5

Иван сидел в купе майора и нервно курил одну за другой. Остановка поезда – обычное дело, хоть и незапланированное, как утешал командир, – граница все-таки!.. Уверенность майора внушала какое-то доверие. Очевидно, тот знал о грузе, но не догадывался о его содержимом, зачем ему? Волшебная сила высокопоставленного Шефа не вызывала никаких сомнений, мутили-шмутили с Ясеневым не первый год, а что до заезда в тупик, так этого не ведал даже старый прожженный товарищ и компаньон Чалый, начальник пропускного пункта, запросивший остановку после прохода таджикско-узбекской границы, – куда уж тут. Значит, так надо.

Рассуждения командира «золотого состава» были понятны Ивану-Башмаку, его тревожило другое обстоятельство – они с Шефом злополучную стоянку, длящуюся уже сорок минут, не обговаривали. Однако понимал и обратную, закулисную сторону операции: если что-то идет не так, Ясенев в курсе и наверняка решает проблему. А думать о худшем – к чему? Бывший Вор и Узбекистан-то выбрал для пущей подстраховки – только она, страховка-то, вся в Термезе, блин. Поезд тронулся. Майора в купе не было.

Секунда

Держа таджикского вояку на прицеле, я рявкнул:

– От наручников! – Он протянул ключ от браслетов. – Зови начальника! Иди… Сюда его, чурка, сюда!

Вжался наизготовку между задней стеной камеры и шершаво-каменной шконкой-выступом: прицельным огнем они, ясное дело, меня завалят, но какое-то время продержусь, должен продержаться… Откуда пойдут – слева, справа? Уши вдруг заложило – взревела тревожная сирена. Куда ж без нее? Праздник начался, жаль салюта не видно. Я ждал.

Что-то долго. Где-то вдалеке, внутри погранзаставы шум, гвалт, крики! Да-а, они серьезно готовятся к атаке. По ходу, мирных переговоров не получится, на что втайне надеялся. Ситуация безвыходная: я собирался озвучить код доступа третьей категории, чтобы их начальство позвонило в Москву – убедилось, что взяли не того. Бред, конечно, – мог вспыхнуть шпионский скандал, но я бы хоть на виду был, а не валялся дохлым здесь, в помойке. Проверил обойму – полная.

* * *

Иван глянул в окно – медленно, метр за метром, поезд давал задний ход. Все понятно! – выезжаем из тупика на основной путь. Он глубоко вздохнул, выдохнул резко, с явным облегчением: «Наконец-то!» – До станции километров сорок, не больше. Там ждут.

Снова остановились: «Нормально, сейчас должны двинуть вперед. – Поезд гремел сцепками. Башмак достал пистолет, автоматически, по привычке проверил наличие патронов, щелкнул затвором, поставил на предохранитель. Во время стоянки опять пришлось вооружиться и занять оборонительные позиции в вагонах состава. – Надо будет вновь всё спрятать перед Термезом». – Крякнув, хлопнув рукой себя по колену, он встал, взялся за ручку двери, собираясь выйти в коридор.

Взрыв!

Слева, справа! Еще, еще!!!

Башмака выбросило в проход, заполненный фантастически яркой, фосфоресцирующей, смертельно ядовитой смесью, ослепившей, оглушившей его, убившей.

* * *

– Султан, что там у вас?

– Нападение на «столыпин», жертвы…

– Версия?

– Оружие. Нападавшие, видимо, взяли, что хотели. Состав уже тащим в Душанбе, капитан Спирин принял его у Чалого на границе. Одновременно в Термезе разоружили бригаду боевиков с транспортом, они ждали товар, который вез «столыпин». Проворные ребятки оказались, пришлось пострелять, есть раненые.

– Поезд?

– Плохо там, – замначальника среднеазиатского ГРУ тяжело дышал в трубку, – машинист с помощником дают показания, пара бойцов-перевозчиков еле дышит, они в больничке под присмотром. Солдаты сопровождения убиты, майора, начальника поезда, не нашли пока…

– А этот… главшпан контрабандистов? – голос Шефа ни на йоту не выдавал волнения. – Есть сведения, кто-то, мол, из серьезных?

– А-а… Так тоже – в розыск. Никаких данных по нему, исчез… Или среди обгоревших трупов найдется, опознание покажет.

– Да, у меня там человек на третьей заставе под арестом – это из прикрытия, шел на Термез…

– В курсе. Майор, начсостава, сдал его погранцам на Амударье – смекнул, видимо, что спалился с оружием – хотел по-родственному сгноить твоего человечка после сделки с бандюгами. Ф-фу-у… начнут сейчас шерстить! А разведчик твой домой уже чешет, в гостиницу «Душанбе». Странный какой-то. Чуть войнушку не устроил на заставе.

– Работа такая!

– Мог и остаться там… навсегда.

– Работа такая. – Ясенев положил трубку.

Секунда

Дождался… Движение – в левом крыле коридора. Навстречу звуку я переметнулся к правой стене в готовности отразить атаку. Упор в колено, мушка прицела в ожидании цели, где они? Звук упавшей гранаты рядом, под решеткой, всё! – я, не меняя позы, закрыл глаза.

– Подполковник Ясенев подтверждает ваш код доступа номер. Оружие на пол! Встать, лицом к стене, руки держите перед собой, мы заходим.

Учебная лимонка остановилась между прутьями, отделяющими мою несвободу от, пусть нещадно палящего, но вольного июньского солнца!

Провожал меня тот же, кто арестовывал – начальник погранпункта, молодой русский капитан. За десять минут, пока шли к остановке автобуса, он поведал мне о своем отце-военном, женившимся на таджичке, о своей семье и судьбе, пустившей корни в эту землю. За его словами я уловил невысказанное сожаление – его тянуло туда, где не легче, но понятнее… Он рассказывал о наболевшем, я же думал о насущном:

– Что в Термезе?

Капитан сделал паузу, переключаясь на повседневность:

– Там обезвредили банду, промышлявшую оружием. Бандиты ждали поезд с Таджикистана, документы подготовлены на проход границы в Афган. Говорят, стрельба была. Брали их жестко.

– А поезд?

– Тебе повезло – вовремя соскочил со «столыпина»! Сдал тебя комсостава, майор, он что-то прочухал, смекнул, что спалился с контрабандой и со страху попросил придержать тебя до поры под запором – он родня мне по отцу… По ходу, взяли его свои же после границы.

– Кто?

– Боевики «движения Узбекистана» – там у них армия, капитально все…

– Откуда знаешь?

– Так уже звонили сверху – начнут теперь чистить. Да я его, майора-то, всегда недолюбливал, скользкий он, насквозь скользкий. Давно по лезвию. Вон, автобус твой пришел! Давай, разведка, мож, свидимся! – Мы добрели до остановки.

– Что значит «свои же»? – Я запрыгнул на подножку.

– Да это к слову. Оттуда не возвращаются.

Я смотрел в окно автобуса, медленно, подбирая с трассы голосующих, ползущего в Душанбе: «Эх, Санька, Санька! Видно, тебе не выйти из игры. Не выйти и мне без твоей помощи. Что было бы в Термезе, если б не алчный майор, что с «духами» сотрудничал? Майор пошел ва-банк? Он что – открыл спрятанные ящики? И как Шеф предполагал забрать золото из «столыпина», коли в Термезе груз ждала вооруженная шайка?»

Ответов не будет. «Что произошло? Подстава? Кто её устроил, и почему в таком случае меня вызволили из тюрьмы? Или все это звенья одной цепи? Тогда какого лешего я не в курсе, и кто тогда вообще в курсе, черт побери?!»

Значит, Шеф предусмотрел и такую возможность развития событий.

Предусмотрел ли он, что я выживу?

Нет ответа.

Да-а… Сила мысли не имеет преград.

Сила денег не боится преград!

Сила Золота – беспредельна и непорочна, как непорочен в нашем мире Беспредел, раковой опухолью накрывший реальность большими Деньгами, нереально большими.

– Здравия желаю, товарищ…

– Заходи, Ясенев!

Генерал, сомкнув густые брови, пристально смотрел на подполковника:

– Задействовал ГРУ?

– Так точно, товарищ генерал-майор.

– Зачем?

– Я бы не успел так быстро получить доступ на проход границы – слишком много людей в деле. Да и Султана давно…

– В курсе, знаешь… Зачем подключил Узбекистан – там проблемы сейчас у меня. Людей потеряли, Термез на уши подняли! Султана, считай, засветили, ради чего? В итоге приказ свернуть программу. Что имеем: банду с пустыми грузовиками, кучу трупов в чужой стране, посредника-майора, начсостава, пропавшего черт его знает куда. Там ведь американцы стоят. Начнутся вопли. Чьи интересы мы представляли: России? Ни фактов, ни хрена! Где коррупция, где оружие?!

Александр Петрович изучил генеральскую привычку нагнетать напряженность, поэтому смотрел тому прямо в глаза, не давая повода уличить себя в слабости.

– Да!.. И что там за спецагенты с третьим уровнем секретности, воюющие с пограничниками?

Перевести в шутку, чтоб не зацепился:

– Это из четвертого Управления… С нашей помощью вышел непосредственно на покупателя оружия. Так сказать, «бомба изнутри» подразумевалась. Только говорят, его самого гранатой останавливали, учебной…

– Может, зря учебной-то? У кого из «четверки» он?

– Това-а-рищ генерал!

– Тьфу ты… заладил: генерал, генерал… Что делать будешь?

– Заканчиваю рапорт. Завтра доложу по форме: зацепок много, схема противоправной деятельности, в принципе, вырисовывается. Жаль сворачиваться, спору нет… Султана Валеевича постараюсь вывести из-под удара – так, косвенный контакт, братская помощь, взаимная вежливость – я укажу все. Помните, в прошлом году, дабы обезопасить, экстрадировали в Таджикистан замминистра по-тихому?

– Давай! Завтра меня не будет – оставишь все у секретаря. Вызывают в Кремль: что-то там на Украине всплыло. Освобожусь, сразу вызову. Свободен!

– Слушаюсь! – Что может всплыть в Украине – одному Богу известно. И Ясеневу. И Секунде.

Бесполезное дело: пытаться заснуть после столь напряженных событий. Освежившись в душе, я вышел в город из отеля «Душанбе», заодним захватив документы и сумку с нехитрыми пожитками. Вышел, чтобы навсегда исчезнуть для окружающих.

Светло для ночи – завернул к центральному парку отдыха, ожидавшего шумных дневных гостей зазывными зонтиками, цветастыми шатрами, лодками на озере, весело постукивающими друг дружку бортами. Курс держал на железнодорожную станцию – там я должен был найти поезд со спрятанными в нем сокровищами и принять окончательное решение насчет дальнейших действий.

6

Капитан Ясенев, девяностые годы

Не собирался ни думать, ни рассуждать на щекотливую тему – так все получилось… Катя находилась в заключении года два. «Катя…» – Проводя построения отрядов, не хотел смотреть в ее сторону, но время шло, и это случилось.

Неудивительно, что тюрьма, неволя сближает и заключенных, и ментов. Злость – всеядная, бескомпромиссная, рано или поздно кончается и все становится проще. Как поется в песне: «Для тебя там, браток, за колючим забором – свобода, для меня там, браток, за колючим забором – тюрьма».

Женский барак в лагере строгого режима под Новосибирском был всего один. В девяностые годы до женской колонии у регионального руководства руки не доходили – как таковая числилась, но лучше бы ее не было вовсе, настолько сильно требовался ремонт; поэтому попасть в соседний лагерь под оперативное управление молодого, симпатичного кума – капитана Ясенева, считалось у сидельцев слабого пола удачей: кормежка, обувка, какая-никакая работенка. Не то чтобы уж совсем образцово-показательная, но порядок в зоне присутствовал, что признавалось всеми.

Не стало вот только порядку в молодой еще душе капитана – он влюбился и боялся себе в этом признаться. Чудно как-то получалось: настоящего друга, Кольку-Секунду, он также приобрел среди арестантов. Невероятно, но когда узнал, что его отца насмерть прибил кулаками именно Колька, капитан Ясенев воспринял известие внешне спокойно. С того момента и началось у него реальное, как ему казалось, понимание, что происходит в жизни случайно, а что – нет.

Понимание довольно странное: судьба не должна зависеть от непредвиденного – к примеру, шаг, дуновение ветра или дождь не могут кардинально повлиять на всю оставшуюся жизнь, так он думал. Происходящие же далее события убедили в обратном: невозможно отбрасывать Случай, который предопределил любовь, превратил потенциального врага в друга… смерть – в жизнь за гранью. Потом он сделал очень важный вывод: если ты, в принципе, невольный раб обстоятельств, то при определенном давлении можно эти обстоятельства менять и предопределять. Никакой метафизики – как говаривал тот же Секунда… только менять – в своих, исключительно своих интересах! Кто добровольно захочет стать жертвой? Никто! Но потенциально все мы жертвы… Чуть подтолкнуть – и ты там, за гранью добра и зла, там, куда исподволь направил тебя человек, всецело владеющий фигурками на шахматной доске жизни.

Показал Катюху Секунде. Невысокая, миниатюрная, очень опрятная девушка, простая. На что так запал? Секунда объяснил по-своему: все мы, находясь в состоянии, граничащим с непрерывным стрессом – волки и овцы – стремимся обрести дом, покой, пусть маленький, всего лишь на одной восьмой части души, но туда нет входа посторонним – это не барак, это дом. Так и было с Катюхой: внешне неприметная, она стала для капитана воплощением несмирившегося духа, который еще ой-ой как себя проявит – дай волю, брат. Ясенев увидел, почувствовал в ней дремлющую Любовь, втюрился, как школьник! Что он искал – нравственного отдохновения?

Секунда

В «столыпине» горел свет. Пять утра: внутри не спят. «Охрана, наверное». – Нашел «золотой поезд» там же, откуда забирал его два дня назад. Вывод: кипиша по мою душу пока не было, иначе Шеф перепрятал бы вагон с ящиками или уж точно обложил его заградотрядом.

С отеля забрал не все вещи – оставил пару шмоток и ноутбук для проформы – показать, что вернусь, ежели обнаружится слежка, хотя уходил-то насовсем, вроде бы. Они сразу хватятся, если не отвечу на вызов по утренней электронной почте, надо ведь давать отчет о внезапном тюремном заключении на границе. Решимость, полностью владевшая мной еще пару часов назад, вроде как улетучивалась. Непонятное состояние, честно сказать. Долго ли протяну на нелегальном положении, коль пришло время распрощаться с Ясеневым: Афган, Казахстан, Иностранный легион? Если Россия, то подполье – выжидать – сколько: год, два? Федеральный розыск, Интерпол – все на стороне Шефа, пока того не обезвредить… Нужно принять решение.

– Привет! – Перед носом из ниоткуда возник Серега Корякин, недавний напарник. Я вряд ли испугался:

– Следишь?

– Сопровождаю – извини, приказ.

– Кто в вагоне?

– Капитан Спирин, он принял состав на таджикской стороне…

– Ваш человек?

– Группа захвата.

– Мой дублер? – Говорили шепотом.

– Так ты ж у нас Бэтмен! Улетишь, где искать?

– Не Бэтмен, а Супермен! – Я понял, особых указаний по мне, кроме как безобидно проследить, у Сереги не было. – Буди Спирина! Пусть ставит чайник.

– Звоню… – Спецназовец набирал номер: – Спирин, подъем!