главе с капитаном Спириным был в Термезе. Из тупика в тупик, вперед-назад, пока подгоняли поезд к нужному складу – уже три пополудни. Отзвонился Ясеневу о своем прибытии и, получив приказ следовать в пятый ангар, направился туда.

Подполковник заканчивал диалог с тучным мужиком в форменной фуражке, начальником грузового депо: по жестам капитан понял, что «столыпин» чем-то хотят затарить – часть товара имеется здесь, остальное будет позже. В стороне стояли Кряк с Секундой, оба в гражданке, за ними – четыре спеца в полевой форме, при кобурах.

Шеф попрощался с собеседником. Тот, тяжело дыша, зашаркал к выходу. В огромном помещении склада душно и пыльно – система вентиляции не справлялась. Ясенев снял пиджак, бросил его на ближайшую коробку внушительных размеров и, поправив надоевшую портупею, вопросительно повернулся к ожидающему Спирину.

– Товарищ подполковник! Капитан Спирин…

– Ладно-ладно! Давай по существу.

Корякин

Картонно-бумажная взвесь в воздухе затрудняла дыхание; зажав пальцами нос, майор поспешил удалиться за груду ящиков – прочихаться. Застрял там минут на пять – аллергия на пыль с детства не давала ему покоя. Кряк чихал, слезы текли ручьем.

Сначала не обратил внимания на вибрацию мобильного в нагрудном кармане: «Потом перезвоню» Звук выстрелов дошел до сознания с третьего раза. Вытирая лицо платком, рванул к людям: они стояли большим неровным кругом. Выглянув из-за угла какого-то контейнера, постарался определить диспозицию: Ясенев держал на прицеле Секунду, Спирин – слева от подполковника, оружия в руках не видно. Спецы Кряка: один справа от Секунды, двое слева, четвертый – за ним, руки опущены, в одной пистолет, скрытый от взора Ясенева спиной впередистоящего.

Очевидно, стрелял подполковник. Палил в воздух. Причина: кто-то не выполнил приказ, скорей всего – люди майора, они ждали подтверждения Корякина.

Секунда

Как быстро все меняется в нашей жизни… словно во сне. Спирин доложил Шефу о прибытии поезда, ответил на пару вопросов, после чего подполковник предложил ему пройтись вглубь ангара – поговорить о чем-то конфиденциальном. Неторопливо удаляясь, Ясенев неохотно, медленно поднес к уху сотовый телефон. Остановились. Александр Петрович внимательно кого-то выслушал, повернулся к нам лицом. Сказать, что он побледнел, значило ничего не сказать… Он уже шел обратно, когда вдруг со всего размаха разбил трубку о бетонный пол. Через мгновение Ясенев держал в вытянутой руке пистолет, нацеленный мне в башку:

– Майор Корякин! Приказываю: Секунду под арест! – Заметив, что Корякина поблизости нет, Шеф начал стрелять в воздух… Подчиненные Кряка рассредоточились вокруг меня, но приказ выполнять не спешили.

Корякин вытащил их одновременно – пистолет и мобильный. Мельком взглянул на дисплей аппарата: неотвеченный звонок из Главного управления по антитеррору – это серьезно, но перезвонить не получится – его выход.

Ясенев, заметив появившегося из-за коробок Кряка:

– Майор, я получил приказ об аресте Секунды.

Майор кивнул своим спецам – бойцы, слева и справа от их недавнего напарника, достали оружие и взяли того на прицел. Кряк, держа пистолет дулом в пол, замкнул воображаемый круг, остановившись напротив Спирина:

– Товарищ подполковник, разрешите звонок – «тройка» вызывает.

– Подожди, майор, давай арестанта в поезд!

– Товарищ подполковник, я должен перезвонить.

– Спирин! – Помощник Ясенева уже выхватывал «макар» и направлял в Корякина. – Майор, выполняйте приказ, иначе за неисполнение… Звони в вагон, пусть сюда идут! – скороговоркой шипя это Спирину, подполковник сместил пистолет с Секунды на Кряка.

Спирин нехотя полез в карман за трубкой, мушка – на майоре, командире группы. В тот же момент два оставшихся бойца вскинули стволы в направлении Ясенева. Подполковник под смертельным взглядом оружия лишь успокоился, сконцентрировавшись в преддверии скоротечного боя:

– Вызывай! – напряженно, сомкнутыми губами Спирину.

И нажал на курок.

Как быстро все меняется в нашей жизни. Два выстрела прозвучали почти одновременно. Спирин выстрелил первым – начальник спецсопровождения «золотого поезда», держа на прицеле майора Корякина, левой набирая телефон подмоги, интуитивно почувствовал движение курка Шефа и опередил того на долю секунды. Подполковник, дернувшись, получив пулю в живот, свою послал сантиметра на два выше цели – то есть моей головы.

На лице Ясенева ухмылка. Он ожидал чего-то подобного. Не здесь, не сейчас и не от Спирина, но ожидал, предчувствовал. Все звери это чуют, поэтому действуют на опережение. Так он и поступал всю жизнь, но в этот раз не успел, несмотря на то что был предупрежден: подполковнику позвонил человек из управления вслед за пропущенным сигналом майору Корякину – Ясенева просчитала контрразведка, в запасе день, пора сливать воду. Не успел…